— НЕТ!
Саша вскочила с кровати, отбросив в сторону тлеющее одеяло. Пламя клубилось по стенам ее комнаты, изрыгая отвратительный смрад горелой краски, подбираясь к ней. Она видела танцующие перед ней языки пламени и видела то, что скрывалось в них!.. Лица! Сотни и тысячи обезображенных муками лиц, перетекавших друг в друга в ярком пламени. Их рты перекошены от боли, глаза ввалились внутрь от страшного жара, но они продолжали двигаться в одном ритме с огнем, мечтая вовлечь в свой хоровод и маленькую испуганную девочку, запертую в охваченной огнем комнате.
— Папа! Мама! — закричала она, но в ответ не услышала ничего кроме треска пламени. Ее родители либо все еще крепко спали под действием нагнанных черной тучей чар, либо уже погибли, сгорев во сне. Жар пламени становился невыносимым, и Саша с ужасом обнаружила, что подол ее ночной сорочки начинает тлеть…
И вдруг страх сменился злостью! Злобной яростью на огонь и погребенные в нем навеки души, обращенные в «безликие» лица и вынужденные каждый раз выходить на охоту вместе с ним. На таинственного Фариуса, черной тучей воспарившего в небе и обрекшего ее родителей на страшную смерть среди пляшущих языков пламени, и уготовившего ей что-то худшее. Она должна вырваться из жаркого плена, а оказавшись на воле — выгнать мерзкую черную тучу за пределы этого мира! Должна!
«Но как?»
Огонь подступал все ближе, осторожно пробираясь к ней по паркету.
В голове Саши что-то оглушительно вспыхнуло, словно бы разорвалась брошенная об стену лампочка, затем взор застлали мириады красных искорок, танцующих вальс в ее сознании. Озарение — вот как это можно было назвать. Она поняла, что она МОЖЕТ! Может вырваться из этого пекла.
И она вырвалась!..
Пылающий дом разлетелся на куски, сокрушенный изнутри неслыханной силой, а налетевший порыв ветра потащил горящие обломки по селу. Захлопали ставни, в окнах зажглись огни, — люди просыпались ото сна. Сила, разметавшая дом Угольниковых сорвала и завесу дремы с села.
Кто-то закричал «Пожар! — кто-то вторил ему, и через пять минут переполошенные селяне ринулись со шлангами и ведрами добивать поверженное пламя, силившееся расползтись по другим домам. Никто не заметил стоявшую на пепелище девочку в полуистлевшей сорочке, окутанную клубами дыма. Теперь огонь пресмыкался перед ней, чувствуя в ней силу, которой нужно безропотно повиноваться. По мановению ее руки языки пламени то вспыхивали, то затухали, то жались к земле, то взметались в воздух, а дым послушно укутывал ее теплым покрывалом. Она не смотрела на огонь, готовый выполнить любую ее волю — она смотрела на небо, где все еще висела громадная черная туча, напоминающая усмехающееся лицо.
Саши Угольниковой не стало — она погибла в огне, вместе со своей семьей. На смену ей пришла прелестная и смертельно опасная нимфетка Пума, еще до конца не осознавшая свою силу.
Там, в небе, громогласно расхохотался Фариус, и она вторила ему.
— Неплохо, милая! Ты достойна того, чтобы стать моим подарком Тени!
— Так вот из-за кого весь сыр-бор? Из-за Тени? Жаль, что он не убил тебя тогда, за Пределом!
Хохот Фариуса оборвался, едва он услышал последние слова девочки.
— Ты читаешь мои мысли! Ты знаешь, кто я?
— Да! Повелитель одного из вторичных миров, низверженный Тенью!
Могучий порыв ветра промчался над селом, взметнув в небо тучи пыли, заслонившие землю от взгляда Фариуса. Небо полыхнуло сотней молний, заставив людей забыть об агонизирующем пламени и дрожащими руками осенить себя крестным знамением. Теперь они не могли не заметить Сашу, простирающую руки к небу и окруженную голубоватым мерцающим сиянием. Они не могли слышать ее слов, обращенных к черной туче над их головами, не могли слышать проклятий, изрыгаемых Фариусом, но одного лишь увиденного было достаточно для того, чтобы на долгие годы потерять покой и во время грозы с ужасом вглядываться в небо.
Небеса разорвались какофонией грома, смешанного с яростным ревом, а земля вторила ему мелкой дрожью. Черная туча то ощетинивалась яркими голубыми вспышками, то вновь угасала — неизменным оставалось лишь голубое сияние вокруг девочки, да стелящиеся перед ней по земле языки пламени.
— Это за моих родных! — кричала она, силясь сжать проклятую тучу в одну точку, превратив ее в жалкое подобие шара, а затем испепелить ее же небесным огнем молний.
— Оставь эту затею, милая, — рокотал в ответ Фариус, — Беги, покуда я не сжег тебя на месте. Беги, и оставь меня в покое, ведь это я даровал тебя силу сотен тысяч обычных людей. Кем бы ты была, не будь меня?!
— Обычным человеком! — кричала она в ответ, уже осознавая тщетность своих попыток сокрушить врага, — Я не хочу быть Назгулом! Не хочу!
Руки Саши безвольно опустились, заставив окружавшее ее пламя отскочить назад. Фариус-же, почувствовав, что сила Назгула больше не удерживает его, величественно поплыл по небу на север.
— Ты не уйдешь!.. — бессильно кричала ему в след Саша, — Я убью тебя! Я не дам тебе уйти!
Новая вспышка разорвала грозовые облака, стянутые Фариусом в одно место. Разрывая их в клочья подобно метеору, по небу пронеслась черная тень, с трудом различимая на общем черном фоне. Фариус не успел даже рассмотреть своего нового врага, но в считанные секунды понял, кто пришел по его душу. Ночная тьма озарилась молниями, но ни одна из них не достигла цели, а следующую секунду предсмертный вопль Фариуса разнесся на многие километры вокруг, заставив суеверных сельчан пасть на колени, не переставая креститься.
А затем деревню накрыл черный дождь…
Тень спустился с неба прямо перед Сашей. Высокий, облаченный во все черное, в длинном развевающемся плаще. В прорезях маски сверкали его голубые глаза, контрастирующие с черной одеждой. Он опустился перед ней на колени и, обняв за плечи, прижал к себе.
— Ты — Тень? — спросила Саша.
— Да. — ответил он.
— А кто теперь я?
— Пока не знаю.
Люди вокруг поднимались с земли, стягиваясь к пепелищу, чтобы лучше видеть происходящее.
— Ты заберешь меня с собой?
— Если ты захочешь.
— Я хочу… — она немного подумала, а затем задала еще один вопрос. — ОН мертв?
— Да. Парящие сейчас над нами тучи — это его плоть. Дождь, что ты видишь — его кровь. Он мертв, и больше никогда не побеспокоит тебя.
А потом они мчались в облаках — белых, пушистых и совсем не опасных, но Саша все равно не могла забыть изгибающихся в огне лиц. Чудовищных и, одновременно, жалких…
Они и сейчас виделись ей таковыми. Вот только, если тогда, под покровом ночи в спящем селе, она сумела разметать их, погребя под дымящимися руинами дома тела своих родных, то сейчас порабощенные огнем души непостижимым образом забрались ей в мозг, и избавиться от них не было никакой возможности. Она летела в «Когорту», надеясь, что ей всего лишь нужно отдохнуть, собраться с мыслями, и тогда огонь покинет ее сознание, чтобы, как и раньше, возвращаться лишь изредка. В ночных кошмарах…
Марионетки
Берсек долго преследовал этого зверочеловека. Вот уже полтора часа он выслеживал его, кружа над городом на бреющем полете и выжидая, когда же тот появится вновь… И каждый раз, когда монстр выныривал словно бы ниоткуда, чтобы лишить жизни еще несколько десятков человек, Берсек настигал его в тот момент, когда он, закончив свое черное дело, уже покидал поле боя. Собственно, он не был уверен в том, что преследуемый им зверочеловек — один. Возможно, их было двое, возможно — десяток, но ему все же казалось, что это один быстроногий гигант держит в ужасе значительную часть центра. Школы, детские сады, просто заторы на дорогах — вот что было его целями. Зверочеловеку нравилось убивать, сея панику среди людей, и поняв это, Берсек сменил тактику — стал ожидать его, затаившись на крыше дома и наблюдая за большой пробкой на дороге. Как оказалось, не зря…
Он ворвался в скопление машин подобно урагану, выпуская очередь за очередью по окнам и пытающимся спастись людям. Он пронесся между рядами автомобилей, сея смерть и разрушения, остановился, сменил обойму в автомате, и так же молниеносно, переводя створ с левого ряда на правый, побежал обратно.
И земля дрожала под его ногами…
Несмотря на внешнюю грузность и неуклюжесть, несмотря на стиль боя, столь разительно отличающийся от грациозных вальсирующих движений остальных Назгулов, за который Семена Солонцова и прозвали Берсеком, его реакции можно было только позавидовать. Он камнем упал вниз, затормозив «Флайб» лишь у самой земли и, выравниваясь, одновременно вскинул два пистолета, не уступавших по скорострельности УЗИ противника.
Зверочеловек успел заметить его за секунду до того, как две пули, одновременно выпущенные из стволов, помчались к целям, избрав ими красные глаза чудовища. Он словно растворился в воздухе, уклоняясь от несущегося к нему свинца, одновременно нажимая на курок автомата.
