Но тут уж ничего не поделаешь… В нашей профессии круче всех не тот, кто дела раскрывает шустро, а тот, кто качественно умеет эти дела собирать. Чтоб любая проверка, любой кипиш — а ты такой — оп! — и все красиво. А не так, что из-за какой-нибудь лажовой бумажки, типа не полностью собранные справки с прежних мест работы фигуранта, или, там, нет подписи эксперта или понятого, приходится сидеть и с мыльной задницей это все ваять. Да еще и ловить кого-нибудь из коллег, чтоб другим почерком и другой ручкой черканули нужные заявления и объяснительные.
Короче, понятно, что у нас, как и везде, любят буквоедов. Продвигают, всякие им, там, ништяки, типа внеочередных званий, поощрений и прочего, дают. И в лучших сотрудниках они ходят, естественно.
Наверно, это клевое ощущение.
Не в курсе.
Никогда в лучших сотрудниках не ходил.
Вечно самый последний, кем можно заткнуть текущий унитаз, это Колян.
И, если поначалу, я прям переживал и жопу рвал, то сейчас реально похер.
Работу свою я люблю. Иногда. Местами. Но в основном, терпеть не могу. И точно так же не могу представить, что бы я делал сейчас другое.
Боец периодически, когда его достает мое пьяное нытье про всякую рабочую хрень, предлагает все бросить и идти к нему. Например, начальником охраны. Безопасником. Такой должности у него нет, но спецом для меня придумает.
А то, понимаешь, бизнес растет, развивается, опять же, Татка его бешеная мотается периодически в столицу по новым контрактам, и в это время Боец реально сатанеет от ревности и беспокойства. И потому надо бы, чтоб рядом с ней был надежный человечек, и по рукам бил всяких наглых мажористых утырков. А то были уже ситуации, неприятные. Для тех, кто лапы тянул, само собой. Боец в этом вопросе очень крут.
А Татка потом на визг исходила, когда контракт медным тазом из-за неуравновешенного характера ее мужика, накрывался.
Так что надежный человек с горячим сердцем, холодной головой и крепкими кулаками — прям самое оно был бы.
Я, было дело, даже и задумался над предложением.
Но потом прикинул, что к чему…
Представил, как я буду каждый день в офис ездить, весь солидный, сука, такой, правильный… И буду на рабочем месте рубиться в Доту. Потому что никакой работы, по сути-то и нет.
Бойца у нас в городе и области знает все мужское население от шести до шестидесяти пяти. А те, кто старше, помнят его отца, нереально крутого чувака, кстати, которого я всегда безмерно уважал.
И на этой волне наехать на него и хотя бы подумать как-то навредить может только приезжий или полный отмор. А это никак не предусмотришь, тут фактор внезапности. Только последствия потом разгребать.
И получается что?
Получается Колян — соломенный бычок, липовая фигура, придуманная только для того, чтоб бабло получать и быть хоть куда-то пристроенным. Ненужный, короче, человек. Лишний, как сказала бы Злючка.
А это — не про меня.
И никогда про меня не будет.
Я привык быть нужным.
И получать бабло, честно заработанное. За то, что я умею делать. А умею я тварей ловить. Вот, правда, потом доказательную базу под это все толком собрать не умею. Но ничего, можно и по-старинке. Чистосердечное еще никто не отменял, как главное доказательство виновности.
— Ну да, но давай в другой раз?
Боец бубнит по телефону о том, что другого раза не будет, и вообще, какого хера он меня уговаривает, и еще чего-то, а я уже не слушаю. За часами слежу.
Стрелки наконец-то доползают до шести, в кабинет вваливается коллега, Васек Шогин, он сегодня дежурит.
Не отрываясь от телефона, жму руку и вылетаю с рабочего места.
— Ладно, я буду. Суббота? Ну да, норм. Но не могу надолго. У меня Ленка же.
— Ленку с собой бери, — приказывает Боец, — Татка приглядит. Или тезка ее.
— Аааа… Ну лады тогда.
Закругляю разговор уже на стоянке, раскочегариваю своего зверя.
Прикидываю по времени, смотрю, где племяшка. Дома, судя по геолокации. Ну и отлично.
Набираю видеосвязь.
Ленкин носик уныло краснеет с экрана, она простыла слегка, шморгает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну чего, мелочь, справишься одна?
— А ты куда?
— Да у меня тут дело…
— Ага… Верочка ждет?
— А не слишком ли ты наглая, а, племяш?
— Да не, все говорят, что норм. Прямо в ближайшего родственника.
— Ну ладно… Так чего, как температура?
— Нету. Все хорошо. Иди. Опять до утра?
— Ну да…
Смотрю на племяшку, размышляю. Не очень хочется ее одну оставлять, но, сука, не могу!
Вот просто не могу.
Какая-то хрень со мной происходит всю неделю. Какая-то невероятная сладкая хрень.
Омут, который затягивает все дальше и дальше. Который манит.
В него, в этот омут, дико кайфово падать, ощущать, как тебя кроет, как тебя засасывает, все глубже и глубже.
А тебе не страшно.
А тебе впервые в жизни правильно. Все правильно.
И не могу я от этого отказаться.
Никак.
— Да езжай уже, — шмыгает племяшка, — вы с Верочкой, как два дурачка сладких, смотреть противно. Она на уроках так улыбается, что половина класса решили, будто болеет и под препаратами, а вторая половина, что она наконец-то башкой поехала со своей литературой. Пора уже.
— А ты какая дерзкая стала, Ленка-пенка! — хмурюсь я, — ты смотри мне, узнаю про Черного Веника, что таскается за тобой, обстригу ему все патлы. Нечем будет тротуар мести!
— Ой все… — закатывает глаза Ленка.
Она вообще как-то очень изменилась с тех пор, как сеструха свалила. Стала раскованнее, свободнее. Наглее.
И вот че это такое? Переходный, мать его, возраст?
Я хотел у Злючки спросить, но потом подумал, что она проявит инициативу и, бляха муха, пообщается с племяшкой. А я этого пока не хочу.
Не буди лихо, как говорится.
Притихла она, учится, всю неделю как паинька себя ведет. Ну и отлично. Сплюнь, Колян, да по пустой башке постучи.
— Ну ладно, — примирительно говорю я, — в субботу мы с тобой сгоняем за город, к дяде Сереге на турбазу.
— Это еще зачем?
— Ну… Отдохнуть…
Я даже теряюсь. Голос племяшки полон такого скепсиса, что не знаю, что и ответить. И надо ли.
— А там еще будут дети?
— Ну…
— Малявки слюнявые, да? И зачем там я? В качестве няньки бесплатной? Ну уж нет. Дома посижу. У нас на следующей неделе тест. Готовиться буду.
— Ну окееей…
Блин, эти малолетки…
— А ты давай, времени не теряй. Верочку сегодня Семошкина в торговом центре в бельевом отделе срисовала. Готовится, наверно, к вашему свиданию. Фу просто.
— Не, ты определенно разговорчивая слишком…
— Давай-давай, дядюшка, езжай, — поет вредина и отключается.
Я какое-то время тупо смотрю на темный экран.
А потом сажусь на байк.
Вера, значит, белье покупала, да? Интересно…
За неделю, что прошла с момента начала нашего охренительно свободного общения организмами (все так, как ей хотелось, все только так, ага), мы, как с цепи сорвались. Ну, я, по крайней мере.
Все вечера проводил у нее, три раза оставался на ночь.
И, сука, не для того, чтоб спать.
И не знаю, как Веру, а меня конкретно так вело. И теперь ведет.
И я в этом себе полный отчет отдаю.
Потому что не привык голову в песок и все такое.
Вера, может, наивно считает по-другому.
Ну и пусть. Пока ей так проще. Пусть.
Я еду, прикидываю, какого цвета она бельишко купила сегодня.
А еще думаю о том, что надо уточнить ее планы на субботу и воскресенье. Потому что упускать такую возможность провести с ней все выходные — это не про меня.
Представляю, как клево можно будет заняться сексом где-нибудь в бассейне ночью. Или красивом рубленом коттедже, с видом на лес.
Романтика, чтоб ее.
А потом и про дальнейшие планы поговорить можно. Включающие меня, ее и наши несвободные отношения.
Удобно будет.
Это должны быть хорошие выходные.
Очень хорошие.
16. Не особо хорошие выходные
