– Так и мы с тобой ради этой цели пойдем на все. Мне нравится власть. А обладать женщиной, у которой власть, мне нравится вдвойне, – Руслан приблизился к Елене и поцеловал ее в губы.
– Нужно собираться. Полетим вместе, – начав одеваться, сказала Кожевникова.
– Ты летишь со мной? На Дальний Восток?
– Нет, мы сделаем одну остановку, мне необходимо посетить одно место.
– Что это за место? – удивленно спросил Руслан.
– Позволь это оставить без комментариев. Я – Министр обороны, есть вещи, которые я не могу рассказывать.
– Хорошо, как скажешь, душа моя, – Лобов обхватил Кожевникову за талию и повалил ее на кровать.
***
Кирилл смотрел в монитор и прокручивал документы, возникающие на экране. О встречи с Тарасовым он договорился. Оставались нерешенными вопросы со сливом информации и переговорами с Московией. Найти информатора было сложно. Понятно было, что это кто-то из Высшего Совета. Но как выявить человека? Задача не из легких. Но самой сложной задачей была попытка связаться хоть с кем-то в Москве, чтобы наладить связь между государствами. Кирилл пролистывал одно досье за другим, где подробно рассказывалось про каждого лидера Московии.
Он уже подходил к концу списка, как раздался телефонный звонок. На экране высветился номер Зуйкова.
– Да, алло, – нерешительно ответил Кирилл, покрутив телефон в руке.
– Добрый День, Кирилл, – произнес мужской голос на другом конце.
– Добрый День! С кем я общаюсь? Представьтесь, пожалуйста, – сбивчиво сказал Кирилл.
– Неважно с кем вы общаетесь, важно зачем вы общаетесь. Я позвонил, чтобы предложить помощь вам. Высшая власть в Московии готова к тому, что Москва вошла в состав Конфедерации. Но на особых основаниях. Нам нужны гарантии.
– Вы хотите обсудить это по телефону?
– Нет, Вам на почту я отправил письмо с нашими предложениями. Прочитайте их, затем удалите. Никому их не показывайте, ни с кем не обсуждайте, кроме как с Президентом. Если информация просочится в прессу, мы прекратим переговоры. Вы мне не можете звонить, звонить буду я. Вам понятно?
– Да! Как я могу к Вам обращаться?
– Святослав Новгородцев, так меня зовут.
Глава 17
Москва
Белослав был ошеломлен. Он сидел, молча и неподвижно. Тишина давила своей тяжестью на собравшихся в комнате. Солнцев постукивал ручкой по столу, от чего становилось еще тяжелее.
– Ты должен нас понимать, Белослав, ты не видишь реальной картины. Твой родственник затуманил твой разум. Сейчас нам нужно отвечать жесткими мерами. Ты же себя потерял, как руководитель государства, – прервал тишину Святослав.
– И что дальше? Что будет дальше, – не веря в происходящее, спросил Солнцев. Он ожидал, что произойдет все именно так, но не ожидал, что случится так быстро.
– Мы отстраняем тебя от должности Руководителя Московии, вводим режим чрезвычайного положения на территории государства. Исполняющим обязанности становится Никита Дубин.
На этих словах Никита поднялся со стула и поклонился. На лице Белослава возникла улыбка.
– Ему нет и тридцати, Святослав. Какой из него руководитель?
– Президенту Конфедерации тоже нет тридцати. А он собрал все государства вокруг себя, скоро подписан будет Договор. И нет сомнений, что он станет новым главой после Учредительного Собрания. Пришло новое время. Время другого поколения.
– Что прикажите делать мне, господин Исполняющий Обязанности, – зло спросил Никиту Белослав.
– Ты будешь находиться под охраной. Как и Владимир. Вся твоя семья. В течение часа мы опубликуем новость о том, что ты уходишь по состоянию здоровья. Это необходимо для мирового сообщества. Все министерства и армия в Московии в курсе данных событий, – вместо Никиты ответил Новгородцев.
– Мне разрешат выступить с последним словом перед народом Московии?
– Нет, Белослав. Ты больше не Глава, ты – история. А с историей не стоит общаться. Ее стоит чтить и помнить, – спокойным голосом ответил Новгородцев, – проводите, пожалуйста, Белослава в его комнаты. У нас будет совещание по важным вопросам.
Белослав встал из-за стола и в сопровождении охраны быстро покинул помещение.
– Видите? Это оказалось совершенно нетрудно, – начал говорить Новгородцев, – Солнцев сам понимал, что дальше не сможет управлять государством. Поэтому и не возникло никаких конфликтов.
– Зачем он просил организовать обращение перед народом? – недоверчиво спросил Никита.
– Хотел извиниться, – пожал плечами Святослав, – или хотел объявить нас преступниками. Это не имеет сейчас значения. Он отстранен от власти и не будет иметь доступа к СМИ. Сейчас нам с Вами стоит обсудить дальнейшие шаги по урегулированию кризиса.
– Позвольте, я начну, – взял слово Никита. Новгородцев и мужчины, которые обсуждали заговор против Солнцева посмотрели на Дубина, – большое спасибо за доверие, которое оказано было мне. Я прошел долгий путь. От революционера в Сибири до исполняющего обязанности Главы Московии. Я видел, как люди были заражены идеей Славянского Государства, как люди мечтали и стремились создать это государство. Любая идея трансформируется и меняется. Да и люди меняются. Что теперь? Наши идеи никому не нужны, кроме нас самих.
– Что Вы говорите? Это ложь, – стал возмущаться один из мужчин. Его неодобрение подхватили и другие.
– Успокойтесь, господа, – сурово ответил Никита, – любое государство должно реагировать на изменения, происходящие с народом. Режим Солнцева этого не сделал.
– Что значит режим? Ты только пять минут как Глава Московии, а позволяешь себе такие слова! – вновь возмутился этот же мужчина.
– Вы прекрасно понимаете, что значит режим. И глаза вам открывать не стоит. Мы с Вами сами были участниками этого режима. Когда-то развенчали культ личности Сталина, теперь нужно развенчать культ личности Солнцева. На нас с Вами есть кровь. И мы с Вами пойдем под суд.
– Это возмутительно! – закричал мужчина. Другие молча смотрели на него, боясь вставить слово, – Вы сейчас нас всех называете преступниками.
– Да, мы есть преступники, – прокричал по слогам Никита, – кто мы, если не преступники? Хотите сегодняшних реалий? Так получите. ООН собирается через несколько часов, чтобы дать разрешение на проведение операции в Московии. Против нас введут ужесточенные санкции. Конфедерация стягивает войска к нашим границам. Завтра здесь будет международный контингент. А послезавтра мы будем с Вами за решеткой. И все почему? Потому что мы подчинялись режиму Солнцева, – Никита встал из-за стола и начал ходить по комнате, – я предлагаю вам остаться преступниками, но остаться раскаявшимися преступниками. Это единственный правильный выход.
Собравшиеся в комнате переводили взгляд с Никиты на Святослава, не понимая, какую реакцию хотят они получить. В разговор вмешался Новгородцев.
– Возможно, это умное решение. И правильное решение. Посмотрите на страны Конфедерации. На Петербург, на Новгородскую Республику. Они сохранили свое политическое устройство. Правящая элита сохранила свою власть. Да, были мелкие уступки. Но они окупились с лихвой. Нам нужно быть хитрее. Правильно я понимаю логику твоих мыслей, Никита?
– Все верно! Мои предложения просты. Первое мы сделали. Мы отстранили от должности ненавистного Солнцева. Мы должны рассказать миру о его преступлениях. В то же время себя мы изобразим жертвами режима. Просто мы являлись исполнителями. Мы боялись за свои жизни, за жизни наших близких. Надо раскаяться. Дальше нам необходимо отдать Солнцева Конфедерации или мировому сообществу, чтобы его осудили…
– Я с этим не соглашусь, – резко прервал Дубина один из мужчин, – если мы его отдадим, то он может рассказать свою историю о нас. И мы будем уже в глазах общества не исполнителями. Эту правду нельзя предавать огласке. Солнцева надо судить здесь, в Московии.
– Нет, ты мыслишь однобоко, – ответил Новгородцев, – если мы организуем суд в Москве, это будет похоже на плохую театральную постановку. Никто в это не поверит. А вот если это произойдет в Крыму, эффект будет совершенно иной.
– Ну а как же риск, о котором я говорю?
– Его можно нивелировать, – ответил Никита, – мы присоединимся к Конфедерации на определенных условиях. Им нужна Москва. Они готовы будут пойти на многое. Сейчас главное для нас – не упустить такой шикарный момент, когда мяч на нашей стороне. Мы отдадим им Солнцева, отдадим собранные материалы. На высшем уровне договоримся о том, чтобы процесс был закрытым. И чтобы результат процесса был одним возможным. Пожизненное заключение для Белослава. Или лучше смертная казнь. Сейчас мы можем просить все, что угодно.
– И что дальше? Что после этого? – не унимался мужчина.
– Москва станет частью Конфедерации с сохранением сегодняшнего устройства. Мы подпишем новый Конфедеративный Договор. И согласимся на выборы в Учредительное Собрание. Наша партия должна принимать участие в данном процессе на всей территории Конфедерации. Это тоже будет одним из условий. Нам должны нарисовать порядка 20-25 % на выборах.
