А кто бы, на моем месте, оставил?! Я этого Володю видела впервые жизни! Да и ладно еще ради зазнобы смотаться до аэропорта. Но чинить машину чужому человеку… Это как-то вне моего понимания.
«Послезавтра получишь свою крошку. А мы с Володей на следующей неделе идем в музей. Хочу прояснить ему несколько моментов. А то его взгляды на искусство меня смущают».
Бедный Володя… Была я как-то с Еськой в музее. Больше не хочется. Мало того, что она может залипнуть у какого-нибудь пейзажа минут на сорок, она же потом начинает объяснять, чем именно этот пейзаж ее привлек! Я же человек простой и предпочитаю любоваться картинами, а не анализировать их.
Новую смс-ку я открыла совершенно спокойно и чуть не вскрикнула, ведь отправителем был Драгош.
«Завтра возвращаюсь. Олег мне все рассказал».
Что Олег рассказал?! Что Латников, моя вечная головная боль, мог рассказать Глебу такого, что он бросил новорожденный филиал?! Драгош же должен был встретится с Теневой Стражей и подписать у них все необходимые документы?!
Неужели про Сашку? Но это явно не проблемы Глеба. Что-то еще случилось? Или Олег рассказал, что я сегодня не вышла на работу и Драгош мчится из Питера чтобы лично меня уволить? Да ну, ни за что в это не поверю.
Повздыхав, я погасила верхний свет, заглянула в холодильник — ничего интересного, вышла в инстаграм — никаких новых публикаций. Повздыхала, нашла наушники и залипла на видосах Ютуба. Так и уснула.
Чтобы проснуться от запаха жарящихся блинов.
— Па-ап, — сонно протянула я и села, — по каким сусекам ты мел, чтобы наскрести на блинное тесто?
— Я заказал доставку продуктов. Почему ты уснула с наушниками? Ты знаешь, что это вредит здоровью. Надо иметь мужество брать ответственность за свое здоровье, — и тут же без перехода добавил, — я спускался вниз, чтобы сродниться с энергией земли. Должен отметить, что в этом районе крайне скудная колдовская жила. Я едва смог обновить себя.
— Когда ты волнуешься, ты говоришь почти как мастер Йода. Скажи, пап, ты же не лег на землю на глазах всего нашего дома?
— А как еще я мог сродниться со своей стихией? — удивился Андрэ. — Умывайся и садись за стол. И рассказывай. Твой телефон разрядился, но, я полагаю, ты все равно на работу не идешь. Или идешь? Или ты на больничном?
— Почему я должна быть на больничном, — поразилась я. — Здоровье мое отменное. Тьфу, и я заговариваюсь.
Умывшись, я похватала вещи и вновь вернулась в ванную — переодеваться. В прошлый папин приезд я переодевалась на балконе, а потом узнала, что в доме напротив живет стремный чувак с биноклем. В общем, перестала я использовать балкон для переодевания.
Рассказывала я очень аккуратно — про затопление, про то, как моего жениха унесло ржавой водой и про то, что я больше не могу ему доверять.
И все равно в глазах Андрэ загорелись нехорошие колдовские огоньки.
— Пап, мы не можем проклинать людей только за то, что они не столь хороши, как нам хотелось, — осторожно сказала я.
И он взорвался и несколько минут ругался, мешая русские и французские слова. Понимала я его с пятого на десятое, увы, без постоянной практики мое знание на половину родного языка сильно ухудшилось.
— Как только судьба позволила тебе встретить такую пакость, — выдохнул он. — Кто вылечит твое разбитое сердце? Сегодня мы едем к тебе на работу и ты увольняешься. Я беру нам билеты и дальше ты будешь жить со мной. У меня появился перспективный ученик, молод, красив и умен — он точно знает, как именно следует обращаться с моей дочерью.
Мне потребовалось все мое мужество, чтобы четко и твердо произнести:
— Нет.
Увы, у моего папы особый склад характера — если начать объяснять почему "нет", то он не станет слушать. Ведь он старше, он дипломированный колдун, у него больше жизненного опыта. А вот упрямый и не подробный ответ он воспринимает как "не лезь, я уже все решила". Это мне мама посоветовала, когда поняла, из-за чего мы с отцом никак не можем поладить.
Проворчав что-то по-французски, папа пододвинул мне тарелку с блинчиками и подпер щеку ладонью:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И что ты будешь делать?
— Жить дальше, — я пожала плечами, — разбитое сердце еще никого не убивало.
Папа чуть оживился и, сверкнув темными глазами, хмыкнул:
— Я чувствую, что узнал не всю историю.
— Ты хочешь услышать про то, как я, рыдая, пихала свадебное платье в мусорный мешок? — фыркнула я.
Папа посмотрел на меня как на дурочку и мягко сказал:
— Если это поможет, то да. Иначе ты уничтожишь свое ментальное здоровье.
— Психическое, — поправила его я.
— Психическое, — согласился он и попросил, — не разбивай его. Все, собирайся на работу, я вызову такси.
Обомлев, я уставилась на папу и возмущенно произнесла:
— Ты хоть представляешь, во сколько это мне обойдется?!
— Отправить дочь на такси — моя прихоть, я и оплачу, — отрезал папа.
— А как же французская рачительность? — прищурилась я.
— А это она и есть, — не сдался папа. — Я же вижу, что у тебя все амулеты перегорели. И, заметь, я не спрашиваю как это произошло. Пока я не сделаю новые, ты будешь передвигаться на такси. Раз уж машину ты куда-то дела.
— Скоро заберу свою крошку, она на тех. обслуживании, — промямлила я.
Собравшись, я вышла на улицу и с недоумением уставилась на шикарную машину — папенька выбрал бизнес-класс. Не хочу ничего знать о деньгах. Не хочу.
И, как назло, когда я выгружалась из машины, меня увидел Латников.
— Сверхпремия? — оторопело спросил он.
— Нет, папа приехал, — с прохладцей ответила я и тут же, не дав Олежке улизнуть, грозно спросила, — ну-ка признавайся, что ты такого наплел Глебу, что он с Питера сорвался?
Латников вздрогнул, поправил рюкзак и нервно ответил:
— Ничего я ему такого не говорил. Вероника эта пыталась ему на тебя нажаловаться. Мол, Тома не вышла на работу, надо ставить прогул и все такое. Ну он мне и перезвонил. Точнее, он перезвонил Светочке, а я рядом был.
Понятно, Латников опять пытался обаять гордую замужнюю мать двоих очаровательных сорванцов.
— Ну и как-то слово за слово, и того. Светочка вспомнила, что ты отца должна была встречать. Свадьбы-то не будет, но билеты куплены. Вот. А потом я вспомнил про этого твоего Александра. И рассказал. Светочка сказала, что принесет тебе перцовый баллончик. У нее была такая же проблема.
— О, а как она ее решила? — тут же заинтересовалась я.
— Замуж вышла, — пожал плечами Глеб.
— За того, для кого баллончик покупала? — нахмурилась я.
— Не, за его старшего брата.
— Чудны дела твои, Господи, — проворчала я.
Уже в офисе меня сразу же вызвали на ковер к начальству. Глеб сидел в своем кресле, а Вероника стояла у окна. Причем Вероника была явно сердита — напряженная линия плеч, руки сложены на груди и губы гневно поджаты.
И в воздухе… В воздухе витало что-то очень сильное. Здесь бушевала буря с применением дара. Даже такая выбраковка как я могла это почувствовать.
— Мари, все в порядке? — в первую очередь спросил Глеб.
Вероника уничижительно фыркнула, а я спокойно ответила:
— Да, спасибо.
— Как отец долетел? — так же ровно спросил Драгош.
— Нормально, а вот встретить его было тяжело, — я приняла правила игры и начала говорить так, как будто третьего при нашем разговоре нет. — Сашка проколол колеса моей пежо, пришлось Еське просить своего мужчину отвезти меня в аэропорт за отцом.
— Еська признала, что на свете есть приличные мужчины? — удивился Глеб.
— Она в процессе, — рассмеялась я. — Но Володя, хоть и похож, по мнению моего папы, на бандита, очень хорошо знает, что ей нужно. Одно то, что он догадался прийти к ней с пирожками… Сам понимаешь.
— О да, в ее логово нельзя приходить с пустыми руками, — согласился Драгош. — Вероника? Ты хотела поговорить со мной и с Мари одновременно.
— Я нашла ее браслет под твоей кроватью, — со злостью выпалила Вероника. — И вы сейчас, у меня на глазах, воркуете как голубки!
