— Да, — коротко ответила я.
— Шучу-шучу, — рассмеялась Еська и резко осеклась, — что?!
— Да, я развлекалась с ним. А потом сбежала, пока он спит. То есть, дождалась пока он уснет и сбежала.
— Офигеть, Золушка ты моя, — ошеломленно выдохнула Еська.
— Да какая я Золушка, — отмахнулась я. — Про меня сказок нет, только высокорейтинговое видео на особенном сайте. Есь, мне на работу собираться надо.
«А я даже не представляю, как буду смотреть Глебу в глаза», пронеслось в голове. И мысль, уехать с отцом во Францию стала как никогда актуальной. Там и этот, перспективный молодой колдун. Опасаясь моего отца, он будет сдувать с меня пылинки, закроет в самой высокой башне и… И с этой башни я и шагну. Колдуны невыносимые собственники и контрол-фрики, в чем, собственно, и кроется основной конфликт моего дотошного отца и свободолюбивой матери.
«Лучше набросать резюме», пришла более зрелая мысль. «Нельзя бегать от проблем всю жизнь».
Хотя сменить работу это тоже побег. Но, быть может, Драгош решит сделать вид, что ничего не было?
«Но от этого все будет только хуже. Тяжело думать, что я для него всего лишь интрижка на одну ночь. Но знать это — еще хуже».
— Твое утро стало светлее? — спросил меня папа, когда я положила трубку.
— Ни светлее, ни мудрее, — криво улыбнулась я.
— Я взял обратный билет, — папа серьезно посмотрел на меня. — У тебя есть неделя, чтобы принять правильное решение.
— Правильное, — я горько усмехнулась, — а какое оно, правильное решение?
На что папа спокойно пожал плечами:
— Правильное решение, это то решение, которое делает человека счастливым. Или спокойным. Ты идешь в душ?
— Да.
— Тогда я кофе сварю.
Захватив чистое белье и одежду, я проскользнула в душ. Папа в это время колдовал над джезвой — он начисто игнорировал кофеварку и предпочитал ручной труд. Ведь в кофеварке нет души и специи в нее тоже не добавишь. И от магии кофеварка сразу же перестает работать. А папа во все свои действия, неосознанно, вкладывал частичку силы.
Раздевшись, я встала под тугие струи и прикрыла глаза. Раньше вода приносила покой и облегчение, но сейчас я вновь и вновь вспоминала жаркие, жадные прикосновения Драгоша. Его ненасытную жажду поцелуев и теплую тяжесть тела. И его янтарные, звериные глаза. И то как он прихватывал кожу на моей шее — будто хотел поставить настоящую, истинную метку.
Встряхнувшись, я схватила губку, выдавила гель для душа и приказала себе не думать. Но коварное подсознание подкинуло новую картинку, полностью воображаемую — как бы мы могли принимать душ вместе.
— Этого не будет, — прошептала я. — Хватит!
Я о многом мечтала и многого хотела. А получила лишь демо-версию. Даже не получила, а скачала с пиратки. А лицензионка, увы, принадлежит Веронике.
Выйдя из душа, я завернулась в полотенце и принялась сушить волосы. Взгляд нет-нет да соскальзывал на налившиеся цветом метки. Хотелось прикоснуться, надавить, узнать, что за чувство скрывается за этими яркими цветами любви.
«Не любви, Тома, а страсти», поправила я себя.
Переодевшись, я вернулась к кухонному столу и получила чашку пряного кофе.
— Не забудь шарфик, — прохладно заметил папа.
А я чуть не поперхнулась божественно-вкусным напитком и возмущенно напомнила, что мне, вообще-то, уже не пять лет.
— А я и не про холодный ветер, — папа скорбно покачал головой, — у тебя следы неправедно проведенной ночи видны.
Вспыхнув, я пробурчала что-то благодарственное и одним глотком допила кофе. Вкуса, правда, уже не чувствовала.
Внимательно рассмотрев себя в зеркале, со вздохом констатировала — надо снова переодеваться. Так на работу нельзя.
В итоге, из недр шкафа был извлечен парадный костюм — узкая юбка и приталенный жакет. Самое главное, что к этому строгому наряду прилагалась блузка, а к ней шейный платок, который и скроет все безобразие.
— Изумительно, — оценил папа. — Ты прекрасна.
Я коротко кивнула, переложила ключи, кошелек и мобильный в другую сумку. Поцеловав отца в щеку, я ушла обуваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Позвони, когда сядешь в машину, — скупо бросил папа. — Ты даже не представляешь, сколько недо-магов собирает эмоциональную жатву в общественном транспорте. А я все еще не закончил для тебя новый комплект амулетов.
Ворча и не слушая моих возражений, папа обулся и, как и был в пижаме, замер у дверей. А после нахмурился:
— В тебе как будто что-то изменилось, не понимаю. Амулет, показывающий марево силы тоже испорчен?
— Да, осыпался пеплом.
— Ты умудрилась встретить мастера Смерти? — удивился отец, — странно. Впрочем, иногда они выходят из Тени в обыденный мир.
Сев за руль, я помахала отцу рукой и завела мотор.
Некромант. За Еськой ухаживает целый некромант!
«Ха. Зато никто уже не предъявит природной ведьме за ее свободолюбивый нрав», хмыкнула я про себя.
Выезжая со двора, я увидела до боли знакомую куртку. Неужели Сашка?! Но мужчина стоял ко мне спиной и так и не повернулся.
«Спортивные штаны он носил только в институтские времена», успокоила я себя и завела мотор.
Влившись в автомобильный поток, я включила радио и приказала себе ни о чем не думать.
Стоит сразу отметить, что этого у меня не получилось. Что если Глеб жалеет о произошедшем? Что если ему теперь отвратительно меня видеть? Или он мог обидеться на мой побег. Но я не знала, что делать! И сбежать мне показалось самым лучшим вариантом.
«Как и всегда, собственно. Тихий побег мой коронный номер», мрачно подумала я.
Тогда, после выпуска, я сделала все, чтобы никто не мог меня найти. Сменила номер телефона, прическу и место жительства. Удалила все свои страницы в соцсетях и завела новые. Рюмкина тогда хохотала и утверждала, что так шифруются только те, кто украл миллион.
А я просто хотела начать с чистого листа. Но не вышло. Жизнь все равно свела меня с Драгошем, а после и с Сашкой. И ничего хорошего из этого не вышло.
За всеми этими мыслями дорога пролетела незаметно. Я и опомниться не успела, как уже парковалась перед нашим зданием. Ну, не полностью нашим, конечно. Перед зданием, где Глеб снимал несколько помещений, которые и представляли из себя наш офис.
Заглушив мотор, я уронила голову на руль. Не могу. Надо встать, выйти из машины, поставить ее на сигнализацию и войти в офис. Сесть на свое рабочее место и сделать вид, что вчерашняя ночь не более чем сон. Глеб будет мне за это благодарен. Будет ведь?
«Будет», мрачно хмыкнула я, «И от этого особенно противно».
К сожалению, нельзя провести в машине весь день и всю жизнь. Быстро, чтобы не передумать, я выскочила из-за руля, поставила пежо на сигнализацию и поспешила к стеклянным дверям.
Проскользнула мимо сонного охранника, поздоровалась с девочками из соседних офисов и вызвала лифт. За спиной раздался перестук тонких каблуков и рядом со мной остановилась Вероника.
— Доброе утро, — вымученно произнесла я.
Она окинула меня долгим взглядом и задумчиво произнесла:
— Доброе, француженка.
Как назло, кроме нас двоих в лифте больше никого не было. И все время, что мы поднимались на нужный этаж, Вероника не сводила с меня внимательного взгляда. Ее ноздри раздувались, а я… Я гадала, достаточно ли душа, чтобы смыть с себя запах ее волка?
— Хорошо выглядишь, — проронила она и, едва двери раскрылись, вышла.
Я медленно выдохнула и передернула плечами. Как же это мерзко, быть той самой стервой-любовницей.
Никогда не любила Веронику — она не заслуживает такого мужчину как Драгош. Но и предательства она не заслуживает тоже. Никто, на самом-то деле, не заслуживает быть ударенным в спину.
Проскользнув к своему столу, я плюхнулась в кресло. Как доработать этот день до конца? Как успокоить поселившееся внутри мерзкое грязное чувство? Я даже не знаю, что это. Раскаяние? Сожаление? Но оно давит, мешает дышать и жить. И, одновременно, мне хочется повторить. На любых условиях. Просто вновь оказаться в крепких объятиях, быть втянутой в жаркий собственнический поцелуй и…
