— Лжец, — беспардонно отпихиваю Рому в сторону и ныряю в полумрак.
С каждым шагом моя уверенность тает, и я оглядываюсь на Рому, который запирает дверь, и разочарованно цокаю. Он каждую девку с улицы сюда пускает? Вот если бы он меня выгнал, то ситуация была бы куда проще. Касаюсь холодными пальцами лба, делаю медленный вдох и вхожу в следующие двери в сопровождении Ромы.
Глава 19
Замираю в тени у двери и молча вместе с Ромой наблюдаю, как полуголый Евгений в одних брюках под музыку трясёт шейкером и ловко перебрасывает его из ладони в ладонь. Он расслаблен, весел и непринужден, будто к нему в гости не заглядывал чужой ревнивый муж.
— Чего стоим? — шепчет на ухо Рома.
— Я тебе нос откушу, — смотрю в его озорные и любопытные глаза.
— За что?
— Ты слишком близко.
— Могу быть еще ближе.
— Ты не в моем вкусе.
— И ты, но я за разнообразие, — Рома расплывается в глумливой улыбке.
Решив, что без опыта я не смогу с первого раза удачно лишить гнусного провокатора носа, я леплю ему пощечину и больно хватаю за ухо. Музыка затихает, и Евгений откладывает небольшой пульт на стойку.
— Что там у тебя, Рома?
— Кто, — тот отшатывается от меня в сторону и потирает ухо.
— И кто же? — Евгений откупоривает шейкер, выливает в плоский бокал содержимое и сверху кидает листочек мяты.
— Какая-то сучка в пижаме и халате. Она не представилась, — Рома передергивает плечами и шагает мимо диванчиков к барной стойке. — Наверное, очередная чья-то жена, которую ты отымел. Я не могу понять, тебе недостаточно свободных женщин, что ты прыгаешь на замужних?
Самое время валить. Евгений не может разглядеть мое лицо, потому что затаилась я в самом темном углу клуба, как опытный ниндзя, однако я делаю вдох и решительно выхожу из укрытия и также бесстрашно шаркаю тапочками к барной стойке, гордо вскинув подбородок.
— Ты ее знаешь? — уточняет Рома у Евгения, который невозмутимо делает глоток коктейля.
— Это моя секретарша, — он облизывает губы и отставляет бокал.
Я не вижу в его лице изумления или оторопи. Стоит себе, оперевшись руками о стойку, и с ожиданием смотрит на меня. И тут с моей ноги слетает тапочек, потому что я делаю слишком широкий и злой шаг, и приземляется он в паре метров от меня. Замираю с поднятой ногой, и Рома проявляет желание вернуть мне подлый тапочек, но я рявкаю:
— Я сама!
— Не дергайся, друг, — скучающе отзывается Евгений и вновь прикладывается к бокалу, — это бесполезно.
Рыкнув, прыгаю на одной ноге к тапочку, и Рома спрашивает:
— Что происходит? Вы, может, объясните?
— Нечего тут объяснять, — зло бухчу я и просовываю ступню в тапок, который предал меня в самый ответственный момент.
— Она точно твоя секретарша?
— Угу, — Евгений кивает, присосавшись к бокалу, а потом удовлетворенно причмокивает.
Одергиваю полы халата, оскорбленная до глубины души его равнодушием и через пару секунд стою у стойки, уничижительно глядя в голубые и насмешливые глаза.
— Тебе налить? Получилось весьма недурно.
В презрительном молчании выкладываю пачку долларов на стойку и без слов разворачиваюсь к нему спиной. Теперь стараюсь делать маленькие и аккуратные шаги и, по сути, я не иду, как нормальный человек, а семеню, что со стороны, я смею предположить, выглядит нелепо.
— Я ничего не понял, — тихо говорит Рома.
— Зато он понял, — цежу сквозь зубы я, возненавидев мягкие и растянутые тапочки на своих ногах.
— Так-то я понял все на первой встрече, — спокойно отвечает Евгений.
— Нихрена подобного! — я сердито оглядываюсь на него.
— Это в сказках мужиков тупыми выставляют и они по всему королевству бегают с туфелькой, — он покачивает бокал в ладони и сытым хищником скалится. — Золушка моя ненаглядная.
Я теряю дар речи, меня окатывает волной жгучего смущения, и ускоряюсь, часто-часто перебирая ногами. Если на меня сейчас не упадет пустая клетка и не раздавит, то я сама разобью голову о стену где-нибудь в подворотне.
— Я все равно ни черта не понял, — устало вздыхает Рома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Из тебя бы получился отличный принц, — хмыкает Евгений, и я вываливаюсь в темный вестибюль, громко и несдержанно хлопнув тяжелой дверью.
Что я натворила? Я выставила себя просто феерической дурой, которая в наивности посчитала, что у нее все под контролем. Холодные руки трясутся, ноги не слушаются, а сердце оглушает истеричными ударами. Я не переживу эту ночь, а если переживу, то мне прямая дорога в дом умалишенных, ведь я на грани помешательства.
Кидаюсь к входной двери и ярости дергаю за ручку. Лишь через минуту моих пинков, ударов и попыток выломать ее, я понимаю, что она заперта на ключ, а он в кармане у Ромы. Мне стоило продумать путь отступления до того момента, как я сюда зашла. Я в ловушке.
Хлестнув пару раз себя по щекам, я возвращаюсь в главный зал и громко в приказном тоне, что звучит даже для меня комично и глупо, обращаюсь к Роме, протирающему стул своей задницей за стойкой:
— Открой дверь!
— Не открывай, — Евгений ставит еще один бокал на стойку и наливает в нее своей бурды. — Пришла, раскомандовалась и думает, что ей позволят уйти.
— Я звоню в полицию, — я достаю смартфон из кармана.
— И что ты им скажешь? — Евгений украшает коктейль долькой лайма и засахаренной вишенкой.
— То, что вы меня взяли в плен, — неуверенно отвечаю я.
— Вызывай, — Рома с самодовольной ухмылкой оглядывается, — а я им скажу, что ты вломилась сюда.
— Но ты меня сам впустил! — смутившись угрозы, прячу телефон в карман.
— Так и мы тебя в плен не взяли, — Евгений пожимает плечами и оценивающе оглядывает бокал с коктейлем. — Выпей и успокойся.
— А я не хочу успокаиваться! — не обдумав выпалив, я топаю ногой.
— А придется, — Евгений придвигает бокал к краю стойки. — Выбора у тебя нет.
— Я не верю, что это она, — Рома оборачивается на меня через плечо. — На секретаршу еще, может, тянет, но не сучку в красном. Вы меня разыгрываете, ребят. Это же, — он машет рукой в мою сторону, — ну, что это? Кто сейчас носит такие пижамы? И халат этот, будто у бабушки стащила.
— А ты у нас законодатель мод в пижамно-халатной теме? — едко интересуюсь я, зло шаркая тапочками.
— И болтает она много, — Рома кривится.
— Не она, а Алина, — цежу сквозь зубы и неуклюже взбираюсь на высокий стул. — Для тебя Алина Юрьевна.
— Мы имен тут не называем, крошка, — Рома щерится в неприязненной улыбке. — Таковы правила.
— Да чхать я хотела на твои правила, — я залпом выпиваю содержимое бокала, закусываю терпкий с приятной кислинкой коктейль вишенкой и выплевываю на стеклянное донышко косточку.
По глотке и пищеводу растекается тепло, а ноги мягко тяжелеют. Метнув быстрый взгляд на пачку долларов, которую Евгений не соизволил убрать, откидываюсь на спинку стула и закидываю ногу на ногу. Со ступни вновь слетает тапочек, глухо плюхается на пол, и Рома фыркает:
— У тебя…
— Я знаю, — чеканю я и поднимаю взгляд на Евгения, который с интересом наблюдает за мной. — Что?
— Это забавно, — он одаривает меня одобрительным взором, — в разных обстоятельствах ты каждый раз другая.
— Это пустой разговор, который мне уже надоел.
Удивляюсь скандальным и капризным ноткам в своем голосе и натянуто улыбаюсь:
— Я хочу домой. Я устала. У меня был сегодня сложный день.
— Неужели? — Евгений вскидывает бровь.
В презрительном молчании хватаю шейкер и подливаю к вишневой косточке остатки коктейля. Я не могу быть спокойной на трезвую голову в присутствии Евгения, который бессовестно поигрывает мышцами живота и пресса, а темными аккуратными сосками отвлекает от разговора.
Глава 20
— Итак, — Евгений придвигает к центру стойки пачку денег так, чтобы она оказалась строго посередине между нами, — Золушка в Красном стоит больше десяти кусков, Аля?
