— Ты бы могла не называть его Женечкой? — закрываю глаза, когда Мари зависает надо мной с тюбиком тональной основы и широкой кистью. — Это слишком фамильярно.
— Помолчи.
Я обычно совсем не пользуюсь косметикой, а если есть настроение быть красивой, то лишь подкрашиваю ресницы. А все потому, что мне лень тратить время на макияж и на его снятие после работы.
Мари меняет тюбики, палетки, кисти и продолжает тиранить мое лицо. Движения ее быстрые, злые и обиженные, и я боюсь как бы она мне глаз ни проткнула из-за личной неприязни.
Таня успевает переодеться в пушистый халат, и кидает платье с маской мне на кровать. Садится рядом и со вселенской грустью вздыхает, промакивая сопливый нос салфеткой:
— Я ведь так старалась.
Мари недовольно зыркает на нее, складывает косметику в чемоданчик, и поднимает камеру смартфона на меня. Сажусь вполоборота и томно улыбаюсь, закусив губу, как истинная кокетка и сердцеедка. Через мгновение я уже облачаюсь в платье, взбиваю ладонями волосы и надеваю маску.
— Фотографируй!
Мари подчиняется, и через пять минут я цепко и внимательно разглядываю все снимки. Между серой офисной мышью и яркой девицей в красном нет ничего общего. Даже разрез глаз как-то изменился, приподнялся и лукаво сузился. Если я сама себя не узнаю, то Евгений в полумраке клуба точно не поймет, кто к нему явился на свидание.
— Я сыграю с ним, — оглядываюсь на зеркало и подмигиваю стервозному отражению. — Нет, ты сыграешь, леди в красном, а я понаблюдаю за вами.
Глава 15
— Это точно она? — Рома Д'Артаньян, который сейчас стоит передо мной в белом костюме с приталенным пиджаком и узкими брюками, окидывает меня подозрительным взглядом. — Или ты ту же самую притащила, сладкая моя крошечка?
В клубе пусто и мрачно, а клетки у потолка без танцовщиц пугают и навевают почему-то тоску. Дух веселья и разврата покинули это место, в котором и пахнет теперь иначе: камнем, бетоном и деревом. Никаких алкогольных паров, густых миазмов пота и секса. И по ногам гуляет холодный сквозняк.
— Это она, — Мари виснет на плече Ромы и пробегает пальцами по его щеке. — Но имени не назову. Правила есть правила?
Но я-то знаю, если бы Евгений пожелал, то ему бы раскрыли не только мое имя, но и другую личную информацию. А он этого не хочет, потому что тогда игра с незнакомкой потеряет для него остроту.
— Ну-ка, посмотри на меня, — Рома клонит голову набок.
Красивый. Я бы описала его порочным аристократом, и в его венах течет та сама арийская кровь, на которую в свое время молились сторонники евгеники: белобрысый, серо-глазый и с высокими скулами. Уши, правда, немного растопырены, но этого почти незаметно за его широкой улыбкой.
— Я не вижу разницы, — Рома хмурится.
— Так и задумано, — Мари самодовольно хмыкает.
— Тогда что ему не так?
— Родинки, — фыркает Мари. — Одна на правой сисечке, другая у пупка.
Рома тянется рукой к лямке платья, и я его сердито и больно бью по ладони. Вскидываю подбородок и надменно щурюсь.
— Теперь разницу вижу, — он улыбается и привлекает к себе глупо хихикнувшую Мари. — Эта девка дерзкая.
Плюнуть бы ему в рожу за “девку” и сказать пару ласковых, но я же решила отыгрывать немую не только с Евгением. Уничижительно смериваю его презрительным взглядом.
— Полегче, милая, — Рома шагает ко мне и выдыхает в лицо, — у меня зверский стояк на агрессивных сучек.
Аля бы глазки потупила, покраснела и испугалась нахального и бесстыдного мудака, но не та, кто маску на себя нацепила. Я пятерней отпихиваю мурло Ромы и дефилирую к стальной лестнице, покачивая бедрами. Толку-то мне сейчас стесняться, голову в плечи вжимать и съеживаться от стыда?
— Уффф, горячая девка…
От его комплимента липко между лопатками. Неужели Роме никто не говорил, что с девушками надо быть погалантнее и повоспитаннее, иначе кроме отвращения такая возбужденная макака ничего не получит.
— Да только ты не в ее вкусе, — хохочет Мари и на цыпочках бежит за мной. — Не для тебя ее роза расцвела, зайчик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А вот моя морковка очень даже для нее выросла.
На третьей ступени останавливаюсь и оборачиваюсь через плечо на гнусного пошляка.
— Вот это взгляд, — Рома прячет руки в карманы и скалится в одобрительной улыбке. — Не женщина, а тигрица. Или даже львица!
— Он тебя провоцирует, — Мари тянет меня за руку. — Он много болтает и за глупостями прячет очень ранимую душу.
— И я всегда готов раскрыть свою душу красивой женщине. Голым. С бокалом вина и сзади.
Жаль, что у меня не хватит сил вырвать стальную трубу из перил, которой бы я с большим удовольствием постучала по голове Ромы и переломала бы хребет в нескольких местах. Выдыхаю и грациозным шагом плыву за Мари, которая ведет меня по темным коридорам.
— Да остынь ты. У Ромы такие шутки. Некоторым из нас нравятся развязные и грязные парни. Зато он честный и сразу говорит о том, чего хочет.
— Тем не менее вы с ним разбежались, — фыркаю я.
— Мы не созданы для серьезных отношений. Попробовали, чуть друг друга не поубивали и разбежались, — Мари безразлично пожимает плечами. — Теперь мы хорошие друзья, у которых охрененно жаркий секс. Ты бы знала, что он вытворяет языком…
— И знать не хочу.
— Я с ним впервые сквиртанула, — мечтательно шепчет Мари.
— Я не верю в сквирт, — скрежещу зубами и сжимаю кулаки.
— Но он существует, — безапелляционно отзывается она и хихикает.
Притормаживаю, опускаю лицо и закрываю глаза. Я не хочу выслушивать про волшебный язык Д'артаньяна и про оргазмы Мари, которая слишком уж со мной разоткровенничалась. Минута молчания, и я вновь вскидываю подбородок.
— Тебе туда, — Мари указывает на полог с плотными и глубокими складками в конце коридора. — И будь умницей. Удовлетвори ты его уже и пусть переключится на других дамочек.
Ядовитая ревность впивается крохотными клыками в сердце. Я ясно осознаю, что не желаю, чтобы Евгений после сегодняшней встречи переключился на других дамочек, в том числе и на меня саму под личиной секретарши. Сегодня он явно проявлял на обеде ко мне интерес, позабыв о леди в красном. Какая абсурдная ситуация складывается: я ревную Евгения к собственной персоне.
— Иди, — Мари мягко толкает в спину.
— Нам надо будет потом переговорить, — горячо шепчу в ее лицо.
— Хорошо, — она с сомнением кивает.
Распрямив плечи, дефилирую вперед и ныряю под тяжелый полог в фиолетовый полумрак. Я дезориентирована и удивлена. Комната поделена на две зоны. Первая половина занята низким широким столом, диванчиками, а вторая отделена декоративной шторой из длинных бус с игриво вспыхивающими кристаллами, а за ними на невысоком пьедестале двуспальная кровать.
— Явилась? — Евгений сидит на диванчике напротив входа, широко расставив ноги. — Если твоя подружка вздумала меня вновь одурачить, то я буду очень недоволен.
Быть уверенной, решительной и надменной. Едва приподнимаю губы в лукавой улыбке и делаю несколько неторопливых шагов к столу. Полюбуйся мной и оцени гостью по достоинству. Взгляд у Евгения вожделеющий, темный и полон греха. На обеде он смотрел на меня иначе: хитро, игриво и с искрой любопытства.
Хочу присесть на диван, обитый бархатом, но он качает головой и повелительно хлопает по бедру. Я разрешила себе сегодняшней ночью познать глубины своей и Евгения тьмы, поэтому без смущения и промедления усаживаюсь на его колени, обвивая одной рукой крепкую шею. Сердце, встрепенувшись от близости желанного мужчины, гулко наращивает скорость и разгоняет кровь в каждую клеточку моего тела.
— Посмотрим, ты ли это, — Евгений скидывает тонкую лямочку с правого плеча, и его ладонь мягко обхватывает голую грудь.
Неужели он действительно запомнил меня по родинке у ареолы? Я читала, что у человека в измененном состоянии, например, наркотическом или алкогольном, может произойти фиксация на какой-нибудь незначительной детали. Так работает психика и сознание, которое яростно цепляется за реальность.
