Пит мертв. А ведь только вчера он говорил ей: «Я не буду снимать с тобой новый фильм, пока не разрешится вся эта ситуация с моим братом, понятно? Если хочешь, помоги мне, или поднимай свой зад и сматывайся назад, в Калифорнию, но сам я сейчас никуда не поеду».
Она была в ярости и мгновенно надулась, упрекая его в том, что, если бы он любил ее, сделал бы это не задумываясь.
Тогда Пит плотно сжал губы и повернулся к ней спиной, буркнув: «Ну что ж, Велвет, в таком случае я действительно не люблю тебя».
А теперь – хотя Велвет и считала, что Пит на самом деле так не думал, – от этих слов уже нельзя было отмахнуться, сгладить их любовью, стереть, превратить в ничего не значащее сотрясание воздуха.
Велвет вспомнила о Люсинде и Фейс Хаббл, и сердце ее раскалилось. Слово «ненависть» было слишком деликатным, чтобы описать ее чувства. Она подумала о юном Сэме Хаббле, и к горлу подступил комок от невыносимой жалости к Питу, его сыну, к тому, что уже больше не сбудется никогда. Если Господь был милостив к Питу, то он сейчас находится на небесах и, возможно, ее родная мать встречает его у ворот рая, улыбаясь со всей любовью, которой она когда-то обильно окружала Велвет. Может, она берет Пита за руку и представляет его другим душам, порхающим с облака на облако…
Представив эту картину, Велвет расплакалась. Как ты можешь верить во все это дерьмо, девочка? Пит сейчас» вероятно, горит в аду и в кипящей смоле готовит местечко и для тебя.
Выплакавшись, Велвет почувствовала, что ей стало легче. Она вытерла слезы о наволочку и сжала губы. Довольно разводить сырость, настало время действовать. Ей нужен план «Б». Ясно, что Хабблы обладают здесь огромным влиянием. Уважаемые люди Порт-Лео, как догадывалась Велвет, будут воспринимать ее как раздражающую всех подружку Пита, если это было самоубийство, и как возможную подозреваемую, если это было убийство.
Велвет не собиралась тупо сидеть на месте, позволяя манипулировать собой, словно пешкой, в чьей-то политической игре.
Она решила, что Клаудия Салазар будет для нее бесполезной, а вот Уит Мозли – как раз наоборот. Она мысленно представила составленный ею портрет молодого человека: довольно высокий, в хорошей форме, с густыми светлыми волосами; загорелый, но не от бесцельного лежания на солнце; лицо несколько мальчишеское для его возраста, с доброй улыбкой. К тому же умный, но без высокомерия; вырос из пляжных завсегдатаев, и, похоже, не так давно. Ровные зубы, крепкие ноги и торс, сильные руки – просто перечень параметров, по которым при первом знакомстве она обычно оценивает очередное дарование, прежде чем спустить ему брюки. Ей нравились мужчины с сильными руками. В таких фильмах руки видны больше, чем можно было бы ожидать: красиво накрывают ладонями женскую грудь, пальцами расчесывают волосы, придерживают лицо для поцелуя. И этот Уит мог бы стать податливым материалом в руках женщины с ее талантом, обаянием и опытом обольщения.
В девять утра Велвет, несмотря на разницу во времени между техасским побережьем и Калифорнией, позвонила юристам своей производственной фирмы и немногочисленным друзьям, сообщив им печальные новости о Пите. Оставив на автоответчике просьбу подыскать ей в Корпус-Кристи какого-нибудь специалиста по юридическим вопросам для представления ее интересов – достаточно закаленного адвоката из большого города, – она успокоилась, что ей не придется больше иметь дела с полоумным сенатором и провинциальной полицией.
Затем она забралась в ванну и расслабилась в горячей мыльной воде. Внезапно в голову Велвет пришла одна мысль, заставившая ее в панике вскочить.
А что, если тот, кто убил Пита, подумает, что она обо всем знает?
Ведь ей ничего не известно. Все материалы своего расследования относительно Кори Пит держал при себе, а ей только сообщал, что все идет хорошо. Ничего, что касалось его сценария, он с ней не обсуждал.
Убийца может этому не поверить. Она вытерлась, расчесала волосы и голышом уселась листать «Желтые страницы», разыскивая адреса ломбардов и оружейных магазинов.
Экран был единственным источником света в доме. Клинок сидел перед телевизором и смотрел, как Большой Пит Мэджорс овладевает Бархатным Амулетом, пристроившись сзади, и как они оба рычат, словно звери. Вот она наклоняет голову, чтобы в пылу неудержимой страсти не слетели ее темные очки, полностью закрывающие глаза. Они стонут так громко, как будто у них проблемы с желудком. Пит не отличается разнообразием театральных нюансов. Он просто стоит на коленях и своими бедрами молотит ее сзади, а она умоляет его делать это сильнее и быстрее. Велвет больше напоминает недовольного тренера, чем любовницу. Выражение лица у Пита такое же отсутствующее, как у тех мальчиков, которых Клинок помнил по психиатрической лечебнице. Он просмотрел эту ленту дважды, прежде чем наконец заснул, откинувшись в своем глубоком кресле.
Он проснулся в мрачном расположении духа, потому что снилась ему не Велвет, а Уит Мозли, который смеялся над ним. Ты? Она собирается предпочесть тебя мне? Неужели ты действительно рассчитываешь, что такое может случиться, толстая твоя задница? Клинок видел Уита на публике, видел, как ему улыбались женщины, тогда как на его попытки вести продолжительную беседу они отвечали тем, что тут же вспоминали о других встречах и торопились прочь. Возненавидеть Уита было легко. Он представил себе», что судья Мозли мертв, что тело под кожей исчезло, а сам Клинок надевает на себя его кожу, натягивает чужое мертвенно-бледное лицо на свое, словно маску, попадает своими пальцами изнутри в пальцы Уита, как в окровавленные перчатки.
Почему не убить Мозли точно так же, как и овладеть Велвет? Он задумался. Процесс расчленения, как и свежевания тела, содержал в себе определенную привлекательность, хотя оба они, конечно, сокращали время удовольствия. Он считал, что обезглавливанию придают слишком много внимания: голова без присоединенного к ней тела, казалось, насмехается над тобой. Клинок заплатил большую цену, чтобы узнать это.
Раньше ему никогда не хотелось убить мужчину, но это обещало интересное разнообразие на контрасте – как жаркое после целой недели картофельных чипсов. Ему грезилась картина, в которой Уит умирает от серии медленных, аккуратных разрезов, а потом в его ушах раздал тихий шепот умирающего. Взгляд Клинка уперся в потолок, где вращался вентилятор. Лопасти быстро крутились, напоминая ему темный человеческий глаз. Мамин глаз. Едва дыша, он бессмысленно смотрел на него и теперь не слышал ничего, кроме маминого голоса, который говорил ему, что он должен сделать.
Клинок проснулся и понял, что ненароком соскользнул в темный мир, построенный его мамой. Уверенно улыбаясь, она частенько говорила ему, перед тем как начать разогревать на плите гаечный ключ или повесить прищепку на его маленький пенис: «Мы с тобой, дорогой мой, навеки вдвоем, не забывай об этом никогда».
Слава Богу, думал он, что ему все-таки удалось стать героем собственного романа. Его мама не смогла победить его. Победил он. И в дальнейшем будет так же.
Зазвонил телефон; он поднял трубку и после обычных утренних любезностей стал слушать.
– Речь идет о девушке, которая нашла тело Пита, – прошептал ему в ухо знакомый голос. – Сделай мне одолжение. Дай ей немного денег и увези ее из города.
– Хорошо, – сказал Клинок. – Я все сделаю.
– Например, в это время года совершенно замечательно в Санта-Фе. Бьюсь об заклад, что там есть чудесные и доступные для молодежи гостиницы. Или, возможно, Флорида, если она захочет остаться на побережье. – Клинок дослушал до конца подробные инструкции и повесил трубку.
Его большой палец медленно скользил по острому лезвию ножа. Если необходимо, чтобы Хезер Фаррел покинула город, что ж… найдется много вариантов. Подкуп с помощью приличной суммы денег по сравнению с другими способами занимал особое место. Этот метод всегда ему удавался (кроме одного раза, когда произошла осечка). Почему бы не попробовать снова? Клинок принял решение.
Он задумался над тем, как лучше подойти к решению этого вопроса, чтобы избежать всяких неприятных неожиданностей. Наверняка он обойдется простои приманкой Нырнув под провисшую кровать, Клинок вытащил оттуда большой охотничий нож, напоминающий те, которые быта У первых покорителей Запада. Нож был замечательный очень прочный и достаточно острый, чтобы отсечь любые надежды и мечты. Он порылся в коробке, на боку которой толстым маркером было написано: «Мамины вещи», и нашел там видавшее виды точило. Клинок стал водить по камню ножом, и тот в его руках ласково запел свою ритмичную песню: «Хе-е-зер, Хе-е-зер, Хе-е-зер…»
Потом он включил магнитофон. «Бич Бойз» снова исполняли свою замечательную песню «409», и нож двигался в такт знакомой мелодии.
Глава 14
Клаудия написала сжатый рапорт о ходе расследования и оставила его на пустом столе у Дэлфорда. Сделав себе чашку некрепкого кофе и не успев пригубить его, она услышала, как на столе у нее зазвенел вызов диспетчера. В приемной ее ждала посетительница, Фейс Хаббл.
