Послышалось задушенное «ох!» Крыси.
Восток неторопливо поднялся. Расправил плечи, пошевелил запястьями. Руки затекли, но главное испытание болью, как он справедливо подозревал, ему еще предстояло. Причем испытание — в самом прямом смысле!
Раньше он, перечитывая всякие приключенческие книги, иногда задумывался над тем, смог бы он — доведись ему, подобно книжным героям, вдруг попасть в плен к врагам — выдержать изматывающие допросы и пытки. Восток так и не нашел тогда ответа на этот вопрос — потому что, хвала всем высшим силам, ни разу еще не попадал в такие ситуации.
«Ну, вот теперь и проверим...» — подумал он, ощутив в животе характерный адреналиновый холодок.
Выходя из камеры, он оглянулся. Крыся по-прежнему стояла на коленях, прижимая к губам судорожно стиснутые кулачки. Выражение ее лица не поддавалось описанию.
— Меня тоже будут допрашивать! — быстро и тревожно прошептала она. — Говори правду! Это важно!
Восток кивнул и вышел из камеры. За спиной снова лязгнул замок. В спину чувствительно ткнулся автоматный ствол.
— Пошел!
Глава 8
УЗНИКИ
Оставшись одна, Крыся в волнении заметалась по камере. Ей прекрасно были известны суровые нравы бибиревцев — одновременно и жителей, и солдат пограничного форпоста Содружества. Здесь никогда не церемонились с различными нарушителями обычаев и законов, и, бывало, наказания за проступки и преступления были довольно суровыми. Бибирево было эдаким военным городком, в котором даже старики, женщины и многие подростки при случае могли взять в руки оружие и отправиться на защиту станции. В этой общине гораздо сильнее, чем в остальных, ощущался дух воинствующего патриотизма, а любое посягательство на безопасность не только бибиревских, но и, в целом, всех скавенских территорий воспринималось чуть ли не как повод к боевым действиям.
До сего момента военные и безопасники Бибирева и двух других станций Содружества имели дело только с более-менее регулярными разбойными нападениями алтуфьевской вольницы на блокпосты и наземные бригады добытчиков или рабочих. Дело было, в общем-то, привычное и уже чуть ли не рутинное, и потому военные скучали по настоящей драке, а безопасники — те вообще маялись от безделья.
Поэтому поимке лазутчика из людской, или, как тут говорили, «чистой», части Метро в Бибиреве обрадовались, как нежданному подарку судьбы. Тем более, что в свете недавних событий — нескольких странных мощных взрывов на наземных территориях Владыкинской общины — засылка людьми соглядатая давала повод серьезно заподозрить их в подготовке к нападению на скавенские станции.
Таким образом, дальнейшая судьба и Востока, и Крыси была совершенно ясна — смерть. Но смерть явно не быстрая — наверняка их сперва еще и помучают, чтобы выведать что-нибудь важное. Особенно — сталкера.
— Бедный Восток... — прошептала Крыся. — Только бы они его не сильно мучили...
У нее была слабая надежда на то, что если сталкер поведет себя разумно и спокойно и будет говорить на допросе правду — как знать, может быть, его и не изувечат. Крыся немного знала начальника местной СБ. Был он мужиком, в общем-то, спокойным и далеко не злым. Но работу свою любил и за станцию готов был порвать кого угодно, хоть чужого, хоть своего. Хотя на Крысю он всегда производил впечатление вполне себе адекватного скавена.
Но, правда, до сих пор здесь еще не ловили человеческих шпионов...
Девушка опустилась на тюфяк, сдвинула поудобнее наручники, чтобы не мешали, обхватила голову руками и стала ждать.
Время тянулось медленно. Крыся уже и измерила шагами длину и ширину камеры, и передекламировала и перепела (вполголоса, конечно) все, какие знала, стихи и песни, и поплакала... Наконец она сдалась, свернулась клубочком на тюфяке и вскоре, чрезвычайно утомленная всем произошедшим, незаметно для себя задремала.
Разбудил ее скрежет замка. Дверь распахнулась, и двое охранников втащили в камеру Востока. Сталкер не шел сам, он висел на плечах конвоиров, низко опустив голову. Его бесцеремонно бросили на тюфяк, и полусонная Крыся едва успела откатиться в сторону, чтобы он (в очередной раз за все время их знакомства) не свалился на нее.
— С добрым утром, барышня! — осклабился один из конвоиров. — Кофе в постель не желаете? Так принесли!
— Хватит, Сергей! — одернул его вошедший следом начальник СБ. — Не издевайся над заключенной. Девушка все-таки.
Крыся метнула на него благодарный взгляд и, уже не обращая внимания на соплеменников, склонилась над сталкером. Выглядел тот, мягко говоря, не лучшим образом. Сквозь растерзанную футболку на теле виднелись синяки и кровоподтеки, на щеке кровоточила широкая ссадина, губы были разбиты. Восток был без сознания, но веки его трепетали, говоря о том, что он скоро очнется.
— Воды! — выкрикнула Крыся и повернулась к вошедшему офицеру. — Дайте воды! Пожалуйста!.. Олег Николаевич... прошу вас!..
Начальник СБ перехватил умоляющий взгляд девушки, помедлил и кивнул.
— Сейчас распоряжусь... Никита!
В дверях показался охранник.
— Принеси воды заключенным. Собственно, почему им до сих пор ее не дали? И... сними наручники с девушки! Безобразие! Устроили тут Алтуфьево!..
— Так ведь эта... Приказа не было! — растерялся парень.
— Теперь есть! Принеси им воды и чего-нибудь поесть. И еще, — он окинул взглядом камеру, отметил более чем спартанскую обстановку, — если им вдруг понадобится... кое-куда — выведи. Приказ ясен?
— Так точно!
— Выполнять!
— Слушаюсь!
Часовой куда-то умчался.
С Крыси сняли наручники. Большим усилием воли скавенка сдержала стон — рук она после нескольких часов в оковах совсем не чувствовала и очень долго болезненно морщилась, чувствуя, как заново восстанавливается в них кровообращение.
Безопасник сделал знак сопровождающим, и те покинули камеру. Сам он некоторое время рассматривал столь необычную пару. Восток по-прежнему не приходил в себя, Крыся, зажмурившись и морщась, с еле слышными всхлипами растирала руки.
— Больно?
Девушка открыла глаза. По щеке ее скатилась одинокая слезинка, но Крыся не позволила себе расплакаться.
— Пройдет... — прошептала она. — Олег Николаевич... Вы лучше скажите... это... это вы его так?
Безопасник нахмурился и ничего не ответил, и она решила на всякий случай далее не искушать судьбу. То есть заткнуться и не задавать опасных вопросов.
Девушка смешалась, покраснела и опустила голову.
— Что тебя с ним связывает? — вдруг услышала она над собой. Офицер, оказывается, неслышно подошел к ней. — Почему ты так заботишься об этом человеке? И... мне передали, как он прикрывал тебя от побоев толпы. Это... впечатляет. Так что тебя с ним связывает, девочка?
...Крыся не имела ни малейшего представления о том, что сказал на допросе Восток про их встречу и завязавшиеся отношения. Но она уповала на то, что сказал он чистую правду. Поэтому и сама решила ничего не скрывать. От этого зависел их приговор и дальнейшая жизнь... и смерть.
Кроме того, она сама не любила ложь. И если, во имя каких-то благих целей, и пыталась лгать, то получалось это у нее очень неумело и всегда — как недавно в перегоне — мигом раскрывалось. Ее прямота и честность порой доставляли ей проблемы и неприятности, но девушка упрямо держалась за свои принципы. И некоторые обитатели Бибирева, этой военной базы в миниатюре, знали об этой черте ее характера.
Вздохнув, она принялась рассказывать о том, как произошло ее случайное знакомство с человеческим добытчиком, какими приключениями сопровождалось и к чему их обоих привело. Ничего не упустила.
— ...привезли нас на станцию, а дальше вам все известно, — наконец закончила она.
В процессе ее рассказа часовой принес пластиковую «полторашку» воды и пластиковый же контейнер с грибной кашей. Повинуясь знаку начальства, не стал входить в камеру, а поставил принесенное у входа и испарился.
— Я не знаю... я ПРАВДА не знаю, шпион этот человек или нет, но... зла от него я видела куда меньше, чем от иных членов своей общины. Вернее — совсем не видела. А то, что я пыталась помочь ему добраться до своих... Я была виновата в том, что перед самым восходом солнца он лишился важной детали защитного снаряжения. И это было бы нечестно и... подло, если бы после этого я же его и бросила. Хоть он и враг нам, но... я не смогла его оставить. Я вела его кружными путями, запутывала... Возможно, когда я приняла решение проводить его, то еще хотела и увести подальше от наших территорий?.. Не знаю, в то время я как-то об этом совсем не думала. Просто исправляла последствия своего поступка. Меня так учили — здесь же, в Содружестве, в школе. Так... кого же я предала?
