Камень не выдержал и расхохотался:
– Ну ты нашел, у кого спросить! Что наш летун-хлопотун в красоте-то понимает?
– А вот и понимаю, – немедленно обиделся Ворон, – не то что некоторые, которые женщин-то человеческих полторы штуки за всю вечную жизнь видели! Не, некрасивая она, эта ваша Анастасия Павловна, худая какая-то, длинненькая такая, бледненькая, волосы светлые, правда, лежат на голове красиво, тут уж спорить не стану, что красиво – то красиво, но все равно бесцветно как-то. Ни одной краски. А вот бабушка твоя, Гамлет, – совсем другое дело, царица, прынцесса. Глаза яркие, волосы – как у меня крылья, чернущие, на щеках нежный румянец, губы сиреневые, четкие такие, как нарисованные, брови выгнутые, и платье на ней – загляденье, все переливается, такое розовое с сиреневым, в тон губам, а в ушах серьги огромные, с аметистами.
– А, – кивнул Кот, – знаю, и платье это знаю, его папенька очень любил, всегда хвалил, когда бабушка его надевала, и серьги эти помню, их ей депутат Госдумы подарил, батюшкин папенька. Он бабушкин давний поклонник, раньше у них любовь была, лет двадцать назад, когда бабушка была помоложе, а этот депутат еще сопливым пацаном бегал, лет сорок ему было, что ли, ну, я тогда еще не родился, по папенькиным рассказам только знаю. Потом страсть прошла, а дружба осталась, он теперь ее поклонником числится, цветочки дарит и всякие другие подарки. Ну, спрашивайте еще, кому что непонятно, я объяснять буду.
Вот этого Ворон уже никак стерпеть не мог. Что это еще за новости? Кто тут, на этой поляне, главный объясняльщик? Кто тут лучше всех знает, что происходит в ТОЙ жизни? Кто основной и постоянный носитель информации и всяческих новостей? Уж ясное дело, что никак не Кот Гамлет. Он вознамерился было выступить с пространной репликой, но не успел, потому что послышалось шипение Змея:
– Ты не знаешь случайно, о чем таком говорили директор и режиссер? Что они хотят скрыть? И кто такой Кирилл?
– Вот чего не знаю – того не знаю, меня в театре давно не было. И про Кирилла впервые слышу.
Кот настолько хладнокровно констатировал собственную некомпетентность, что это мгновенно примирило Ворона с ним и успокоило. Видно, этот Гамлет не такой уж плохой парень, не знает – и честно признается, не пытается выкручиваться, нагонять на себя важный вид и притворяться всезнайкой.
Но, похоже, Ворон рано радовался, потому что Гамлет почесался щечкой о Змея и вдруг выгнул спину.
– Хотя погодите-ка… Кирилл? Есть в театре Кирилл, он рабочий сцены, крепкий такой, здоровущий, морда красная, видно, выпить любит. Но я с ним мало общался, я не люблю, когда перегаром пахнет или даже просто спиртом. Не выношу. Это у меня с детства.
– А этот Кирилл – он мог ударить Богомолова по голове? – продолжал допрос Змей. – Может, они ссорились?
– Да бог с вами, Змей, что вы такое говорите? Где художественный руководитель, а где – рабочий сцены? Если уж рабочий сцены что-то сделает не так, то у него начальник – завпост, он выволочку и устроит, а если о промахе рабочего узнает худрук, он будет ругаться с завпостом, до рабочего не снизойдет. Там иерархия, это понимать надо, – поучительно проговорил Гамлет.
– Кто такой завпост? – немедленно отреагировал Камень, который во всем любил ясность и конкретность.
– Заведующий художественно-постановочной частью. Это сложно объяснять, но, если попроще, он отвечает за то, чтобы на сцене все было красиво. Декорации там, сукна, чтобы все смонтировано было, как надо, чтобы все вертелось, крутилось, поднималось, опускалось и так далее. Так вам понятно?
– Более или менее, – успокоился Камень. – А жену Богомолова ты видел когда-нибудь?
– Леночку-то? – Морда Кота Гамлета неуловимо изменилась, не то он пытался улыбнуться, не то предался приятным воспоминаниям. – Видел. Красивая она. Молодая. Ручки гладенькие. И пахнет от нее хорошо. Я ее давно знаю, почти с рождения. Сколько себя помню – всегда ее в театре встречал.
– Она что, работает в этом театре? – уточнил Змей.
Ворон сидел сердитый и обиженный. Жену худрука Богомолова он не видел и ни на один вопрос ответить не мог. А Кот, выходит, знает… Это плохо. Промах надо немедленно исправлять.
– Нет, – старательно и охотно объяснял Гамлет, – она работает в другом месте, Леночка антрепризные спектакли на гастроли возит. А в театр просто часто приходит, к Льву Алексеевичу. Кстати, когда они поженились, в театре был банкет для своих, бабушку приглашали и папеньку, так что мы с маменькой на их свадьбе были. Помню, курицу такую давали – объеденье! Мне папенька несколько кусочков припрятал и дома угостил. До сих пор забыть не могу. Хорошая была свадьба!
Но неугомонный Змей снова полез за подробностями.
– Так они что, давно женаты? Ты говоришь, что знаешь Леночку практически с рождения. Тебе самому-то сколько лет?
Вопрос о возрасте Гамлета остался открытым, отвечать на него Кот не пожелал.
– Почему давно? Недавно. Примерно год или год с небольшим. А Леночка и раньше, до свадьбы еще, все время приходила. В общем, это неважно. Важно, что я ее знаю и что она красивая и хорошо пахнет.
– Тут не ты решаешь, что важно, а что не важно, – раздраженно каркнул Ворон. – И на твои слова полагаться нельзя, потому что ты сам толком не знаешь, ни сколько тебе лет, ни как давно Богомолов на своей Леночке женат. У тебя вообще со временем отношения сложные, ты в нем не ориентируешься. Вот я полечу и сам посмотрю, как там и чего.
– Полети, полети, – согласно покивал овальной головой Змей. – Потом нам все расскажешь.
– Тебя не спросил, – огрызнулся Ворон и полетел за следующей серией.
Вот уже шестой день она сидит в этом больничном коридоре перед входом в отделение реанимации, сидит молча, только изредка, когда удается, разговаривает с врачами – лечащим и завотделением, да с теми, кто приезжает, чтобы узнать о состоянии Левы. А приезжают многие, в первую очередь – свекровь, Анна Викторовна, Левина мама, друзья и коллеги Льва, люди из его театра, а также брат Елены и ее друзья. Только что она может им сказать? То, что ей самой говорят врачи: состояние не улучшается, но и не ухудшается, больной без сознания, ушиб головного мозга, кома. Правда, вчера завотделением сказал ей, что, поскольку за первые пять суток состояние не ухудшилось, появилась слабая надежда на то, что больной выживет. Но ведь это только надежда, а не точный прогноз.
Конечно, Елена Богомолова могла бы рассказать куда больше, все произошедшее до сих пор яркой картиной стоит перед глазами, но только разве это кому-нибудь интересно? Всех волнует только одно: выживет ли? А если выживет, то каким станет? Прежним? Или глубоким инвалидом?
…6 ноября Лева отправился на юбилей, вернуться должен был поздно, а Лена с ним не пошла, настроения не было, она только утром в тот субботний день вернулась из поездки, привезла труппу с гастролей из Тюмени, устала смертельно, да и нездоровилось, замерзла и простыла. Лена напилась горячего чаю, завернулась в кашемировую шаль, забралась с ногами в кресло и до полуночи смотрела телевизор, а в четверть первого позвонила Леве на мобильный, сказала, что ложится спать, и пожелала ему счастливо догулять банкет. Лева был слегка навеселе, в приподнятом настроении, заботливо поинтересовался, как она себя чувствует, передал приветы и пожелания скорейшего выздоровления от общих знакомых. Одним словом, хорошо они поговорили, тепло, по-доброму. И Елена спокойно легла спать.
Разбудил ее настойчивый звонок в дверь. Она даже не испугалась, взглянув на часы, показывавшие 3.15, только слегка удивилась и, пока шла к двери, на ходу повязывая поясом теплый халат, с улыбкой думала о том, что Лева, видно, очень хорошо повеселился на юбилее, если потерял ключи или вообще забыл, как ими пользоваться. Она ни секунды не сомневалась, что звонит ее муж, и готовилась встретить его иронической улыбкой и какими-то снисходительными словами. Однако за дверью стоял совершенно незнакомый мужчина. Более того, он был в милицейской форме.
– Гражданин Богомолов здесь проживает? – сурово спросил милиционер.
– Здесь. Только его нет. А что случилось? – сердито отозвалась Елена, уже готовая начать ругаться с ретивым блюстителем порядка, который не дает честным гражданам спать по ночам.
– А вы ему кем приходитесь? Жена?
– Да. Да в чем дело-то?
– Оденьтесь, пожалуйста, и спуститесь вниз. С вашим мужем несчастье.
Еще несколько минут совершенно выпали из памяти Елены, она потом не могла вспомнить, как одевалась, как бежала вниз по лестнице с третьего этажа, как выскочила на улицу… Ничего этого она не помнила. Точные и ясные воспоминания начались с того момента, как она увидела лежащего на тротуаре перед подъездом мужа. Лев лежал лицом вниз и не двигался. Он, всегда такой элегантный и красивый, теперь напоминал сломанную куклу с нелепо подогнутыми ногами и задравшимся рукавом на правой руке. Почему-то именно этот задравшийся рукав врезался в память Елены и больнее всего ударил ее в сердце. Рядом стояли два милиционера, один из них – тот, который приходил к ней в квартиру.
