— Чарли Портено? — вновь спросил первый, выходя из лифта.
Чарли кивнул, давая понять, что он — это, и правда, он, а не привидение, шляющееся ночью по дому одинокого холостого сицилийца американского происхождения.
— О’кей, — кивнул «буйвол». — Я — детектив Вуд. Семьдесят четвертый полицейский участок. Отдел по расследованию убийств.
Ого, убийство, это нечто гораздо более серьезное, чем «три листика». Чарли посмотрел в холодные глаза детектива. Тот внимательно наблюдал, оценивая степень волнения Чарли.
_(О-о-о, дудки, приятель. На этот фокус меня не поймаешь.)_
— Да? Ну, может быть, тогда предъявишь свой жетон? — усмехнулся Портено.
— Я смотрю, ты тертый парень, верно? — недобро осклабился детектив.
— А ты думал? Так как насчет жетона?
— О’кей, — Вуд снял с пояса жетон и предъявил Чарли.
— Отлично, детектив. И что же произошло? Я надеюсь, вы заявились ко мне в четыре часа утра не за тем, чтобы сделать комплимент?
— Конечно, нет, — в тон ему заметил Вуд. — По крайней мере, не только. Ты знаешь некоего Луиджи Наробино?
— Никогда не слышал о нем, — пожал плечами Чарли. — Нет.
— Да что ты? В самом деле? — детектив чуть покачивался на носках, наблюдая за ним, улавливая малейшие изменения в голосе, выражении лица. — А вот по нашим сведениям, он состоял как раз в вашей команде. Работал у Прицци охранником и держал частное детективное агентство. Не вспомнил?
Чарли наконец сообразил. Имя Луи Наробино всплыло в мозгу как вспышка. Доминик с отцом недавно что-то говорили о нем. Что?.. Осведомитель! Он что-то там «спел» федералам, а кто-то из копов сообщил нам! Черт возьми. Точно! Значит, парня убрали. Кто? Нет, ему не жаль этого говнюка. Если бы не «стучал» — дотянул бы до старости. Но… Кто же его убил?
Все эти мысли промелькнули в голове Портено за долю секунды, а в следующую он уже улыбнулся и безразлично протянул:
— Если бы вы знали, детектив, сколько их работает охранниками. А уж сколько держит детективные агентства… Фиу-у-у-у… — Чарли махнул рукой, словно говоря: «Если бы я их всех помнил, у меня голова бы лопнула.» — И что же случилось с этим бедолагой? Ах, да! Вы же из отдела по расследованию убийств…
— Вот именно, Портено, вот именно, — Джордж Вуд немного наклонил голову к плечу. Глаза его стали цвета льда. — Знаешь, маленькая неприятность. Его, действительно, убили. Это ты верно догадался. Но вот то, КАК это было сделано, позволяет предположить, что в деле замешана мафия. А уж то, что в момент убийства рядом стояла машина Прицци, и вовсе портит картину. Не так ли, Портено?
— Ну, во-первых, детектив, то, что машина случайно оказалась рядом в момент убийства, еще ни о чем не говорит. Америка, слава богу, свободная страна, и каждый может делать в ней то, что захочет, если это не противоречит закону. А прогулка на машине, насколько мне известно, не подпадает ни под одну статью уголовного кодекса, не так ли? А, во-вторых, что значит, «то, КАК это было сделано, позволяет предположить…»? Его из базуки продырявили, что ли?
— Ладно, — вдруг ощерился белыми ровными зубами детектив Вуд. — Хватит нести здесь разное дерьмо. Где ты был с часу до двух ночи?
Вопрос прозвучал резко, как пистолетный выстрел. Возможно, коп надеялся застать Чарли врасплох, но просчитался. Чарли не убивал Луи Наробино и остался абсолютно спокойным. Пожав, в который раз, плечами, он ответил:
— На свадьбе. Выходила замуж одна из внучек дона.
— Ну конечно, — недобро ухмыльнулся детектив, поворачиваясь к напарнику. — Стоит мне спросить этих ребят, чем они занимались в момент убийства, тут же выясняется, что вся эта компания дружно отплясывала «джигу». При этом, заметьте, в одно время и в одном месте.
— Что ж поделать, детектив, — Чарли улыбнулся еще шире.
Он уже понял: у копов ничего нет. Будь в лапах «буйволов» хоть какая-то зацепка, разговор проходил бы совершенно иначе.
— Так уж получилось. Все вместе и в одно время. Конечно, вас бы больше устроило, если бы эти ребята поджидали копов на месте преступления, строча признание и с пушками в руках, а?
— Ладно, хватит. — Вуд вновь посмотрел на него. Твердо, не мигая. — Пойдешь с нами, Портено. Ты арестован.
— О’кей, — хмыкнул Чарли, снимая с вешалки плащ. — Но учтите, за мной ничего не числится. Вспомните это, когда начальство устроит вам грандиозную взбучку. А уж мой адвокат позаботится о том, чтобы именно так и произошло.
— Хватит болтать, пошли.
Чарли спокойно вошел в лифт и встал рядом с молчаливым напарником Джорджа Вуда.
* * *
Солнце еще не взошло. Однако небо из лилово-черного стало грязно-серым, с едва заметными блеклб-розовыми вкраплениями. Утро торопилось оповестить людей, что оно на подходе. По улицам уже сновали машины, развозя утренние газеты, заказы в магазины и полуфабрикаты в маленькие закусочные. Редкие прохожие возвращались с ночной смены. Лишь рядом с семьдесят четвертым полицейским участком кипела жизнь. Каждую минуту подъезжали патрульные «плимуты», полицейские и детективы в штатском входили в участок, усталые и помятые после тяжелой работы, или, наоборот, выходили из него, толкая тяжелые двери, растворяясь в туманном предрассветном Нью-Йорке.
Через час-другой все изменится. Солнце, начинающее свой дневной путь, окрасит улицы и дома тысячами красок. Утренние, радостные лучи заполнят город, стирая с его лица выражение продажной девки, ночной жрицы любви. Придет время суеты и бега. Гонки длиной в двенадцать часов, пока тьма вновь не накроет Нью-Йорк черным покрывалом. И тогда он успокоится. Бег сменится ленивой развязностью шлюх, небрежно-нагловатой скороговоркой пушеров и мягкой поступью подозрительных типов, шляющихся по лабиринтам улиц, подняв воротники плащей и надвинув шляпы на глаза так, чтобы поля скрывали лицо. Нервным, злобно-агрессивным натиском уличных «воинов», членов подростковых банд. Шатающейся походкой подгулявших забулдыг. Грязно-вонючими бездомными, торопящимися устроиться на ночлег в теплом желудке подземки. Город наполнится ими, как кухня в гарлемских трущобах — тараканами.
Среди всего этого сброда вкраплениями драгоценных камней будут мелькать шикарные автомобили с сидящими в салонах дорогими мужчинами и женщинами.
Ночью жизнь в городе не прекращается, она только приобретает другие формы. Уродливые, грязные и неприятные. Но это ночью, а сейчас другое время. Время, когда тьма ушла, а утро еще не наступило.
В такой вот блеклый, сумеречный Нью-Йорк из семьдесят четвертого полицейского участка вышли Чарли и Энджело Портено. Всего полтора часа провел Чарли в комнате детективов, усмехаясь и издеваясь над Джорджем Вудом. Нет, Чарли вовсе не был злым парнем. Но, представьте, как можно относиться к человеку, который вваливается к тебе в четыре часа ночи и арестовывает, даже не предъявив обвинения. Именно ТАК и относился к нему Портено-младший. Ровно полтора часа потребовалось Энджело, чтобы нажать на кое-какие рычаги. Портено-старший, в отличие от сына, отнесся к аресту с чисто итальянским темпераментом. В результате чего Вуд выглядел, как получивший нагоняй от учителя школьник. Вкупе с телефонным звонком из «поднебесья», праведный гнев отца произвел сокрушающий эффект. Чарли был отпущен с извинениями от начальника участка, капитана Остермана.
И не то чтобы Чарли не признавал справедливых обвинений. Признавал. Скажем, превышение скорости или даже — один раз — вождение машины в нетрезвом состоянии. Время от времени со всяким случается. Но убийство! Это все-таки чересчур. Он так и сказал Остерману. Не стоит беспокоить порядочных людей и законопослушных граждан, особенно когда у вас за душой нет серьезного основания сделать это. А в целом, Чарли все понимает, даже желает капитану успехов в его нелегкой работе. Последняя реплика совершенно вывела того из себя.
Как только за Портено закрылась дверь, Остерман процедил:
— Дерьмо! Сволочи! Ублюдки!
И ушел в свой кабинет, предварительно вызвав Вуда для еще большего нагоняя…
… — Кто провернул это дело? — спросил Чарли, когда они с отцом спускались по широкой мраморной лестнице участка. — Мы?
Энджело усмехнулся и недоуменно покачал головой. Он и сейчас оставался верен своему правилу.
— Я об этом ничего не знаю.
Чарли быстро взглянул на него. Портено-сын достаточно хорошо знал своего отца, чтобы понять: тот недоговаривает. Но кроме этого, он также знал: Энджело никогда и ничего не делает без причины. И уж если Портено-старший решил молчать, значит, есть для этого веские основания.
— О’кей, — вздохнул Чарли, забираясь в машину. — Но мне-то ты можешь сказать это? Я не Остерман или Вуд.
— Ладно, — Энджело сел на место водителя и повернул ключ в замке зажигания. — Мы наняли человека со стороны. Из другого города.
