Энджело не любил осень. Осень напоминала ему о смерти. Точнее, не о смерти, а о непродолжительности жизни. Заставляла его утром думать о старости, крадущейся незаметно, неслышными шагами. Человек, думал Портено, похож на лист. Рождаясь в почке молодого весеннего дерева, он растет, наливается соком, становясь все больше и сильнее, и кажется, что этому не будет конца, что он вечен. Но вот в одно прекрасное солнечное утро ты выходишь на улицу и замечаешь на краях листа коричневую суховатую кайму. На следующий день уже половина его приобрела желто-оранжевый оттенок. Еще пару дней, и вот… листка уже нет. Его сорвало и унесло ветром времени. Все кончилось, человек умер.
— Как прошло наше дело? — каркающий голос нарушил раздумья Энджело, разметав мысли, как шар — кейли.
— Смотря что ты имеешь в виду, — отозвался он.
— Ты ведь знаешь, о чем я говорю, — дружески улыбнулся Коррадо.
_(Когда-то он улыбался гораздо лучше. Да уж, гораздо лучше.)_
— О деньгах казино, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Энджело, и Прицци кивнул, соглашаясь. — Пока ничего утешительного. Френки Палоу мертв. Его нашли в собственной машине, на окраине Лас-Вегаса. Кто-то пустил ему пулю в голову и украл наши деньги. Деньги казино.
— Кто?
— Не знаю. Я думаю, это работа Макса Хеллара. Он объявился в городе прямо перед всей этой историей.
— А ты не думаешь, что Хеллар нанял кого-то, чтобы убрать Френки? — дон прищурился.
— Нет. Какой смысл ему убирать одного, чтобы делиться с другими. И кстати, судя по тому, что рассказывал о Френки Доминик, Палоу не из тех парней, которые дают себя укокошить за здорово живешь. Скорее всего это все-таки Макс.
— Ладно, — соглашаясь, кивнул дон. — Раз ты так думаешь… Допустим… Как ты считаешь, Энджело, нам удастся вернуть деньги?
Холодные глаза дона вперились в Энджело, ожидая ответа.
— Хочу на это надеяться. Но Макс — крепкий мужик, в этом мы сошлись с Домиником. Думаю, нам стоит послать к нему кого-нибудь* хотя, если он решит молчать, из него слова не вытянешь.
— Ты приставил к нему человека?
— Да, мои люди наблюдают за его домом со вчерашнего вечера. Они звонят мне каждые три часа. Макс никуда не выходит. Он даже не пробует вынести деньги или скрыться. Довольно странно, хотя объяснимо.
Прицци пожевал губами.
— Макс ждет, когда все уляжется.
— Совершенно верно, — Энджело кивнул. Хотя, с другой стороны, Хеллар не может не понимать, что рано или поздно к нему придут за деньгами, наверняка устроят обыск и пришьют его самого. В общем, складывается довольно странная ситуация. С одной стороны, Макс ведет себя так, словно он, действительно, не имеет отношения к делу, с другой — тут явно чувствуется его почерк. Его стиль! Хеллар ведь специалист по таким аферам. Именно по таким.
— Хорошо, — кивнул дон. — Что ты предлагаешь?
— Во-первых, собрать совет и обсудить эту проблему в присутствии Севила Брустела. Я уже вызвал его. Он подготовит все документы по финансам и прилетит завтра утром. Во-вторых, отправить кого-то к Максу за деньгами. Не думаю, что это очень просто, но, может быть, и получится, если пригрозить как следует. Возможно, его придется…
Коррадо внимательно посмотрел на него и вновь кивнул.
— Да, наверное, так будет лучше. Нельзя оставлять такие вещи безнаказанными. А то кому-нибудь захочется повторить. Задета честь семьи, и Макс должен ответить за это.
— Конечно, — согласился Энджело. — Я предупрежу ребят, чтобы…
— Нет, — Коррадо предостерегающе поднял руку с зажатой в пальцах сигарой. — Лучше будет, если это сделает Чарли.
— Чарли? — Энджело задумался.
Дон прав. Здесь нужен профессионал. И потом, дело уж больно деликатное. Большие деньги.
— Чарли может сделать такую работу чисто и аккуратно. Я верю в него, — завершил свою речь Прицци.
— Хорошо, — Портено кивнул. — Ты прав. Он вылетит в Вегас завтра днем, после разговора с Севилом. Не думаю, что это займет у него много времени. Чарли сможет вернуться той же ночью. Если, конечно, не возникнет непредвиденных обстоятельств… Но, не думаю.
— Отлично, — Коррадо казался очень довольным. — Будем считать, одна проблема решена. Теперь вот что…
Он вновь затянулся и выпустил облако табачного дыми. Оно поднялось к потолку и повисло над головой Энджело Портено как некое злое знамение…
… Сидя в салоне первого класса самолета авиакомпании «Юнайтед Эйр Лайнз», Чарли Портено прокручивал в памяти события последних полутора дней. Венчание, банкет, арест, разговор с отцом вчера вечером по телефону, предшествующую ему доставку фотографий Айрин Уокер и, наконец, отлет в Лос-Анджелес. Ему нужно вернуться не позже чем к завтрашнему полудню, заявил Энджело. Не позже. Доминик собирает семью, и Чарли необходимо присутствовать. Возможно, предстоит серьезная и ответственная работа. Очень серьезная и очень ответственная.
Отец никогда не говорил зря. Он пекся о своей репутации, а репутация у Энджело Портено, действительно, была безупречной. Все знали его как человека справедливого и умного, к тому же дорожащего своим словом. Это давало все основания предполагать, что назревает какое-то крупное и неприятное событие.
Внезапно Чарли вспомнил день, когда в первый раз убил человека. Вспомнил и усмехнулся. Господи, как же давно это было. В день клятвы. В день его вступления в семью. Странно, он многое успел забыть с тех пор, но мертвого, убитого им парня запомнил накрепко. Тот высокий красивый блондин, отлично сложенный, одетый по последней моде, словно сошедший со страницы рекламного журнала, чем-то не потрафил дону. Или семье. Хотя, в принципе, одно подразумевает другое.
Совсем молодой Чарли тогда здорово дрейфил. Правда, его не охватил приступ словесного поноса, как это частенько случается с новичками, но лишь благодаря напутствию отца. И дрейфил он все-таки со страшной силой. Энджело говорил Чарли в то утро:
— Запомни, малыш, то, что ты видишь, не всегда соответствует истине. Если парень много болтает перед «делом», это означает, что он вот-вот наложит в штаны. Такие ребята хотят казаться самыми «крутыми», чтобы все вокруг оценили это и заметили их смелость. Это — дерьмо, мой мальчик. Самое настоящее дерьмо. Как правило, выясняется, что такие ребята никуда не годятся в настоящем «деле». Пустышки. Запомни это и никогда не болтай много. Если тебя прохватит, прикуси язык и молчи. Молчи, малыш, и делай дело. Только тогда тебя станут по-настоящему уважать. Понимаешь?
Да, он понял это. Сжимая в скользкой ладони тяжелую рукоятку «кольта».
(Это был 38-й калибр.)
Чарли сидел в машине, потея и буквально раздуваясь от копившихся в груди слов. Если бы не предупреждение отца, он бы, наверное, болтал без умолка, неся разную ерунду. Перед тем, как показать ему жертву, здоровенный охранник дона, по имени Ралф, повернулся и утвердительно сказал:
— Из тебя выйдет толк, парень. Я чую. Знаешь, я таких, как ты, много повидал. Точно, поверь на слово. Ты, конечно, дрейфишь не меньше, чем остальные, но молчишь. Тех же несло так, словно у них задница находилась во рту.
Чарли еще раз мысленно поблагодарил отца за совет.
— Смотри, — вдруг ткнул его локтем в бок Ралф. — Видишь долговязого парня в болотном плаще до пят? Того, что выходит из банка?
Портено прижался внезапно побелевшим и потным лицом к стеклу и сразу увидел его. Парень, одетый с иголочки, улыбающийся широкой белозубой улыбкой, спускался по ступеням массивного, больше похожего на дворец, Федерального Резервного Банка. Они очень подходили друг другу — Человек и Банк. Чарли захотелось, чтобы время остановилось, и парень застыл на ступеньках. Высокий, сильный, в расстегнутом длинном плаще, с взъерошенными ветром волосами цвета соломы. Но жертва двигалась, и, конечно, время тоже не замедлило свой ход.
— Давай, приятель, твоя очередь, — подмигнул Ралф Чарли. — Все помнишь? Две пули — в живот и в голову. И сразу беги к машине, усек? — Чарли судорожно кивнул. — Давай, шуруй. Да не дрейфь, все будет о’кей.
— Да… — прохрипел Портено, открывая дверцу и выбираясь наружу.
— В живот и в голову, — напомнил Ралф.
— Я помню.
Чувствуя, как в желудке образовалась сосущая пустота, Чарли нетвердо пошел навстречу улыбающемуся блондину. Сердце бухало, словно паровой молот, пот стекал по спине. Постолет в кармане плаща показался дико тяжелым. Он испугался, что у него не хватит сил достать «смит-вессон», но тут же успокоил себя. «Ты боишься, ты просто боишься. Все нормально. Все хорошо». Наверное, Чарли в этот момент сам не сильно отличался от покойника.
Так они и шли навстречу друг другу. Жертва и смерть в образе Чарли Портено. Блондин улыбался, и было видно, что мир перед ним, точнее, у его ног. Судьба ласково треплет парня по плечу: «Ты многого добьешься, дружок». И вообще, ему нравится идти по жизни вот так, улыбаясь, с высоко поднятой головой. Широким пружинистым шагом, ощущая на себе взгляды прохожих.
