Я читала и почти готова поверить в то, что есть на свете страны, где люди живут в мире и согласии со своими соседями. Они идут на работу утром, уверенные в том, что и вечером будут живы и встретят детей под родимым кровом, а когда отходят ко сну, густеющая тьма не вызывает в них ни страха, ни отчаяния.
Увы, мастер Ридд, я не знаю, где искать эти блаженные края! Однажды я чуть было не выбралась отсюда, но история эта закончилась так ужасно, что я содрогаюсь при одном лишь упоминании о том, что тогда произошло.
С минуту она молчала, а потом продолжила:
- Нет, не буду я вам ничего рассказывать, иначе этот кошмар встанет у вашего изголовья, и вы на долгие годы потеряйте покой и сон.
Отказ, однако, лишь подстегнул мое любопытство (глупых мальчишек хлебом не корми, но дай выслушать историю пострашнее!), и я упросил Лорну продолжить свой рассказ, не подумав о том, скольких душевных мук ей может стоить моя просьба.
- Как-то вечером — это случилось летом прошлого года, — начала Лорна,— я гуляла здесь, в нижнем ярусе долины. Я плела венок для дедушки: он очень любит, когда я возвращаюсь к ужину веселая и с цветами. Над венком пришлось изрядно потрудиться, но он получился таким, каким я его задумала, и мне очень понравилась моя работа. Когда стало смеркаться, я заспешила домой, чтобы тьма не застала меня в дороге. Я шла по узкой тропинке, как вдруг на повороте из-за деревьев вышел какой-то мужчина и шепотом попросил меня остановиться. Я была так напугана, что у меня не достало сил даже на то, чтобы закричать.
Мужчина был мне совершенно незнаком, но он – я это сразу почувствовала – был так вежлив и обходителен, что я быстро успокоилась и приготовилась выслушать то, что он мне скажет. Он сообщил мне, что зовут его Алан Брандир и что он - мой двоюродный брат и опекун, хотя он всего лишь на три года старше меня. Я попросила его говорить потише, чтобы, не дай Бог, разбойники не услышали его. Алан был хрупкого телосложения, и я подумала, случись что, любой Дун переломит его легко, как тростинку.
- Я предпринял путешествие единственно ради вас и прекрасно знаю, куда попал, но за мою безопасность можете не беспокоиться: я отменно владею холодным оружием и к тому же я лучший бегун Шотландии,— заверил Алан. — Отец мой приходится родным братом вашей матушке, он лорд и пользуется большим влиянием при дворе короля Карла II [28]. Он велел мне изучать законы, но мне это скоро прискучило и я решил отправиться на поиски приключений. По шотландским законам, мой отец является вашим опекуном, и поскольку, к несчастью, он потерял слух, право опекунства перешло к его сыну, то есть ко мне. Вот я и явился сюда, чтобы вытребовать вас и забрать с собой.
Пока мы говорили, поднялась буря, сверкнула молния, и в этот момент я вспомнила о своем дедушке, сэре Энсоре Дуне.
- Без разрешения сэра Энсора я никуда не уйду,— сказала я. — Алан, пожалуйста, покиньте долину как можно скорее тем же путем, каким пришли сюда.
- Да, мне пора возвращаться,— согласился Алан Брандир,— но ничего: скоро я снова навещу вас.
- А вот этому не бывать! — раздался вдруг громовой голос и из-за ближайшего дерева выдвинулась громадная фигура Карвера Дуна.
Бедный Алан вскрикнул от неожиданности, но тут же, вспомнив о моем присутствии, устыдился своей растерянности и двинулся на Карвера, а тот, охватив его тонкое тело, словно гигантский паук, даже не дал ему выхватить шпагу из ножен. Тщетно бился Алан в его объятиях: с тем же успехом ребенок, похороненный заживо, мог бы попытаться сдвинуть собственный надгробный камень. Карвер утащил Алана Брандира вглубь леса и убил его. Эго было год назад, но мне кажется, что после того случая я прибавила в возрасте сразу на десять лет.
Лорна заплакала. Тут только до меня дошло, что я вообще не должен был задавать ей никаких вопросов. Я видел, что страх уже овладел ею, и рассказ лишь усугубил его. Чем я мог помочь ей? Сказать несколько ободряющих слов, чтобы она почувствовала, что есть на свете кто-то, кто понимает ее и кого заботит ее состояние? Но она, — я видел это, — думала сейчас как раз не о себе, а обо мне, о моей безопасности. А я... Мрачнел вечерний небосвод, и мрачнела моя душа, потрясенная рассказом Лорны, и пока я убеждал Лорну, что ей не из-за чего волноваться, ее страх в какой-то мере передался и мне.
Я возвращался домой совершенно подавленный, потому что знал теперь истинное положение Лорны, и это лишь прибавляло мне беспокойства за ее судьбу. Кроме того, думал я, она племянница самого лорда Брандира, так зачем ей нужен сын простого фермера? Сейчас я ужасно злился на себя за то, что не открылся ей до того, как она начала рассказывать о себе. Но, с другой стороны, что бы это изменило? Мы не виделись целых семь лет, и потому, будь я даже сам лордом в десятом колене, глупо было надеться, что в ней теплилось хоть какое-то чувство ко мне со дня пашей самой первой встречи, когда она была совсем девочкой. Но — какое высокое происхождение, какая изумительная красота! Пройдет совсем немного времени, и кто-то другой, равный ей и с благородными манерами, завоюет ее сердце раньше меня. При мысли об этом я невольно сжил кулаки.
Нет, самую большую глупость я совершил тогда, когда из великой жалости к плачущей Лорне пообещал ей, что не стану слишком часто досаждать ей своими визитами. На деле эго означало, что я должен появиться в Долине Дунов никак не раньше, чем через месяц. Однако я договорился с ней, что если ей понадобится моя помощь, она положит свою черную шаль на белый камень у входа в свою беседку. Это место не было видно из долины, но хорошо просматривалось с того места, где мы однажды побывали с дядюшкой Беном.
Между тем работа на ферме продолжалась своим чередом. Большую часть марта и в начале апреля дул сухой ветер, а потом па целых две педели зарядил теплый дождь. Много весен встретил и проводил я с той поры, но такой весны я уже не пережил никогда: она была прекрасна! Как знать, быть может, это моя любовь сделала ее такою?
Нет нужды говорить о том, что последовавший вслед за тем месяц показался мне томительным и медленным, как никакой другой. Ни поле, ни ферма, ни тревога матушки, ни мои собственные думы о судьбе сестры,— ничто не мешало мне ежедневно подниматься на вершину заветного утеса с единственной мыслью — нет ли какой весточки от Лорны. Сердце мое не знало покоя ни в расцветающих долинах, ни у прозрачных ручьев, ни тогда, когда я смотрел на овечьи стада и на телочек, пасущихся на взгорье. Копался ли я в борозде среди первых побегов будущего урожая, останавливался ли на минуту, чтобы поглядеть, как солнце золотит гранитные утесы, колеблющиеся в далеком мареве, снимал ли шляпу, чтобы вытереть пот со лба, когда солнце погружалось в море, катившее свои серые воды ниже уровня эксмурских полей,— мысли мои занимало одно и то же, и чувство, что я испытывал, было почти похоже на страх.
Глава 15
Королевское приглашение
Тревога матушки из-за моего здоровья усилилась десятикратно, когда она убедилась, что ем я только раз в день, меж тем как раньше я делал это трижды, причем с неизменным аппетитом. Матушка была в отчаянии и уже начала поговаривать о том, чтобы послать в Порлок к аптекарю. Анни выбивалась из сил, придумывая для меня всякие кушанья, и даже Лиззи напевала мне песенки, чтобы отвлечь меня от невеселых дум. Одна только старая Бетти ворчала, советуя домашним не принимать мое состояние близко к сердцу и дать мне немного поголодать.
Как-то после полудня, когда я заканчивал свою работу (это случилось за пять дней до окончания месячного срока, в течение которого я не должен был приходить в долину), я увидел всадника, направлявшегося к нашим воротам. Вначале я подумал, уж не Том ли Фаггус пожаловал в наши края, но когда всадник приблизился, я увидел, что это не Том, и решил, что это, должно быть, какой-то проезжающий сбился с пути и хочет спросить дорогу.
Доскакав до ворот, всадник остановился и, размахивая каким-то белым предметом, громко закричал:
— Я — гонец его величества! Эй ты, верзила, подойди-ка сюда, да поживее! Именем короля!
Такое обращение мне не понравилось, и я подошел к воротам вразвалку, не торопясь, потому что еще не родился человек, который мог бы чего-то добиться от меня криком.
— Это ферма Плаверз-Барроуз? — спросил гонец, — Господи, как я устал! Последние двадцать миль всякий встречный-поперечный твердил мне, что до места осталось каких-нибудь полмили. С ума они посходили, что ли? Если и ты начнешь мне рассказывать ту же сказочку, клянусь, и намну тебе шею, даже если ты будешь трижды здоровее меня!
— Сэр, ваши мытарства кончились,— промолвил я. — Это и есть ферма Плаверз-Барроуз, добро пожаловать! На ужин у нас овечьи почки и свежий эль, только что из бочонка.
