– Грабить ночью беззащитных прохожих – нехорошо, – поучительно поднял вверх волшебную палочку фей, икнул, и нетрезвой раскачивающейся походкой направился дальше, в темноту.
– В-выдают з-замуж… з-за кого попало… своих п-принцесс… – бормотал студиозус, с тревогой чувствуя, как кусочек хорошего настроения, появившийся после встречи с бандитами, улетучивается будто последняя искра фейерверка, – а на улицах с-столицы… не поймешь что попало… д-делается… Среди б-белой ночи… черного д-дня… людей обграбляют… обграбивают… ограбовывают… нет, об… Кабуча!.. Д-да что я им сегодня, вместо ночной стражи, ч-что ли?!
Агафон примолк, снова выдернул из кармана палочку, как отсутствующий ночной стражник выхватил бы на его месте сейчас меч, и крадучись, словно пьяный тигр, двинулся вперед. Туда, где при слабом свете россыпи звезд углядел непонятную фигуру, пытающуюся перелезть через дворцовую ограду.
Впрочем, попытки злоумышленника успехом увенчиваться решительно отказывались: прутья решетки были длинные и гладкие, словно копья. Кроме того, заканчивались они метрах в трех от земли копьеподобными же остриями, что, без сомнения, представило бы для неизвестного нарушителя границы дворцового комплекса не одну проблему, доберись он до верха… Но верха надо было еще достичь: пока, несмотря на все усилия, выше выложенного зеленоватым речным камнем основания ограды залезть ему не удавалось.
Волшебник выставил палочку вперед, словно пику, и потыкал ею в спину бесплодно подпрыгивающего и пыхтящего от напряжения человека.
– Руки в-вверх! Куды лезем? Чего н-надо?
Нарушитель порядка тихо ойкнул, пальцы его, вцепившиеся в прутья, разжались, и он бесформенной кучей рухнул под ноги чародею.
Маг махнул палочкой, и перед его носом, слепя и заставляя неистово щуриться, появился клубочек света размером с лесной орех. Прикрыв глаза ладонью с чуть разведенными пальцами, волшебник взмахнул палочкой еще раз, посылая сияющий комочек к сжавшемуся на земле ночному правонарушителю, потом дернул рукой, мотнул головой, топнул ногой, повторяя приказ…
Светлячок висел перед его носом как приклеенный.
Агафон, чувствуя себя ходячим фонарным столбом, сказал сакраментальное «кабуча», медленно и осторожно, чтобы часом не свалиться на задержанного, склонился над замершей на земле фигурой, и строго заглянул[39] в лицо, полуприкрытое капюшоном плаща.
– К-кабуча… Это ты.
– Я не кабуча, – сердито блеснули на него из темноты зеленые глаза.
– Да я в-вижу… к-кабуча… не слепой.
Школяр покачнулся, пошарил в воздухе руками, но, не найдя поблизости, за что бы ухватиться, кроме плеча Греты, неловко плюхнулся на дорожку, придавив девушке ногу.
– Ай! – сказала на этот раз дочка бондаря и сердито выдернула из-под зашибленного бока чародея ступню, оставив под ним башмак.
– П-прости, – сконфузился на миг студент, но тут же спохватился и строго уставился на девушку: – Чего это ты тут… д-делаешь?
– А ты? – ответила она колючим взглядом.
– Я?.. – задал в который раз чародей тот же самый вопрос сам себе. – Я… Я… Я первый спросил! Отвечай!
– Корову искала, – хмуро процедила Грета.
– Так бы с-сразу… – начал было с удовлетворением маг, но быстро смолк. Тень сомнения пробежала по его челу, потом вернулась, и осталась там навеки поселиться.
– Ты ч-что, с-с ума… с-сошла? – пьяно покрутил палочкой у виска студент, вызывая к жизни целый вихрь разноцветных искорок. – К-какая в городе… н-ночью… у дворца… к-корова?
– А чего тогда спрашиваешь?! – зло выкрикнула Грета, и тут же, без перехода, бросила ему в лицо то, что копилось, бурлило и кипело у ней в душе со вчерашнего дня: – Это ты во всем виноват! Ты! Только ты один!!!
– Я?.. – глубокомысленно переспросил Агафон. Потом подумал, потер подбородок кулаком, и снова уточнил: – Я?.. Д-да, я… Да, я виноват! Наверное… во м-многом… А ты, собственно, п-про что из этого с-сейчас… к-конкретно?
– Про Леса! Про то, что если бы ты не появился, он бы женился не на этой дуре принцессе, а на мне!
– П-подумаешь… – нетрезво хмыкнул маг. – У тебя в деревне таких руболесов… лесорыбов… рыбовлезов… дровосеков!.. еще сорок человек… с половиною… И это не считая з-землепашцев и кузнецов![40]
– Причем… тут… – Грета судорожно стиснула зубы, то ли чтобы не орать, то ли – не плакать, вдохнула и выдохнула несколько раз глубоко, и яростно продолжила, сжимая кулаки: – Причем тут землепашцы? Мне не нужны землепашцы! Мне не нужны кузнецы! И другие лесорубы тоже! Мне нужны… нужен… не нужен…
Голос ее подозрительно сорвался.
– Ну, не нужны, т-так не нужны, – неожиданно легко согласился маг, икнул, поджал губы и отстраненным расфокусированным взглядом уставился на свои пальцы, всё еще сжимающие палочку. – Ну а я-то что сделаю, хоть нужны, хоть н-не нужны, а? Всё закончилось, Грета… Лесли женат. Я – на четвертом к-курсе. Впереди лето. К-каникулы. Рыбалка… водяной ее побери…
– Он не женат, у них сегодня только помолвка! – хриплым шепотом выкрикнула девушка. Последние звуки ее фразы потонули в тонком протяжном всхлипе, смуглые руки взметнулись к лицу и закрыли его, словно маской. Плечи вздрогнули несколько раз.
– Ты чего? – едва не протрезвел Агафон. – Ты чего это? Ревешь, что ли? На кой пень?
– Уйди… – вырвалось рваное из-за сведенных пальцев. – Уйди!
Всемирный закон магии номер один гласил: если вы хотите, чтобы маг остался, скажите ему, чтобы он уходил. Знала ли его Грета, дочь бондаря, или нет – остается загадкой, но именно в тот момент, когда его премудрие уже собирался тихо отправиться на поиски очередного кабака, она его остановила. К добру ли, к худу ли…
– Г-грет… а, Грет… – маг неуверенно потряс девушку за плечо. – Ты не реви, да? Подумаешь – парень бросил… С кем не бывает. Полюбил другую – и бросил. Еще другую полюбит – и ту, которая эта, тоже бросит…. И тогда уже она будет реветь. Перепетуя Мобиля, как говорится. Никуда не денешься.
– Что? – испуганно сверкнули заплаканные глаза из-за неплотно сомкнутых пальцев. – Уже другую нашел? После принцессы? Во, гад! И кто эта… Перепетуя?
– А? – не понял сначала студиозус, но потом фыркнул мелким пьяненьким смешком, вскинул важно голову и пояснил: – Перепетуя Мобиля есть по-научному «вечный двигатель». От одной – к другой. От той – к третьей. От третьей – к четвертой… Отнесись к этому филофос… фифилос… сифолос… со здоровой долей наплевательства. Мужики – они мы такие.
– Лесли не такой! – возмущенно подалась вперед Грета, словно волшебник походя проехался не по ее ветреному другу, а по ней лично. – Он… добрый! Чуткий! Внимательный! Надежный!
– А чего же он за принцессой пошел, если надежный? – студент перешел в контратаку, не на шутку обиженный непонятной ему реакцией на свои лучшие утешительные усилия. – Вот и дал бы мне от ворот поворот, когда я его сюда зазывал, раз такой он правильный! Сказал бы «нет» – и вот чего бы я тогда поделал?[41] За руку потащил? За ухо?
– Он… его… у него сила воли слабая! – с готовностью нашла оправдание неверному милому Грета. – И на уговоры он податливый! А так он самый лучший! И сердце у него ласковое! И душа красивая!
– Душа… как лапша… – неожиданно для самого себя сочинил стишок Агафон и с отвращением покривился, тоскливо жалея, что не успел купить новую бутылку. – Красивая… как кобыла сивая… Ничего… при дворе поживет – ему там быстро мозги вправят, ты не переживай. Теперь, когда он дворцовой жизни понюхал, его обратно в деревню калачами не заманишь. Какая с тобой ему радость, подумай сама? Огород и корова? Посиделки в кабаке по выходным? Ярмарки по праздникам? Красивой душе и жить хочется красиво! Зачем ему, такому самому лучшему, целыми днями с елками-палками за гроши воевать? Сейчас он, ничего не делая, может иметь всё, а в лес свой выезжать только на охоту!
– Но…
– Балы и турниры – его атмосфэра… – томно пропел гнусавым голосом школяр, подражая модной кабацкой песенке, попытался сплюнуть пересохшим ртом, и снова сморщился, жалея о не купленной вовремя второй бутылке.
– Я должна его увидеть, – тихо и уверенно, но абсолютно невпопад вдруг проговорила девушка, словно последние пять минут разговаривала с кем-то другим и на иную тему. – Я. Должна. Его. Увидеть.
– Чего? – опешил маг, судорожно роясь в памяти в поисках ускользнувшей от него нити потерянного разговора. – Кого? Его? Зачем? При чем тут?..
– Я хочу с ним поговорить, – с угрюмой решимостью глянула исподлобья она.
– Излишне, – упрямо мотнул головой студент.
– Но мне нужно!..
– Не нужно.
– Но я должна!..
– Не должна.
– Но я…
Голос Греты пропал вдруг, а лицо, такое непримиримо-воинственное еще секунду назад, снова уткнулось в ладони.
– Я… люблю его… люблю… и я… да… может… я понимаю… что принцесса… с принцессой… ему… он… она красивая… богатая… и он… будет… они… но я… я тоже… я не могу… Лесли… прости… в последний раз… просто увидеть… просто… Лесли…
