— Почему же вы все-таки приехали?
— Мистер Ли написал Дэвиду письмо, в котором, подчеркнув свой возраст, выражал желание собрать всех своих детей на Рождество.
— И ваш муж откликнулся на это приглашение?
— Он принял его, боюсь, только благодаря моим стараниям. Я… истолковала ситуацию неверно.
— Не будете ли вы так любезны, мадам, — вмешался Пуаро, — разъяснить свои слова? Мне думается, это может сыграть существенную роль в расследовании.
Она тотчас повернулась к нему.
— В то время, — сказала она, — я еще не знала моего свекра. И понятия не имела, в чем кроется истинная причина его приглашения. Я решила, что он стар, одинок и что искренне хочет помириться со своими детьми.
— А в чем, по-вашему, мадам, крылась истинная причина?
— Не сомневаюсь… У меня нет сомнений, — не сразу ответила Хильда, — что мистер Ли хотел не восстановить мир, а, наоборот, поссорить своих детей.
— Каким образом?
— Ему доставляло удовольствие играть на самых низменных человеческих инстинктах,. — тихим голосом объяснила Хильда. — В нем было — как это сказать? — какое-то дьявольское злорадство. Ему хотелось их всех столкнуть друг с другом.
— И это ему удалось? — резко спросил Джонсон.
— Да, — ответила Хильда. — Удалось.
— Нам рассказали, мадам, — вставил Пуаро, — о представлении, которое состоялось сегодня во второй половине дня. Это была, на мой взгляд, довольно неприятная сцена.
Она наклонила голову.
— Не опишете ли ее нам поподробнее?
На секунду она задумалась.
— Когда мы вошли, мистер Ли разговаривал по телефону.
— Со своим адвокатом, насколько я понимаю?
— Да. Он предложил, чтобы мистер — Чарльтон? — я плохо запоминаю фамилии — приехал к нам, поскольку он, мой свекор, решил составить новое завещание. Старое завещание, сказал он, уже устарело.
— Подумайте как следует, мадам, прежде чем ответить. По-вашему, мистер Ли намеренно сделал так, чтобы вы все услышали этот разговор, или это получилось случайно?
— Я почти не сомневаюсь, что он сделал это намеренно, — ответила Хильда Ли.
— С целью посеять раздор и враждебность между вами?
— Да.
— Значит, на самом деле он вовсе не собирался переделывать свое завещание?
Она задумалась.
— Нет, почему, отчасти у него такое намерение было. Он решил составить новое завещание, но прежде всего ему хотелось оповестить об этом факте нас.
— Мадам, — сказал Пуаро, — я не занимаю официальной должности, и мои вопросы, как вы понимаете, не совпадают с теми, какие задал бы работник английских законодательных органов. Но мне очень хотелось бы знать, какие изменения, по-вашему, были бы зафиксированы в новом завещании. Я интересуюсь, обратите внимание, не тем, что вам известно, а вашими предположениями. Женщины обычно более догадливы.
— Я не против того, чтобы высказать свое мнение, — чуть улыбнулась Хильда Ли. — Сестра моего мужа, Дженнифер, вышла замуж за испанца Хуана Эстравадоса. Только что сюда приехала их дочь Пилар. Она красивая девушка да к тому же единственная внучка в семье. Она очень понравилась старому мистеру Ли, и он к ней сразу привязался. Мне думается, в новом завещании он пожелал оставить ей солидную сумму. А по прежнему завещанию ей бы достались либо незначительные деньги, либо вообще ничего.
— Вы были знакомы со своей золовкой?
— Нет, и ее я ни разу не видела. Ее муж погиб при трагических обстоятельствах вскоре после женитьбы. Сама Дженнифер умерла год назад. Пилар осталась сиротой. Вот почему мистер Ли пригласил ее поселиться у него в Англии.
— А как другие члены семьи восприняли ее приезд?
— По-моему, она всем понравилась, — спокойно ответила Хильда. — Приятно, что в этом доме появилась такая юная жизнерадостная девушка.
— А ей понравилось здесь?
— Не знаю, — задумчиво ответила Хильда. — Девушке, родившейся на юге, в Испании, дом должен был показаться холодным и неприветливым.
— Ну в Испании сейчас тоже не очень-то уютно, — возразил Джонсон. — А теперь, миссис Ли, нам хотелось бы услышать от вас рассказ о разговоре, который шел в комнате у вашего свекра во второй половине дня.
— Извините, я несколько отклонился от темы, — пробормотал Пуаро.
— После того как мой свекор закончил разговор по телефону, — сказала Хильда Ли, — он, взглянув на нас, засмеялся и сказал, что мы выглядим очень мрачно. Затем он добавил, что устал и должен рано лечь спать. Никто не должен беспокоить его сегодня вечером. Объяснил, что хочет быть в хорошей форме на Рождество.
— Затем, — брови ее нахмурились от напряжения, — по-моему, он сказал, что только в кругу большой семьи можно по достоинству оценить празднование Рождества, и перешел к разговору о деньгах. Заявил, что содержание дома в будущем станет дороже. Предупредил Джорджа и Магдалину, что им придется быть более экономными. Велел ей самой шить себе наряды. По-моему, это несколько старомодное мышление. Не сомневаюсь, что она обиделась. Сказал, что его собственная жена очень ловко управлялась с иголкой.
— И больше он о ней ничего не говорил? — мягко спросил Пуаро.
Хильда вспыхнула.
— Упомянул о том, что она была неумной. Мой муж очень любил свою мать, и эти слова очень расстроили его. А потом мистер Ли вдруг принялся кричать на нас всех, распаляясь все больше и больше. Я, конечно, могу его понять…
— В чем именно? — перебил ее Пуаро.
Она спокойно посмотрела на него.
— Он был огорчен тем, — сказала она, — что в семье нет внуков-мальчиков, что некому продолжать род Ли. Чувствовалось, что эта мысль уже давно терзает его. Он уже не мог сдерживаться и сорвал свою злость и досаду на сыновьях, говоря, что среди них нет настоящих мужчин, или что-то вроде этого. Мне было его жаль, потому что я поняла, как он этим уязвлен.
— А затем?
— А затем, — медленно повторила Хильда, — мы все вышли.
— И больше вы его не видели?
Она кивнула.
— Где вы были, когда произошло убийство?
— Я была вместе с мужем в музыкальной комнате. Он играл на рояле.
— А потом?
— Мы услышали над головой грохот падающей мебели, звон посуды — одним словом, шум какой-то борьбы. И потом этот ужасный крик, когда ему перерезали горло…
— Это был такой ужасный крик? — спросил Пуаро. И, помолчав, добавил: — «…будто душа молит о пощаде»?
— Еще страшнее, — ответила Хильда Ли.
— Что вы имеете в виду, мадам?
— Кричал кто-то, у кого нет души… Крик был нечеловеческий… Какой-то звериный вопль…
— Значит, именно так кричал мистер Ли, мадам?
Она в отчаянии вскинула руку и, опустив глаза, уставилась в пол.
14
Пилар вошла в комнату настороженно, словно животное, почуявшее западню. Глаза ее быстро оглядели присутствующих. Она не столько боялась, сколько подозревала недоброе.
Полковник Джонсон встал и подал ей стул.
— Вы понимаете по-английски, мисс Эстравадос? — спросил он.
Пилар широко раскрыла глаза.
— Конечно, — ответила она. — Ведь моя мать была англичанка. Я и себя считаю англичанкой.
Слабая улыбка заиграла на губах полковника Джонсона, когда он увидел иссиня-черный блеск ее волос, горящие гордостью темные глаза и резко очерченные алые губы. Нет, Пилар Эстравадос никак нельзя было назвать англичанкой!
— Мистер Ли был вашим дедом. Он пригласил вас приехать к нему из Испании. И вы прибыли несколько дней назад. Все верно? — спросил он.
— Верно, — кивнула Пилар. — Я пережила кучу приключений, пока выбралась из Испании. Нас бомбили, погиб мой шофер. Там, где у него была голова, все было в крови. А я не умею водить машину, поэтому мне пришлось очень долго идти пешком. А я никогда не хожу пешком. У меня были стерты все ноги…
— Тем не менее вам удалось, добраться сюда, — улыбнулся полковник Джонсон. — Ваша матушка часто рассказывала вам о дедушке?
— О да, — весело кивнула Пилар. — Она называла его старым дьяволом.
Эркюль Пуаро улыбнулся.
— А каким он показался вам, мадемуазель, когда вы очутились здесь? — спросил он.
— Очень, очень старым, — ответила Пилар. — Он не вставал с кресла. Но мне все равно он понравился. Наверное, в молодости он был очень красивым. Вроде вас, — добавила Пилар, повернувшись к Сагдену. Она с наивным удовольствием смотрела на инспектора, а тот даже покраснел, услышав этот комплимент.
Полковник Джонсон подавил смешок. Это был один из тех редких случаев, когда флегматичный инспектор смутился.
— Но, конечно, — с сожалением продолжала Пилар, — он не был таким высоким, как вы.
Эркюль Пуаро вздохнул.
— Вам нравятся высокие мужчины, сеньорита? — спросил он.
— О да, — воодушевилась Пилар. — Мне правятся высокие, рослые мужчины, широкоплечие и сильные.
