— Вот и ему могли отплатить той же монетой, — заметил инспектор Сагден. — Кстати, мистер Фарр, вы случайно не знаете никого в наших краях, с кем Симеон Ли был в плохих отношениях еще там, у вас? Не таит ли его прошлое что-то такое, что дало бы нам ключ к разгадке сегодняшнего преступления?
Стивен Фарр покачал головой.
— Враги у него, конечно, были, у такого, как он, их не могло не быть. Но мне они неизвестны. Кроме того, — он сощурил глаза, — насколько я знаю (честно говоря, я спрашивал у Тресилиана), сегодня вечером в ломе или поблизости чужих не было.
— За исключением вас, мосье Фарр, — заметил Эркюль Пуаро.
Стивен Фарр быстро повернулся к нему:
— Вот, значит, как? Подозрительный незнакомец в стенах замка! Нет, не там ищете! Не было такого, чтобы Симеон Ли унизил бы Эбенезера Фарра, и сын Эба решил отомстить за своего папочку! Нет, — покачал он головой, — у Симеона с Эбенезером не было конфликтов. Я приехал сюда, как уже сказал вам, из чистого любопытства. А граммофон, между прочим, может служить таким же алиби, как и любой другой инструмент, потому что я не переставая менял пластинки, и все, должно быть, это слышали. Пластинка играет не столько времени, чтобы я успел сбегать наверх — а коридоры тут длиной в милю, — перерезал старику глотку, смыл с себя кровь и вернулся назад прежде, чем туда собрались все остальные. Это же полная ерунда!
— Мы не выдвигаем против вас никаких обвинений, мистер Фарр, — сказал полковник Джонсон.
— Мне не нравится тон мистера Пуаро, — заявил Стивен Фарр.
— Что поделаешь. — Эркюль Пуаро ласково улыбнулся Стивену.
Стивен Фарр ответил сердитым взглядом.
— Спасибо, мистер Фарр, — поспешил вмешаться полковник Джонсон. — На сегодня достаточно. Вам придется задержаться здесь на некоторое время.
Стивен Фарр кивнул. Он встал и широким, размашистым шагом вышел из комнаты.
Когда за ним закрылась дверь, полковник Джонсон заметил:
— Вот так уравнение с неизвестными. История, которую он поведал, представляется довольно правдоподобной. Тем не менее это — темная лошадка. Он вполне мог похитить алмазы, проникнув в дом под заранее продуманным предлогом. Снимите у него отпечатки пальцев, Сагден, и проверьте по картотеке.
— Они уже у меня, — скупо улыбнулся инспектор.
— Молодец! Я смотрю, вы ничего не упускаете. Надеюсь, вы понимаете, что вам предстоит сделать в первую очередь?
Сагден принялся докладывать, загибая для счета пальцы:
— Проверить телефонные разговоры, когда, с кем и так далее. Проверить Хорбери. В какое время он ушел и кто видел, как он ушел. Проверить все входы и выходы. Проверить прислугу. Проверить финансовое положение членов семьи. Обратиться к адвокатам и выяснить, что представляет собой завещание. Осмотреть дом в поисках оружия и следов крови. Вполне возможно, что где-то спрятаны и алмазы.
— Да, это, пожалуй, все, — с одобрением отозвался полковник Джонсон. — Может, вы что-нибудь добавите, мосье Пуаро?
Пуаро покачал головой.
— По-моему, инспектор учел все необходимое, — сказал оп.
— Алмазы в таком доме будет отыскать нелегко, — мрачно заметил Сагден. — Я еще ни разу в жизни не видел столько украшений и безделушек.
— Да, спрятать тут есть куда, — согласился Пуаро.
— И вы нам ничего не можете посоветовать, Пуаро?
Начальник полиции был явно разочарован. Он напоминал владельца собаки, отказавшейся выполнить трюк.
— Вы позволите мне провести собственное расследование? — спросил Пуаро.
— Конечно, конечно, — откликнулся Джонсон, в го время как инспектор Сагден недоверчиво спросил:
— Что значит «собственное расследование»?
— Мне хотелось бы, — ответил Эркюль Пуаро, — еще побеседовать с членами семьи.
— Вы хотите сказать, что намерены еще не раз допрашивать каждого из них? — удивился полковник.
— Нет, нет, не допрашивать, а побеседовать!
— Зачем? — не удержался от вопроса Сагден.
— В беседах выявляются детали! И когда подолгу беседуешь, выясняется истина.
— Значит, вы полагаете, что кто-то из них лжет? — спросил Сагден.
— Они все лгут, друг мой, — вздохнул Пуаро, — и у каждого свой резон. Поэтому необходимо отделить безобидную ложь от лжи злонамеренной.
— Все это просто невероятно, — резко отозвался Джонсон. — Произошло жестокое, зверское убийство, и кого же мы должны подозревать? Обаятельных, тактичных, сдержанных Альфреда Ли и его жену? Члена парламента, само воплощение респектабельности Джорджа Ли и его красавицу жену? Дэвид Ли — человек мягкий и, как сказал нам его брат Гарри, не переносит даже вида крови. Его жена кажется мне славной, разумной женщиной, хотя и довольно заурядной. Остается испанская племянница и гость из Южной Африки. У испанских красавиц горячий нрав, но я не могу вообразить, что это прелестное создание способно хладнокровно перерезать старику глотку. К тому же, как выяснилось, у нее были все основания желать ему долгой жизни — во всяком случае, до составления нового завещания. А вот Стивен Фарр — другое дело, вполне возможно, что он профессиональный мошенник, явившийся сюда за алмазами. Старик обнаружил пропажу, и Фарр перерезал ему глотку, чтобы тот замолчал навсегда. Довольно правдоподобно, да и в алиби с граммофоном я не очень верю.
Пуаро покачал головой.
— Мой дорогой друг, — сказал он, — сравните физические данные мосье Стивена Фарра и старого Симеона Ли. Если Фарр решил убить старика, он мог сделать это в один момент — Симеон Ли и пикнуть бы не успел. Можно ли поверить, что тщедушный старик и этот великолепный экземпляр человеческой породы боролись несколько минут, опрокидывая мебель и разбивая посуду? Да это полный бред!
Полковник Джонсон прищурился.
— Вы считаете, что Симеона Ли убил физически слабый человек? — спросил он.
— Или женщина! — добавил инспектор.
16
Полковник Джонсон посмотрел на свои часы.
— Лично мне здесь больше делать нечего. Вы правильно ведете расследование, Сагден. Ах да, вот еще что. Нам надо поговорить с дворецким. Я знаю, что вы его уже допрашивали, но теперь нам стало известно кое-что новенькое. Он должен подтвердить местонахождение каждого члена семьи в момент убийства и точное время этого печального события.
Тресилиан вошел не спеша. Начальник полиции предложил ему сесть.
— Спасибо, сэр, я сяду, если вы не возражаете. Я не очень хорошо себя чувствую. Ноги болят, сэр, и голова.
— Еще бы! Вам ведь довелось пережить такой шок, — с участием заметил Пуаро.
— Случилась страшная беда, — вздрогнул дворецкий. — В доме, где всегда было так спокойно!
— Такой приличный дом, ведь правда? — спросил Пуаро. — Но не очень счастливый?
— Мне бы не хотелось об этом говорить, сэр.
— В прежние дни, когда вся семья была в сборе, они жили счастливо?
— Дружной их семью не назовешь, сэр, — задумчиво ответил Тресилиан.
— Покойная миссис Ли часто болела, не так ли?
— Да, сэр, у нее было слабое здоровье.
— А дети ее любили?
— Мистер Дэвид был очень преданным сыном. Обычно матерей так любят дочери. А когда она умерла, ему было тяжело здесь оставаться, и он ушел из дома.
— А мистер Гарри? Расскажите о нем, — попросил Пуаро.
— Этот всегда отличался необузданностью, сэр, по сердце у него было доброе. О, Господи, до чего же я удивился, когда зазвонил звонок, нетерпеливо, как обычно, и голос мистера Гарри произнес: «Привет, Тресилиан. Ты все еще здесь? И совсем не изменился».
— Наверное, странное чувство вы испытали, — с участием заметил Пуаро.
Щеки у Тресилиана чуть порозовели.
— Порой мне кажется, сэр, что время остановилось. Кажется, в Лондоне шла пьеса о чем-то таком. Иногда тебя охватывает чувство, будто когда-то ты уже это пережил. Мне кажется, что когда зазвонил звонок и я пошел открывать дверь, а там стоял мистер Гарри, или даже мистер Фарр, или еще кто-нибудь, то я уже это видел раньше…
— Это очень интересно… Очень интересно, — отозвался Пуаро.
Тресилиан посмотрел на него с благодарностью.
Джонсон нетерпеливо откашлялся и решил сам следить за ходом беседы.
— Нам хотелось бы уточнить время, указанное членами семьи, — сказал он. — Например, когда наверху раздался грохот, в столовой, насколько я понимаю, оставались только мистер Альфред Ли и мистер Гарри Ли, правильно?
— Не могу сказать, сэр. Когда я подавал кофе, в столовой были все джентльмены, но это было минут за пятнадцать до грохота.
— Мистер Джордж Ли разговаривал но телефону. Можете вы это подтвердить?
— Кто-то действительно разговаривал, сэр. Когда кто-нибудь снимает трубку, чтобы назвать номер, телефон отзванивает в буфетной. Я помню, что слышал такой звонок, но не обратил на него внимания.
