– И вам мое, госпожа Ванага, – кивнул ей Андрейко.
– Выполняете поручение, сержант? – Ее небольшие мутные глаза пристально смотрели на сержанта запаса.
– Вы правы, госпожа Ванага, – ответил ей тот, а затем доверительным шепотом произнес: – Ищу, понимаете ли, одного парня… Того парня!
– Ого! – она пускала струю дымных колец, с интересом поглядев на Андрейко.
– Именно!
– И ты знаешь, что это за субъект такой?
– Тот парень! – серьезно заверил ее сержант запаса. – Это тот парень! Самый что ни на есть, – а затем, немного стушевавшись, попытался пояснить: – Я ищу его. Того парня. Вот только господин серкулус не сказал, кто это такой… А мне его искать…
– Непосильная задачка, как я смотрю.
– И я так думаю, госпожа Ванага. Ищу и думаю, что если смогу его найти, то это было бы совсем неплохо. Вот только как его узнать, того парня…
Ванага задумалась, и пепел от ее сигареты упал на вычищенный до блеска стол:
– Так тебе любой, значит, парень, нужен-то?
– Ну, не знаю.
– Дык, путник или нет?
– Думаю, из этих, истинных.
– Так вон, – указала ему она на одного из посетителей. – Смотри, там Ветерок сидит. Только с задания примчался. Да и они вроде с твоим начальником на короткой ноге.
– Я думал, все путники между собой на короткой ноге.
– Ты не там смотришь, сержант, – покачала головой повар. – А теперь беги, дружок.
– Спасибо за совет, госпожа Ванага, – ответил ей сержант запаса.
Андрейко никогда не обижал цивильных или цивилизованных. Вообще тех, кто не носил форму и не был отчасти путником. Потому как форма и знак Пути для сержанта запаса были чем-то взаимодополняющим. Поэтому он уважал серкулуса, ведь у него и знак Пути, и знак защитника Гильдии Ветра. Да и Ветерок, значит, тоже из этих. Из истинных путников. Он редко видел в Пути этого человека, хотя и знал, что есть такой. Приятной наружности. Не высокий и не низкий, достаточно пропорциональный и хорошо сложенный. Короткие темно-русые волосы, опрятная эспаньолка, извечная полуулыбка на лице. С ним и посидеть захочется, и задушевно поговорить о том о сем. Пропустить пару стаканчиков после смены или просто обмолвиться парой-тройкой фраз. Одним словом, Ветерок располагал к себе.
Только сержант запаса еще знал и то, что этот человек весьма странный. Жил не в Гильдии Ветра, а на Общем этаже. Сюда заявлялся крайне редко и, говорят, вечно надирался до полусмерти в дешевых трактирах. Он на своей памяти видел этого истинного в общей столовой всего пару десятков раз.
– Мое почтение, господин Ветерок, – обратился он к путнику.
Тот в свою очередь внимательно осмотрел сержанта запаса с ног до головы, перевел взгляд на жетон, который Андрейко ему показал, проглотил кусок булки, который до этого жевал, и только затем ответил:
– Честь имею, сержант. – Ветерок выгнул бровь. – Что вас заставило обратиться ко мне?
Сержант запаса все же про себя отметил, что подобных типов на его прошлой работе обычно обвиняли по двум статьям: либо в воровстве, либо в убийстве, а еще в контрабанде и множестве других смертных вещах. Такой и с мертвеца ботинки снимет – не погнушается. Мародер. Да, определенно, подобные Ветерку люди не могут быть чистыми на руку. Это просто невозможно. Хотя он и путник. Но истинный ли?
– Серкулус приказал вам к нему явиться, – пояснил Ветерку Андрейко.
Тот лишь хмыкнул, быстро допил свой сок и, кивком указав в сторону двери, сказал:
– Теперь я в вашем полном распоряжении, сержант запаса. Видите меня к серкулусу.
10:00
– Что же это случилось в Пути, а, братцы? – причитал гном. – Наш крылатик медленно уплывает в руки миротворцам, и никто и пальцем пошевелить не может?
– Не знаю, Железняк, не знаю, – отвечал ему другой. – Начальству-то наверняка виднее…
– Это госпожа Шиско, что ли? – откликнулся какой-то гном. – Дык она не такая. Она наше в чужие руки не даст. Клянусь Сивым, что не даст. Не такая наша Соша.
– Да, остановит все, – кто-то еще присоединился к разговору между механиками. – И меч разящий свернет, если надо будет.
– Правительница не даст. Она никогда решений не меняет.
– Ой, что же делается-то.
– Срам-то какой. Первый полет межпространственника и этим бездарям отдать. Нашу-то технику. В такое-то время. Безрассудство. Куда только главный механик смотрит, – опять послышались причитания.
Бор, стоявший плечом к плечу с механиками-гномами, слышал краем уха, как те тихонько гомонили меж собою. Он прекрасно понимал их. Бесчестье – отдать первый полет другой Гильдии. Это как вручить ключи от шкатулки с драгоценностями ее потенциальному расхитителю.
– Бромур, – кто-то легонько толкнул его в плечо.
– Да?
– Ты дурак, Туркун, – взгляд исподлобья. – Как ты мог им это позволить?
Микуна никогда не внимала доводам рассудка и подчинялась лишь собственным эмоциям. Точно кораблик в бушующем шторме, она плыла по несущей ее волне, даже не думая о рифах и мелях. Только природное чутье и сноровка спасали ее от гибели. Она была странным человеком. Бронзовым. И волосы, и кожа, и глаза – все имело в точности один цвет, только оттенки немного менялись. Микуна казалась Бору статуэткой. Бронзовой статуэткой, обладающей противоречивым нутром. Точно мягкая и твердая сталь навсегда сплавились в ее сердце, делая только сильнее. Будучи непревзойденным асом, она всегда работала сама, потому как риск был ее второй натурой и девушка не хотела никого, кроме себя самой, подвергать ему. Уж если она шла на риск, то полностью, с головой, наперегонки с ветром. Только одно удивляло Бора – девушка не была путником. Хотя в его глазах она олицетворяла собой Путь. Сам ветер. Переменчивый и шквальный.
– Нет, как ты мог это сделать? – она говорит от всего сердца и ее слова огнем жгут сердце командору.
Бор и так слишком хорошо осознавал, как мало он приложил сил в попытке прекратить грядущие испытания. Бесспорно, то, во что все превратилось, лишь его вина.
– У меня не было выхода, – негромко отвечает он.
– Выход всегда есть! Не бывает безвыходных ситуаций.
– О да, не бывает. Вот только выход из них не всегда приходится по нутру, – негромко замечает командор, взглядом указывая в сторону плаца.
– Ты дурак, слышишь меня! Дурак! – упрямо гнет она. – Я тебя ненавижу, Туркун. Там же наш крылатик!
В порыве гнева она неистово ополчилась против него, на мгновение позабыв о всякой субординации. Неожиданно сдерживается. Отворачивается. Уходит.
Пошло-поехало. Бор уже давно не обращал внимания на то, что девушка ни к кому не обращается по званию, да и ее прямолинейность тоже не секрет, но вот тон, с которым она говорила, неприятен. Он – точно молот, беснующийся по наковальне.
Вот она славная Гильдия Ветра – великая и всемогущая.
Неужели они могут опуститься столь низко?
Бромур Туркун понимал, что дела у них уже давно неважные. К тому же новые открытия и без того пошатнули основу жизни Пути. Теперь еще этот показательный полет. Другие Гильдии точно издеваются над ними, показывая жителям Гильдии Ветра, где их место. Дожились – называется.
Со своего места он видел Катарину. Он различил ее по огненно-рыжей шевелюре, трепещущей на ветру. Она тростником стояла в центре плаца, возле колонны Согласия. Рядом с ней был Ацту и какой-то сменщик. Начальник ночной смены сонный, едва ли не с постели поднятый на ноги, постоянно пытался подавить рвущиеся наружу зевки. Стоящий бок о бок с ним сменщик напротив – изрядно весел. Он призывно улыбается. Вот только чему? Своим ли мыслям или же чему-то на плаце? Кто его знает.
– Нет, я пойду и всыплю ей за такую дерзость, – шипит Соша.
– Да, госпожа, – подобострастно отвечает той Тортрон.
– Я выскажу все, о чем думаю, – в горячке продолжает она.
– Да, госпожа.
– Отпусти меня, наглец, – еще громче огрызается эолфка.
– Не велено, госпожа.
Бор бросает мрачный взгляд на стоящую чуть поодаль от него Сошу. Рядом с ней Тортрон и еще какой-то гном. Они, по-видимому, пытаются удержать своего главного механика от необдуманного поступка. Вряд ли им двоим будет такое под силу. Командор нутром чуял, что разразится скандал.
Он по-привычке обслюнявил палец и поднял его к небу.
Так и есть. Ветер был сильным и северо-восточным. Нехорошо.
Ласточка так и не вернулся. Пути Изнанки отстранены от реального времени. Вследствие чего подобное могло произойти? Надежды на спасение от позора практически не осталось. Им нужно было подчиниться. Что за напасть?
Стрелки на его часах показывали, что вот-вот наступит начало церемонии. Остались считаные секунды. Три… Два… Один… И ничего.
Бор тяжело вздохнул. Ну что ж, чему быть – тому не миновать.
Внезапный порыв ветра заставил всех на плацу зашевелиться. Гномы, хоть и были в защитных очках и своих ушанках, но все равно непроизвольно попытались укрыться от внезапного шквала. Бор прикрыл глаза от ветра, выставив вперед ладонь. Соше такое нипочем, но ее почетному караулу пришлось туговато. Катарина была слеплена из той же глины, что и эолфка. Порыв ветра, поднявший с плаца пыль и песок, ничуть ей не мешал. Только волосы, подобно стягу, развевались на ветру, а вместе с ними удлиненная парадная мантия. Такая же красная, как и она сама.
