славы.
Джек записал. Он свяжется с тюремным архивом, а также поищет судебные протоколы за время, предшествующее казни Банди.
– Ты знаешь, где он совершил кражу со взломом?
– Не-а. Мы никогда не говорили так долго. Самый длинный наш разговор длился всего несколько минут. Ну, знаешь, кто за что сел, такое.
– Что еще ты можешь мне рассказать?
– Он сильно хромал. Я спросил, почему, а он ответил только: «Вьетнам». Больше он ничего не рассказывал, но, полагаю, его там ранили.
Джек не знал, что сказать. Казалось странным, что он защищает человека, который видел Рика каких-то три года назад.
– Он вышел, пока ты был там?
– Не, но должен был выйти вскоре после меня. Это все, что я знаю.
Мгновение Джек таращился на Тома Гордона, лишившись дара речи. Собравшись с мыслями после такой сногсшибательной новости, он смог перейти к делу, но разум все еще отвлекался на то, что он только что узнал. В конце встречи Джек сказал Тому, что зайдет на следующий день, чтобы обсудить выступление перед судьей Шелтон, когда они будут просить о снижении залога. Джек планировал сделать это сегодня, но не мог сосредоточиться, так как его одолевали мысли о том, что найти брата может оказаться гораздо легче, чем он думал.
– Может, получится вытащить тебя под домашний арест. Ты согласен носить на ноге электронный браслет, который будет отслеживать твое местонахождение все время?
– Я слышал о таких. Они показывают, где я?
– Да. Его нельзя снять, но если ты умудришься, то тебе выпишут ордер на арест, и тогда залог станет несбыточной мечтой.
Том коснулся избитого лица.
– Это все равно лучше, чем здесь.
Пока Джек собирал портфель, Том сказал:
– Ты правда думаешь, что она может выпустить меня под домашний арест?
– Если обвинение не будет слишком возражать, наверное, да. – Джек подумал о словах Триши насчет того, что она не хочет выглядеть предвзятой. – Ты можешь предложить рассказать ей, кто подговорил тебя лжесвидетельствовать против Хэнка.
Это была шутка, но реакция Тома оказалась бурной.
– Я ни за что никому не расскажу это!
– Да я пошутил, – сказал Джек, гадая, почему Том так завелся.
Вернувшись к себе в офис, Джек написал ходатайство с просьбой освободить Тома под домашний арест за небольшой залог. Закончив с этим, он написал письмо начальнику тюрьмы Рейфорд.
11
8 июня 1969 г.
Рик пялился в окно на залитую солнцем улицу внизу. Он приехал в Гонолулу в начале апреля и восстанавливал бедро. Ему сказали, что скоро его переведут на новое место службы. Он ждал только приказа отправляться.
Врачи решили, что больше ничего не могут сделать с его травмой, и реабилитация должна заключаться в укреплении мышц. Рика эта новость не обрадовала, но он надеялся найти морфий как только получит увольнительную. Рядом с военными базами всегда полно наркотиков, потому что много молодых людей и девушек поддерживают бизнес на плаву.
Теперь Рик заметно хромал при ходьбе, но это было лучше, чем ездить в инвалидном кресле. Он продолжал напоминать себе, что могло быть и хуже, но это редко помогало. Сейчас тоже достаточно плохо, и Рик гадал, насколько ужасной будет жизнь, когда он станет стариком в сорок или пятьдесят, если предположить, что доживет до такого возраста. Окажется ли он в итоге все равно в инвалидном кресле?
В Гонолулу было хорошо и тепло. Рик ходил на гавайские пляжи на южном берегу так часто, как мог. Они напоминали ему дом, хотя волны здесь затмевали дентонские. Дома классным считался серфинг при волнах высотой от шести до восьми футов, и то это обычно случалось, когда в заливе бушевал ураган, центр которого находился к западу от Дентона. Здесь же, на южном побережье, летом они иногда возвышались на пятнадцать или двадцать футов над поверхностью, и Рик слышал, что волны северного побережья могут быть опасными в зимние месяцы.
Конечно, теперь серфинг ему недоступен. Вьетнамский снайпер проследил за этим. Словно чтобы подчеркнуть реальность, Рик уже знал, что на новом месте будет перебирать бумажки.
Мимо палаты, поздоровавшись с ребятами, прошла Дана, одна из медсестер на его этаже. Рик дюжину раз приглашал ее на свидание, и каждый раз она отклоняла его предложения. Конечно, почти каждый в палате делал то же и непременно был отшит. Рик недавно услышал, что Дана встречается с доктором, так что решил, что ни у кого из них нет шансов, но это не причина не попробовать еще раз.
– Привет, Дана! Я скоро уезжаю. Последний шанс узнать поближе лучшего морпеха в госпитале.
– Спасибо за приглашение, Рик, но вынуждена отказаться. В этот вечер я записана в парикмахерскую.
– Ты даже не знаешь, когда я хочу тебя пригласить.
– Именно.
Она пошла дальше по коридору, болтая с мужчинами и мучая их своей улыбкой.
На следующий день, девятого июня, пришел приказ отправляться на базу Кэмп-Пендлтон в Сан-Диего. Рик догадался, что его определили туда, чтобы не отправлять слишком далеко. Похоже, военные всегда делают все для своего удобства.
Он будет приписан к управлению по делам личного состава, возиться с бумажками в качестве клерка. Он едва умел печатать, и подобное много говорило об эффективности военной машины, когда дело касалось использования сильных сторон своих подчиненных. Это была часть метода «экономить гроши, тратить миллиарды», который, похоже, охотно применялся военными.
Он отправляется через три дня, двенадцатого.
В назначенный срок он попрощался со всеми, с кем успел познакомиться в госпитале, включая Дану, которая увела его в укромный уголок и подарила поцелуй, который он не скоро забудет.
– Может, еще увидимся, – сказала она, хотя оба знали, что этому не бывать. Ее улыбка сулила обещания, которые, Рик знал, Дана никогда не сдержит.
Во время коммерческого рейса до Сан-Диего ему приходилось вставать и ходить каждые полчаса. Он не мог долго сидеть, иначе бедро начинало беспокоить его больше обычного. На подлете к Сан-Диего он был близок к панике из-за того, что придется сидеть во время снижения, которое может продлиться намного больше тридцати минут. Чем дольше он летел, тем сильнее ныло бедро. Хуже всего будет во время снижения, когда придется оставаться в кресле, надежно пристегнутым ремнем безопасности.
Рик жаждал морфия, чтобы перенести это все, но, конечно, его не было в меню самолета. Он купил бы чего-нибудь выпить, но у него с собой было мало наличных и не было кредитки, так что приходилось страдать. Он сумел выдержать, не заорав, напоминая себе о том, как тяжело было в лагере для новобранцев и как он пережил те
