детства был против частной собственности на что бы то ни было. И теперь, в старости, я еще больше уверился в том, что ничего не земле не может принадлежать кому-то одному. Голыми мы рождаемся, голыми и подыхаем. Все, что есть на земле, принадлежит Творцу. И творцы не мы, не грешные грязные создания! Все творит (в том числе и в нас) Небо. А мы только проводники. Тот инженер, что сработал это устройство, наверняка испытал восторг от самого акта открытия, это и стало ему наградой. Должно стать!
– Но послушай, Зюйд-Вест! За труды полагается плата! У него украли его труды!
– Ну, во-первых, забрали у наркоши с американскими дельцами. Наркоша бы крякнул, употребив столько наркоты, сколько мог бы купить на то бабло. Мы его спасли. Ну а тот, кто и взаправду сотворил это устройство, наверняка соорудил уже еще одно такое же! Он же в курсах, как это делать!
– Но мы об этом не узнали! К денежному вознаграждению полагается еще и слава! Известность! Об этом должны бы день и ночь трындеть по ящику! Ты что-нибудь слышал?
– Не слыхал. Пока. Может изобретение обкатывается как-то, хрен их, чинуш, знает!
19. Витюнчик
Сначала он повелся просто на штуку, которую ловко перевернул из баксов в евро. Было заметно, что их это не особо напрягло. И он отправился с ними в гостиницу.
В какой-то момент он ощутил холодок ужаса за воротником. Ведь никто не знает, на что способны эти!.. Но за штуку баксов он согласился бы и на изнасилование, возможно. В тот момент ему особо остро нужны были те деньги. И вот эта Ева с кривой ухмылкой отсчитала десять сотенных баксов.
– А в евро это будет… – он сделал вид, что считает в уме.
Девка без особого сожаления добавила две купюры:
– Хватит?
– Возможно! – усмехнулся он, пряча деньги в бумажник.
Ева обернулась к Виталию, прищурилась, словно бы сомневаясь. До этого она смотрела на окна забракованной ими квартиры, а он уже направился к яркой машине.
– Что вы учишь?
– В каком смысле? – усмехнулся он.
– Вы ученый, так?
– Ну, допустим!
Ксения в своей драной джинсухе уже запрыгнула на сиденье и нетерпеливо постукивала ладонями по рулю. Жопастая, затянутая в кожу иностранка тронула его за плечо, чего он не переносил в принципе.
– Вот! Если ученый, то что выучишь?
– Она хочет узнать вашу специальность! – брезгливым тоном пояснила старуха. – Что вы там, в институте изучаете?
– Зачем это вам? – он уже сделал шаг от них.
– У нас много бабла! – неожиданно просительно пропела Ева. – Мы хорошо плачу! Нам нужен помощь! Ваш помощь!
Виктор резко обернулся к этим странным дамочкам.
– В чем помощь? В чем она должна заключаться?
– Штука баксов! – почти страдальчески выкрикнула жопастая. – Он уже у тебя!..
В этот момент Ксения хлопнула дверью и газанула, отъезжая. Надо было бы махнуть ей, придерживая, но штука баксов это штука баксов, возможно не последняя! К тому же кожа на девице, включая ботфорты, была явно натуральной!
(уже в гостинице)
И тут началось. Виолетта с тяжелым вздохом опустилась в другое кресло и включила телик, по которому шло какое-то постановочное шоу, якобы диспут. А неестественно оживленная эстонка достала из шкафа чемодан и раскрыла его на диване. Она все время пыталась что-то сказать, вернее, выразить на русском, но у нее не получалось.
– Дядя усеный!.. Делай так!.. Делай так!.. Наследник нет!.. Дядя крякнул!.. – при этом эта сумасшедшая выкладывала странные вещи: мотоциклетный шлем с подсоединенным к нему кабелем, гидрокостюм – тоже с проводами, ноутбук с соединениями различных форм и еще кое-что по мелочи. Костюм она сразу вывернула наизнанку и принялась протирать тампоном со спиртом.
– Это что? – наконец спросил Виктор.
Когда он был маленьким, мать таскала его за собой по гостям. И там он, приученный почти с рожденья, мог сидеть часами без движенья. За это его очень хвалили хозяева, и мать потом непременно покупала какое-нибудь лакомство – поощряла эту терпеливость. В случае же неповиновения – жуткая порка сеткой авоськи. Вот и теперь он словно бы снова оказался в детстве, и, оказалось, довольно трудно стряхнуть это нелегкое очарование. Толстожопая эстонка словно бы и не слышала вопроса – продолжала с каким-то младенческим лепетом дезинфицировать костюм. Любовно,– натурально любовно! – поглаживая ватой в алкоголе все внутренние поверхности.
– Что это? – снова повторил он.
– Сто? – подняла, наконец, косые разноцветные глаза на него девица. – Сто надо?
Он глубоко и протяжно вздохнул, демонстративно набираясь терпения.
– Надо знать, что это такое!?
– А-а, это! – эстонка рассмеялась. – Это Пе-Те-О!
– Что? – не понял он.
Пожилая неохотно оторвалась от экрана и лениво процедила сквозь зубы:
– Передатчик телесных ощущений.
– Тактильных! – во весь голос поправила ее Ева и повторила по слогам, – так-тиль-ных! В этой костюме есть приборчики! А это приемник! Другой там трогает кого-то или его кто-то трогает, а ты чувствуесь! Ясно?
– Почти. Это приемник тактильных ощущений, верно?
– Тосьно!
– А где передатчик? От кого идет сигнал?
– А нет! Есть только запись! Для пробы! Хоцесь пробовать?
– Сначала я хочу разобраться!
Ева вздохнула и с очень серьезным видом принялась складывать костюм. Пробурчала, не поднимая глаз:
– Верни бабло!
– Нет, нет! Вы не правильно поняли! – он слегка привстал в кресле. – Я просто хочу убедиться, что это безопасно!
Девка сощурила косые глаза:
– Я пробовал! Он пробовал! Мы живой! И мы не больной!
– Кто он?
– Вайолет!
Старуха Виола вздохнула снова:
– Это она про меня!
Виктор на мгновение замер, уставившись в пространство перед собой, затем мягко шлепнул ладонями по коленям:
– Ладно! Но я сам сперва продезинфицирую!
Когда он очень тщательно протер костюм внутри, израсходовав почти пятьсот грамм спирта, и наконец, облачился, заставив предварительно их выйти, он все равно еще не решился окончательно. Постучав в дверь, он стал очень внимательно вглядываться в их лица – не насмешка ли все это? Он готов был в любой момент сорвать все с себя и переодеться. Но младшая Ева принялась подключать соединения с ноутбуком. В том числе и от шлема.
– А разве тут нет блютуза?
– Блютуза? Мы и не смотреть! – она нашла это соединение в меню и блямкнула на него.
В шлеме сразу засветилось.
И Виктор его одел. Чтоб посмотреть.
Подошвами он ощутил шершавость усыпанной хвоей песчаной дорожки. Хвою он увидел вместе с огромными соснами над головой. Облаков в небе не наблюдалось, низко висящее солнце ласкало бор золотистым светом. Тот, чье тело он примерял, обернулся на двухэтажный особняк. На крытом крыльце которого стояла полноватая смеющаяся тетка в застиранном синем халатике. Тетка помахала рукой, и он ответил ей тем же. После чего отвернулся и стал медленно спускаться по тропке к воде.
Он прекрасно видел "свои" крепкие руки с закатанными клетчатыми рукавами и босые ноги в голубых "линялых" джинсах. На безымянном пальце левой руки сверкало кольцо. И кисти "его" рук не были кистями работяги. Хоть это утешало!
На узкой песчаной полоске пляжа,
