— Брюс!
Меня потрогали за плечо. Я проснулся, попытался сесть — зря я пытался, скривился от боли и упал на спину.
Шарлотта. С книгой в руке. Но то был детектив, да, я припомнил — она любит детективы.
— Тебе что-то приснилось? — вид у неё был уставшим — круги под глазами, растрепавшаяся причёска, покрасневшие глаза.
— Да, наверное. Я что, кричал? — я поискал взглядом стакан с водой. Лотти молча протянула его и помогла мне выпить, поддержала за локоть.
— Стонал. Брюс, что тут происходит? Меня в больнице никто не замечает. Вообще нигде не замечает, словно меня нет.
Когда она сказала, я понял, что же мне не давало покоя последние несколько дней. Именно такое ощущение — что меня нет, нет для многих, и скоро не будет ни для кого.
— Только не смейся, у меня такое же ощущение, — она помогла мне улечься обратно. — Можно, я расскажу кое-что? — Шарлотта кивнула. И я рассказал, не вдаваясь в подробности, все события, что случилось после той вечеринки.
— Это она, — тут же ответила Лотти. — Брюс, у меня что-то с головой, я чувствую. Я боюсь смотреть в зеркало. Я вижу там…
— Зомби?
— Откуда знаешь? — она оглянулась вокруг. В комнате нет зеркал.
Я пересказал ей оба своих видения.
— У меня то же самое, — прошептала она. — Я не смогла толком умыться, причесаться, ничего такого. Я чувствую, Брюс, это её рук дело. Она говорила, что кого угодно может свести с ума, так и есть.
Я достал из-под подушки платок — не показывая его Лотти, и протянул ей другую руку.
— Помоги мне сесть, — попросил я. Она взяла меня за руку, вздрогнула, потёрла лоб. Значит, это не только на меня действует?
— Странно, — она оглянулась. — Мне показалось… да нет, что за чушь. Минутку…
Она достала из сумочки зеркальце, осторожно глянула туда — краем глаза — затем посмотрела без опаски. Несколько раз открыла и и закрыла глаза.
— Что это было, Брюс? Мне показалось, что я была в каком-то кошмаре, а потом проснулась.
— Не знаю, — платок ей показывать точно не стоит. — Мне это помогает.
Она долго смотрела мне в глаза.
— Научишь?
Я решил всё-таки сказать ей про платок. И понял, что у меня нет его в руке. Мне едва не стало страшно, я чуть не начал искать его повсюду, но сумел перебороть. Наверное, всё это отразилось у меня в глазах.
— Мы с тобой оба спятили, — Лотти слабо улыбнулась. — Но знаешь, мне с тобой спокойнее. Только пожалуйста, никогда не говори Кристи, что я так сказала.
— Не скажу, — пообещал я. Дверь палаты отворилась.
— Мадемуазель? Что вы тут делаете?! Часы посещений давно закончились, — Таракан обвёл нас взглядом. На лице Лотти читалось — чудо, меня заметили!
— Простите, мсье, — она поднялась. Спохватилась, открыла сумочку. — Брюс, твой плеер. — Наклонилась ко мне, шепнула: — Я ещё приду.
Брюс, больница, 3 апреля 2009 года, 19:00
Платок нашёлся, едва Лотти покинула палату. Оказался под подушкой, как всегда. То, что платок находился в самый неподходящий момент, я уже не удивлялся.
— Простите, мсье, — Таракан жестом подозвал медсестру. — Ситуация необычная. Весь кампус желает зайти и передать вам привет. Но вначале мы осмотрим вас — лягте на спину, расслабьтесь, дышите ровно.
Они долго рассматривали мои ушибы и синяки. Перебросились несколькими фразами по-латыни. Звучит забавно, словно ритуал — все цивилизованные люди знают латынь.
— Сейчас сделаем укол, — Таракан выпрямился, довольный осмотром, и я впущу всю публику. Не всех, — он посмотрел на часы, — вам сейчас нельзя переутомляться.
«А когда можно?» — хотел я спросить, да передумал.
— Софи, — Таракан посмотрел на часы, — закончите всё, меня вызывают.
Медсестра улыбнулась и закатала мне рукав. Смотрела мне в глаза, и что-то едва слышно шептала. Или мне казалось? Платок я сжимал в руке, его вроде бы не заметили и отбирать не стали. Едва я вспомнил о платке, как стали отчётливо слышны слова, которые она произносила — на языке, больше всего похожем на латынь. Мне чудилось, что я понимаю кое-что. «Кровавый закат… ночь шорохов… пустынная стена…» и в таком духе.
— Что такое вы говорите? — спросил я. — Что за пустынная стена?
Лицо её преобразилось — пожелтела кожа, выросли, за долю секунды, челюсти, зрачки стали вертикальными. Лязгая зубами, она наклонилась, чтобы…
* * *
— Мсье Деверо? — медсестра осторожно потрясла меня за уцелевшее плечо. — С вами всё в порядке?
Я ощутил, что взмок. Вспотел, в смысле. И эта медсестра — Софи Молин, если верить значку — выглядела совершенно нормальной.
— Голова закружилась, — я внимательно вглядывался в её зрачки. Ничего постороннего.
— Вы уверены, что сможете говорить с посетителями?
— Да, — я попытался усесться, она не позволила. — Ваши рёбра, мсье, вам лучше поберечь их. Хорошо, я буду поблизости, если что — звоните.
* * *
Народ, действительно пошёл потоком. Словно я был президент Галлии. Первым пришёл не кто-нибудь, а ректор. Долго восхищался моим поступком и просил считать разговор в его кабинете недоразумением. Мы расстались едва ли не лучшими друзьями.
Потом пришла София. София Лоренцо. Она всё это время избегала меня.
— Брюс, — она смотрела виновато. — Это ужасно, что случилось! Я очень рада за тебя, правда! Только не сердись, хорошо? Я не могла подойти к тебе.
— Я понимаю, — мне не хотелось смотреть ей в глаза, но не получалось отвести взгляда. — Жану это не понравится.
— Глупый, — она наклонилась и чмокнула меня в щёку. Быстро, и почти неощутимо. Я успел услышать запах её волос и сердце забилось сильнее. — Только не смейся, Брюс. Я боюсь…
— Смотреть в зеркало?
— Откуда знаешь? — глаза её расширились. — Нет, не может быть, у тебя то же самое?!
— Я расскажу, если хочешь.
Она оглянулась.
— Не здесь, Брюс. Можно, я зайду к тебе, когда тебя выпишут?
— Заходи, конечно, — я понимал, что лучше не улыбаться, хотя очень хотелось. — Я там теперь часто сижу. Если хочешь, сыграем в шахматы.
Она улыбнулась и сразу ожила. И нахмурилась, пусть и притворно.
— Брюс, я не умею поддаваться!
— Я тоже, — она сжала мою ладонь, и ушла, оставив на тумбочке пакет леденцов. Откуда узнала, что я люблю именно эти? Я никому не говорил, а при других вообще старался не увлекаться ими — не люблю, когда надо мной смеются.
Следующим был, к огромному моему удивлению, Жан Леттье.
* * *
— Привет, старина! — он подошёл, как ни в чём не бывало, словно не он с Ивом и Полем выставили меня из блока. — Хотел обнять тебя, но медсестра сказа — не сметь, он развалится на части. Поэтому… — он осторожно пожал мой указательный палец.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
