Мое сердце резко забилось. Я не понимала этого — ни его, ни мою реакцию на него — и это заставляло мою кровь течь от чистого гнева и разочарования.
Я шагнула к нему, и как раз в тот момент, когда моя ладонь почти коснулась его лица, он схватил меня за запястье, развернул и прижал спиной к двери. Это задребезжало от прикосновения, и у меня вырвался глоток воздуха.
Гнев обжег мои щеки, и я попыталась отбиться от него, вырваться из его хватки, но он спокойно держал мои запястья в тисках на моей груди, и я не могла вырваться. Борьба была бесплодной, и в конце концов я затихла, мое тяжелое дыхание заполнило комнату. И поскольку я ничего не могла поделать, я прорычала:
— Я ненавижу тебя.
Враждебность тяжело повисла в воздухе, хотя я почти слышала, как чиркнула спичка, когда вспыхнуло что-то ещё.
— Я предупреждал тебя, Джианна...
Это было мягко и нежно, но подчеркнуто легким стискиванием зубов. Я знала, что говорил про предупреждение, которое он сделал мне, если я останусь с ним наедине.
— Ты меня не пугаешь, — выдохнула я.
Он прижал мои запястья к двери по обе стороны от меня и медленно поднял их над моей головой. Я задыхалась, томное ощущение тянуло мои мышцы. Его хватка была как огонь, хотя его присутствие было пугающим и холодным на ощупь. Дрожь пробежала по мне, когда его губы прижались к моему уху.
— Ты никогда не была умной девушкой.
Его руки, словно кандалы, держали мои запястья над головой, когда он смотрел на меня — от моих глаз, до моих губ, до груди, которая двигалась с каждым вдохом и выдохом. Я стала сверхчувствительной к каждому вздоху. Медленные, мелодичные дуновения воздуха. Замешательство боролось с теплом, прокладывающим путь под поясом моих шорт.
Его взгляд встретился с моим. Синий. Прохладные шелковые простыни под темнеющим небом. Хотя было и кое-что еще. Мерцание чего-то яркого и полного жизни. Как отражение в глазах невротика. Это было безумие. Это была одержимость.
Дрожь сотрясла меня, когда он прижался лицом к моей шее. Вдохнул. А потом издал низкий звук удовлетворения, застрявший в горле. Глубокий, грубый звук раздался у меня между ног, и я инстинктивно склонила голову, обнажая шею. Мой хвостик скользнул по голому плечу и упал на другую сторону.
Его хватка на моих запястьях усилилась, и мои глаза наполовину закрылись от давления.
Так вот каково это, когда он прикасается к тебе...
Зависимость.
Одной рукой он держал меня за запястья, а другой скользнул к горлу. Подойдя ближе, он прижался своим передом к моему. Пока мы не оказались вровень друг с другом. Пока моя грудь не загорелась от жара его груди. Искры зажигались под моей кожей, шипя каждый раз, когда он двигался достаточно, чтобы коснуться моих сосков.
Его сердце так сильно билось. И вовсе не от напряжения. Я не боролась с ним. Я не знала, что это, но у меня не было ни единой мысли, чтобы проанализировать это. Я никогда не чувствовала себя более живой.
Он отступил от меня так внезапно, что все мое тело протестующе закричало. Сквозняк коснулся моей кожи, но не смог охладить огонь в крови. Было так тихо, что я слышала стук своего сердца и тиканье далеких часов.
Его глаза были темнее, чем я когда-либо видела, будто черный зрачок кровоточил в синеве. Он моргнул, словно пытался прояснить голову.
Это поразило меня в мгновение ока.
Этот мужчина был горяч для меня — доказательство прижималось ко мне мгновение назад — но теперь я знала, что он ненавидит это. Он провел языком по зубам, повернулся и отодвинулся от меня, напряжение исходило от каждого его сантиметра.
Я не была похожа ни на одну из девушек, с которыми я его видела. Он предпочитал элегантность, сдержанность и послушание. Я была полной противоположностью. Он хотел меня и ненавидел это.
Я была его собственной маленькой игрой.
Если он прикоснется ко мне, то проиграет.
Я вдруг поняла, что хочу играть в эту игру всем своим существом.
Он прошел на кухню. С белыми шкафчиками и металлическими столешницами, помещение было прохладным и изысканным, как и его владелец. Он схватил из бара бутылку водки и, по моему скромному мнению, налил себе немного лишнего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гнев, который я испытывала раньше, улетучился под жаром его рук на мне, и хотя я хотела его вернуть, я больше хотела поиграть с ним.
Я оттолкнулась от входной двери.
— Ну, да. Я с удовольствием, спасибо.
Его плечи слегка напряглись, прежде чем перейти в безразличие.
— Не помню, чтобы предлагал.
— Я знаю, — сказала я, снимая сандалии и устраиваясь поудобнее. — Кстати, это невежливо, но я достаточно великодушна, чтобы простить тебя.
— Рад слышать. А теперь убирайся.
Я шагнула к нему, и его взгляд следил за каждым моим шагом. Это заставило огонь в моей крови заискриться электричеством.
Я провела пальцем по гладкой мраморной стойке, обходя ее.
— Откуда ты, офицер?
— Айова.
Я подтянулась на кухонный островок, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и легкая улыбка коснулась моих губ.
— Только не это снова. Айова никогда не видела твоего красивого лица.
Он вытаращил глаза. Провел зубами по нижней губе. Сделал глоток.
Я откинулась на руки.
— Такой скрытный человек, — задумчиво произнесла я. — Разве ты не знаешь, что делиться, значит заботиться?
— Если это твой новый девиз, то ты скажешь мне, позволила ли ты этому ублюдку Винсенту прикоснуться к тебе.
Моя улыбка дрогнула от враждебности в его голосе.
Что он сделает, если я скажу «да»? С напоминанием о крови, которая наверняка все еще капала с моих кухонных шкафчиков, я собиралась отпустить это любопытство.
— Конечно, — сказала я. — Я расскажу тебе, а потом ты расскажешь мне, сколько девушек ты трахнул. Это будет похоже на шоу и рассказ... — я притворно надула губы, — Без показа, к сожалению.
Его это нисколько не позабавило.
Я попыталась представить его с другими девушками, как бы это выглядело. Я не могла представить его целующимся на диване. Это мое любимое занятие: целоваться, тереться, обжиматься. Так разгорячиться, что пути назад уже не было.
Мои следующие слова были мягкими и чувственными. Я хотела бы сказать, что это все ради игры, но даже мысль о том, чтобы прижаться губами к этому мужчине, заставляла меня задрожать.
— Ты целуешься, офицер?
Неудивительно, что он не ответил. Он только смотрел на меня сухим, полуприкрытым взглядом, говоривший, что я не заслуживаю от него ни единого слова.
Мое сердце застучало в неловком ритме.
Я никогда не предпочитала крупных мужчин... но, Боже, я хотела попробовать вот этого.
Его глаза сузились, когда я соскользнула с островка и направилась к нему. Подойдя достаточно близко, чтобы почувствовать его жар, я схватила его стакан и сделала глоток.
Мне вдруг захотелось узнать, как этот мужчина трахался — если его ОКР наклонности приходили в спальню, или это делало его еще грязнее.
Я наступила на каждый из его ботинок, а затем поднялась на цыпочках. Со стаканом водки на языке, мои губы приблизились к его. Достаточно близко, чтобы поцеловать. Достаточно близко, чтобы укусить и облизать. Моя грудь коснулась его, и жар пронзил меня до самого сердца. Когда его губы приоткрылись, я позволила водке просочиться из моего рта в его. Чистая похоть вспыхнула во мне с такой силой, что закружилась голова. Я провела руками по его животу, сжала пальцы на груди, как будто могла вцепиться в его рубашку. Он был таким твердым и горячим, и пахло от него так хорошо, что я могла потеряться в нем.
Скользнув рукой по его шее и схватив волосы, я налила остальную жидкость ему в рот языком.
Горячо. Мокро. Волнующе. Мой желудок нырнул вниз, перехватывая дыхание. Я не сомневалась, что разделить глоток водки с этим грязным федералом самое захватывающее, что я когда-либо делала.
Бабочки в огне порхали по моим венам, когда его язык заскользил по моему. С хриплым звуком из глубины груди он высосал из нее алкоголь. А потом так сильно укусил меня за губу, что я вскрикнула и отступила на шаг.
