Мои губы покалывало.
Сердце стучало в ушах.
Я не могла отдышаться.
— Играешь с огнем, милая.
Его голос был черным бархатом, готовым замерзнуть.
Я втайне любила, когда он называл меня милой. Это было редко, но каждый раз, когда он это делал, в этом была какая-то грубая мелодия, которую я не могла определить. И она всегда плыла по моей спине одним и тем же образом: электрически.
Его взгляд был таким холодным, что у меня мурашки побежали по коже, и каким-то небрежным, пугающим образом, которого я никогда не видела у строгого федерала, он уронил свой стакан на пол. Стакан разбился о плитку, посылая сквозь меня дрожь.
Я посмотрела на осколки стекла и пробормотала:
— Это полный беспорядок.
— Ты не сможешь пережить меня, Джианна.
— это была просто констатация факта. — Ничто хрупкое не может.
Глядя на осколок стекла, который был так близко от моих ног, что отражал мой блестящий лак для ногтей, разбитый стакан приобрел другое значение.
Это была я, после того как этот мужчина покончит со мной.
Паническая атака, свидетелем которой он стал два года назад, внезапно стала громкой между нами. И, к сожалению, это будет не последнее, что он увидит.
У меня голова шла кругом, и я выпалила первое, что пришло в голову.
— Ты убил Чарминга.
Он и глазом не моргнул, услышав это прозвище.
— Он не первый.
— И не последний? — задумалась я. — Что насчёт меня, офицер? Ты убьешь меня?
Я затаила дыхание, когда он шагнул вперед, слегка схватив меня за горло.
— Это сделало бы мою жизнь намного проще, — протянул он, лаская мой трепещущий пульс большим пальцем, прежде чем слегка надавить на него.
Его рука на мне, грубая и покрытая кровью всех его врагов — и, скорее всего, невинных — не должна была так на меня подействовать. Но я сгорала, и мне необходимо было больше. Гораздо больше.
Тем не менее он отошел от меня. Я повернулась, чтобы проследить за ним глазами, пока он обходил островок.
— Я знаю, что ты, наверное, уже чувствуешь себя ужасно из-за этого, но ты пропустил мой день рождения в этом году.
— Ужасно, — согласился он сухим голосом.
— Видишь, я знала. Но все нормально, потому что ты можешь загладить вину сейчас.
— Ах. — небольшая улыбка натягивается на уголке его губ. — Ты хочешь получить свой подарок.
В физическом смысле да. Мне хотелось снять с себя одежду. Хотелось упасть на колени и сделать так, чтобы этот мужчина почувствовал себя хорошо. Я жаждала его рук на себе, его голову между моих ног. И если я переживу все это, я хочу, чтобы он оказался внутри меня. Я знала, что это будет лучший секс в моей жизни.
Мои глаза, должно быть, передали мои мысли, потому что его взгляд потемнел.
— Я не принадлежу к числу твоих поклонников. Я не собираюсь сдержать свой член и тосковать по тебе, просто ожидая того дня, когда ты выберешь меня. Если я трахну тебя, Джианна, никто другой никогда не сделает этого.
Мой желудок упал, и я чуть не задохнулась от следующего вдоха.
— Если ты не уберешь свою задницу из моей квартиры, пока ты еще можешь, — его голос перешел в мрачный скрежет, — То пути назад нет.
По моей спине побежала дрожь.
Он связал бы себя отношениями со мной только потому, что у нас был секс? Почему? Я была уверена, что он не применял те же условия к другим своим девушкам, или, конечно же, все они с радостью согласились бы. Может, он просто пытался напугать меня, но, несмотря на это, я не собиралась недооценивать его на этот раз, не теперь, когда знала, что он сам себе хозяин и что он может с легкостью держать мое будущее в своих руках, если захочет.
Я не хотела, чтобы другой мужчина контролировал мою жизнь, особенно тот, кто ненавидел даже то, что его влечет ко мне.
Осколок стекла врезался мне в ногу, и я поморщилась, но спокойно направилась к двери.
— Это было захватывающе, но, честно говоря, немного напряженно для первого свидания. Теперь мне придется быть более разборчивой в том, кого я выбираю.
Его прищуренный взгляд упал на мои ноги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У тебя кровь.
Я рассмеялась со злостью.
— Не заставляй меня начинать с крови, Аллистер. Ты купишь мне новый ковер.
— Остановись.
Я проигнорировала его.
— Кстати, мне пришлось убедить Шаникву, что я твоя девушка и что считаю тебя изменщиком. Надеюсь, все в порядке.
Прежде чем я поняла, что он так близко, он схватил меня сзади за талию и поднял. Я почувствовала себя куклой Поллианны, которую дергают.
— Отпусти меня, Аллистер. Я не сплю с федералами.
— Если бы я решил, что хочу тебя, сон не то слово, которое я бы употребил.
Он посадил меня на стойку в ванной, и по какой-то причине меня пронзила волна нервов.
— Почему ты не хочешь меня? — спросила я. — Это потому, что твоя красота бледнеет рядом с моей?
Его глаза были ленивыми и невеселыми, когда он потянулся и открыл шкафчик. Его рука обожгла, коснувшись моей. Жар его тела ошеломил меня. И от его глубокого мужского запаха у меня закружилась голова. Мои конечности стали тяжелыми и легкими одновременно, кожа гудела, как провод под напряжением.
Запыхавшись, я наблюдала, как он поставил рядом со мной пузырек с перекисью, ватный диск и пластырь.
Он приподнял мою ногу и начал осторожно очищать порез. Я сглотнула, ошеломленная тишиной. Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то делал для меня что-то подобное. Со времен мамы. Как может человек быть таким холодным и одновременно таким теплым?
Мое сердце остановилось на следующем ударе.
Мне было больно. С человеческим контактом. Неожиданно, с ним.
Я всегда была импульсивной, никогда не продумывала все до конца. Жила ради этого момента, ради кайфа и чувства, и прямо сейчас я сделала бы все, чтобы руки этого мужчины были на мне.
С дрожащим пульсом я сняла топ и бросила его рядом с его ногами. Он замер так неподвижно, что даже воздух затих, но он не торопился накладывать пластырь, прежде чем позволил себе поднять глаза. Бездонные. Гипнотизирующие. И горячее огня. Пока он смотрел, я расстегнула лифчик, позволив ему упасть на пол. Мои груди были тугими и тяжелыми, и удовлетворение от того, что он просто смотрел на мое тело, было почти ошеломляющим.
Мой голос вырвался на выдохе.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, офицер.
Ты целуешься? Безмолвные слова повисли в воздухе между нами. Он встал между моих ног, и его глаза на моей груди были такими горячими, что у меня вспыхнула шея. Он провел большим пальцем по пуговице моих шорт, и мои соски напряглись.
— Кого я целую?
Мое сердце забилось так быстро, что я не могла отдышаться.
Он сунул пуговицу в отверстие.
— Одну из твоих девушек, — выдохнула я.
Я откинулась на руки, чтобы поднять бедра, когда он стянул мои шорты и стринги вниз по ногам. Он отбросил их в сторону и сосредоточил свой взгляд между моих раздвинутых бедер. Его глаза потемнели, и он провел рукой по губам.
Не могу сказать, что я была очень скромной девушкой, но никогда не думала, что буду голой, распростертой для этого мужчины, которого я ненавидела, на его раковине, в туалете. Меня пробрала дрожь, и он провел пальцем по мурашкам на моей руке.
— Что ты думаешь? — сказал он.
Он не целовался. И по какой-то причине, я не знаю, должна ли я чувствовать удовлетворение или разочарование. Что я знала, так это то, что мне хотелось прижиматься губами к губам этого человека часами, пока я не перестану понимать, где заканчиваются я и начинается он.
Его большой палец провел по моей ухоженной посадочной полосе. Мой желудок сжался. Кровь находилась в огне. Он никогда не смотрел на меня так, с таким мягким, всепоглощающим желанием в глазах, будто никогда раньше не видел девушку. Словно я была всем.
Это пугало меня.
Я задохнулась, когда он потянул мою голову назад за волосы, прижался губами к моей шее и издал дикий, грубый звук гнева, будто его только что заставили сдаться в тяжелом бою.
