вскоре замёрзла и стала дрожать, глаза сами закрылись, а когда проснулась, солнце было уже высоко. Пора было двигать дальше.
Вероятно, из-за накопившейся усталости или схлынувшей эйфории, уступившей место тупому безразличию, идти было тяжелее, чем вчера. И всё же после полудня я добралась по Желудка.
Посёлок оказался небольшим. Я шла, обхватив себя руками, и постоянно дрожала от холода. Он проникал в самое сердце, хотелось лечь куда-нибудь, хоть на лавочку, закрыть глаза и спать. Тело ломило от усталости, я чувствовала те мышцы, о существовании которых в своём теле и не догадывалась.
Осторожность, опасения погони как-то отошли на второй план. Не было ничего, кроме тумана в голове, где шевелились тяжёлые, неповоротливые мысли, совсем не трогавшие за живое. Поймают? Пусть.
Наконец, я взяла такси. Почти не выбирала, подошла к какому-то бомбиле и назвала адрес.
— С вами всё в порядке, девушка? — спросил он как-то недоброжелательно.
Надо было отойти и взять другую машину, но усталость и дрожь в теле не позволяли упустить шанс скорее добраться до квартиры.
— Да, немного замёрзла.
Он посмотрел на меня внимательно, но в пассажиры взял. Я ехала, бессмысленно смотря в окно, и думая о том, что так и не купила бутылку воды. Безумно хотелось пить, во рту была словно выжженная пустыня, даже губы потрескались.
Ничего, до места доберусь и напьюсь до краёв. Виктор говорил, что квартира пуста, сейчас это совсем не казалось проблемой. Я была готова лечь и на пол, только бы закрыть глаза и забыться. И перестать дрожать.
Согреться. Сейчас бы выпить тёплого чая с лимоном.
— Девушка, мы приехали! — донёсся издалека грубый голос водилы.
Я разлепила веки и сунула ему денег. Похоже, больше, чем требовалось, потому что он даже соизволил открыть передо мною дверь и помог выйти.
— У вас багажа, сумки нет?
Некстати я вспомнила о золотой статуэтке, привязанной к ноге, и помотала головой. Утром она была на месте, а сейчас я даже ног не чувствовала.
— Помочь вам дойти до дома? Давайте ключ.
— Спасибо, я сама, — твёрдости в моём голосе хватило, чтобы водитель поджал губы и уехал, хлопнув дверью.
А я села на скамейку и посмотрела на солнце. Так и хотелось остаться здесь до скончания веков.
Дворик был ухоженным, почти пустым. Никто не лез с разговорами, и всё же сидеть и дальше я посчитала опасным.
Заставила себя подняться на этаж, долго вставляла ключ в замок обычной двери, которую можно сплеча открыть, и когда наконец попала в замочную скважину, пот со лба лил градом. Наверное, так ощущают себя наркоманы во время ломки, хотя кто их знает!
Что со мной происходило, я понимала смутно. Заболела, должно быть. Но ничего, отлежусь, выйду в аптеку и куплю парацетамола, станет легче.
Толкнув дверь, я нащупала выключатель и щёлкнула им со всей силой, а чувствовала себя так, словно камень на гору закатила.
Свет залил прихожую, и я оказалась нос к носу с Ледовским.
— Мне холодно, — прошептала я и рухнула ему на руки.
Последняя мысль, которая пришла мне в голову перед тем, как отключиться, была: «Хорошо, что теперь не придётся самой идти за парацетамолом».
Глава 7
Ледовский
— Всё будет в порядке. Поправится, — сказал толстый доктор в очках и принялся писать назначения.
Я всегда недолюбливал их: сытых, холёных эскулапов, знающих то, что было мне недоступно. Эту область жизни я контролировать не мог, и одно это вызывало глухое раздражение.
Словно кто-то стоял за спиной и отдавал невидимые приказы, и как не поворачивайся, лица не разглядеть.
За себя я в таких случаях не боялся, справлюсь, но теперь от меня, похоже, мало что зависело. И в этом была моя вина.
Не предусмотрел, думал, она сдастся и заблудится в лесу, а потом ей на помощь придут мои люди. И вернут незадачливую беглянку. Ко мне вернут.
— Это должно помочь.
— Мне нужно то, что поможет наверняка, — отрезал я и не повернулся в сторону говорившего.
Он что-то замямлил, я махнул рукой, чтобы он исчез.
— Вернётесь завтра и всё сами проконтролируйте, — проговорил я и, дождавшись, пока за эскулапом закроется дверь, подошёл к ней и сел на стул рядом.
Она не спешила открыть глаза, хотя знала, что я понимаю: не спит. Лежала на спине, бледная, немая, очнувшаяся.
— С вами ничего страшного не случится, — мягко, хотя это далось нелегко, произнёс я, осторожно дотрагиваясь до её руки. Она вздрогнула, сжалась в предчувствии удара, наверняка боролась с желанием отдёрнуть руку, но не стала этого делать.
Я всегда доверял первому впечатлению о людях, впоследствии оно оказывалось самым верным. Елизавета Вяземская не зря показалась Алисой, попавшей в Зазеркалье, но твёрдо намеренной разобраться в его хитросплетениях и пройти сквозь все ловушки. Найти дорогу назад.
— Я не умру здесь? — наконец, она открыла глаза и повернула голову в мою сторону. И улыбнулась осторожно, кончиками губ.
— Нет, Елизавета. Не умрёшь. Это в моей власти, я хочу, чтобы ты жила.
— Чтобы за меня можно было больше получить?
В её тёмных глазах мелькнуло что-то, похожее на вызов. Такой она мне нравилась ещё больше, чем тихой и лежащей на подушке, разметав тёмные волосы. Похожая на Медею из греческих мифов. Колдунью, которая пока не осознаёт своей силы.
Готовая погубить себя в отместку.
— Да, во всех смыслах.
Я улыбнулся, и она посерьёзнела. Её тонкая ладонь лежала в моей, мне нравилось ощущение тепла и хрупкости, которое я испытывал, держа её за руку. Она была одной из немногих, весьма немногих, кто не стремился всеми силами показать, что готова на большее.
Лиза была не готова ни на что. И одновременно ждала, что я ей предложу. Разумеется, чтобы презрительно отказаться.
— Я хочу вернуться домой.
Опустила глаза, а потом снова пристально взглянула. Голос слегка задрожал и стал слабее. Если бы
