Замыкали процессию, три тройки здоровенных боевых бабищ, широченных в плечах, вооружённых с ног до головы. Одетых и обутых так, что сразу можно было понять их походную личину. Готовых в любой момент сорваться в боевую карусель, порубить на мелкие кусочки и затыкать стрелами, превратив в ежей, любого супостата.
В отличии от всех впереди идущих, боевые девы имели на головах шапки с длинным чулком от затылка до задницы, в который укладывалась коса, поэтому видеть золотой цвет волос боевого сопровождения, не представлялось возможным.
Передовая тройка шла не спеша, что-то бурно обсуждая, то и дело весело гогоча. Царская дочь, удивительным образом, быстро забыла о том чувстве, что посетило её при выезде из Терема, о тех изменениях, что с ней произошли, вновь превратившись в «царскую оторву», что была и раньше.
Не долгое общение с Шахраном, который беспрерывно, красочно рассказывал последние новости царского двора, не забыв собрать все сплетни с наиболее пикантными подробностями, быстро вернули Райс в атмосферу той, привычной жизни, которая её окружала, до того времени, как она попала в Терем.
Там же, между делом, она узнала, что некогда единственная, постоянная подруга Такамита, через год, как Райс отбыла на обучение, благополучно вышла замуж и отбыла в царство своего супруга, не то куда-то в лесные чащи, далеко на заход солнца, не то в горную страну на восход, но в любом случае пропала с концами, как выразился Шахран, «как в воду булькнула».
Временами, царская дочь неожиданно переставала смеяться, будто что-то вспоминая, опять становясь той, которой стала, но только лишь для того, чтоб некоторое время спустя, снова превратиться в прежнюю Райс. Причём, чем дальше они отъезжали от Терема, тем больше у неё начинали преобладать именно прежние замашки. Влияние Шахрана, было налицо.
Отряд боевых дев шёл следом, медленным шагом, строго по три. Ни разу не остановившись и не сломав ровный строй своей «коробки». Дрессировка их скакунов, поражала. Они шли чуть ли не в ногу.
Дело клонилось к вечеру, когда путешественники, пройдя полем, вошли в очередной лес. Углубившись, рыжая остановилась, поводила носом по сторонам и дав знак следовать за ней, направила своего Ветерка с дороги в чащу леса. Она, ещё увидев этот лес издалека, решила «выпендриться» перед всеми и похвастаться своим приобретённым даром находить места ночёвок. Опять из неё полезла прежняя «царска доча», всегда и во всём желающая быть «впереди оравы всей».
Через некоторое время, весь отряд вышел на большую поляну, где Райс объявила привал и назначив данную поляну, как место для ночёвки.
Апити тут же, тяжёлым кулём свалилась с коня и принялась расхаживать вокруг, разминая уставшие, с непривычки к верховой езде, тело, то и дело наклоняясь или прогибаясь в спине. Райс, с показушным видом, упивалась ароматом найденной ей поляны. Шахран, стреножив своего скакуна, который кстати отличался от всех остальных, какой-то нездешней породистостью, принялся за мешки, что везла пара заводных, при боевых девах.
Боевое охранение спрыгнув с коней, треножить их не стало, пустив свободно пастись, тут же скучковавшись, о чём-то между собой тихо переговаривались. Райс, то и дело самодовольно, искоса поглядывая на них, поняла, что своей цели достигла.
Девы были удивлены. Они, оглядывая поляну, одобрительно кивали, но заметив, что Райс следит за ними, рассыпались, каждая, чем-то занявшись. К тому же, наблюдение за девами, указало ей на старшую в этой девятке, которая почти не заметными движениями рук, распределила среди них обязанности.
Райс, выпендриваясь в поиске ночлежки, произвела на боевых дев впечатление, но понятие не имела, как эти ночлежки оборудовать и обустраивать, поэтому быстро, «по-царски», нашла выход из создавшегося, неудобного для неё положения, ибо девы, явно ждали от неё каких-то указаний, а указаний, рыжая, никаких дать не могла, ибо понятия не имела о том, как устраивать походную стоянку. Она вальяжно прошлась по поляне и обращаясь, как бы ко всем, заявила:
— Ладно, вы здесь устраивайтесь, а я пройдусь по лесу, может мясо раздобуду.
И с этими словами, с чувством перевыполненного долга, направилась в чащу. За ней, тут же двинулась тройка боевого охранения. Райс услышав их шаги остановилась, медленно развернулась и повелительно поинтересовалась:
— А вы куда?
Тройка стушевалась, переглядываясь между собой, но затем одна из них, видимо старшая, гордо вскинув голову, уверенно проговорила:
— Мы отвечаем за тебя, Райс, дочь Тиоранты.
Райс ехидно улыбнулась, подошла к говорившей, задрала рукав левой руки по самое плечо, оголяя для обзора мускулистую руку и колдовскую «живопись» и от души насладившись вытянутыми лицами и округлёнными глазами воительниц, пренебрежительно произнесла:
— Это вы у меня под охраной, а не я у вас. Возвращайтесь на поляну и займитесь обустройством ночлега.
Девы были явно обескуражены, а старшая, которая говорила, даже попятилась на несколько шагов. Царская дочь, была очень довольна собой, да что там, самодовольство, просто, зашкаливало.
Никакого мяса Райс не добыла, так как шум, стоящий на поляне, разогнал всю живность далеко в округе, да она и не слишком старалась, выжидая время, когда на ночлежке всё обустроится и можно будет вернуться ко всему готовому. Рыжая боялась, что останься она на поляне, и девы обязательно бы стали доставать её вопросами, что да, как делать, а проснувшаяся в ней прежняя Райс, показывать свою некомпетентность, не имела права, по её определению.
С этими мыслями молодуха ушла в лес, где провела всё последнее время. Бывший некогда ненавистным, теперь он предстал перед ней родным, светлым и добрым и который удивительным образом, тут же поменял настроение, сделав Райс вновь другой, взрослой.
Она уселась на поваленное дерево и задумалась. Отчего это происходит? Стоит ей увидеть и пообщаться с представителем прежнего мира, как она возвращается в старую жизнь, но стоит ей остаться одной, как удивительным образом, окунается в новую. Она понимала, что дома её ждут изменённой, такой, какая она стала, но где-то в глубине души, Райс, всё же скучает по той, бесшабашной и весёлой жизни прошлого. Рыжая скучала по детству, которое, так неожиданно для неё закончилось.
Вернувшись на поляну, царская дочь нашла её уже обустроенной. Тройка боевых дев стояла на карауле, две остальных тройки устроившись на краю, спали, а в центре горел костёр, у которого сидел Шахран и внимательно слушал Апити.
Райс подошла, подсела. Шахран без слов протянул ей чашу вина. Дева взяла, понюхала, сделала удивлённое выражение лица, уставившись на евнуха, но тот был так увлечён белобрысой прорицательницей, что не обратил на неё, никакого внимания. Евнух сидел взъерошенный и ошарашенный, Апити, выдав пьяным голосом: «Вот, так», упала на спину и уснула.
— Что здесь происходит? — обратилась рыжая к евнуху, продолжая удерживать чашу в руках и переводя недоумённый взгляд с Шахрана на Апити, с Апити на Шахрана.
Тот, растеряно повернул к ней голову и почему-то шёпотом, через некоторое время молчания, ответил:
— Она предсказала будущее.
— Твоё? — ухмыльнулась Райс, пригубливая чашу и пробуя на вкус содержимое.
Шахран лишь неуверенно кивнул в ответ. Молодуха посмотрела на спящую подругу, поняв, что от неё, сейчас, уже ничего не добьётся, уставилась на мужчину.
— Ну, и что она тебе предрекла? Учти, Шахран, Апити у нас особая «меченная», она никогда не ошибается.
Шахран помялся, собираясь с мыслями и выдал такое, от чего у рыжей, волосы встали дыбом. Видения Апити, в основном касались, как раз, самой Райс. О том, что совсем в скором времени, царская дочь встретит свою вторую половину, выйдет замуж, родит от него сына, но счастлива с ним не будет.
Шахрана тоже ждёт, какая-то судьбоносная встреча, которая позволит ему решить участь ненавистного, личного врага, но это предсказание для евнуха, оказалось непонятным, а провидица, на отрез отказалась пояснять и он, от этого, находится в полном недоумении.
