выспавшейся.
– Признаюсь, – сказала она, – я отлично проспала всю ночь.
– И день тоже, – кивнул Варандас. – Забытье крадет время и никогда не возвращает его назад. Только представь: некоторые даже рады подобным потерям, воспринимая их как победу – над чем, интересно, над скукой? Банальным осознанием собственного скудоумия? Жалкой бессмысленностью жизни? Гнетущими их мыслями? Я собираюсь написать труд «О соблазне забытья». И аргументы мои будут лишены смысла, как и подобает данной теме.
– Вряд ли из этого что-то получится, – заметила Кория.
– Гм… Почему?
– Мне теперь кажется, что Хаут – исключение среди вас, яггутов.
Варандас на мгновение задумался.
– Не стану возражать, – проворчал он, – хотя эта мысль мне не по душе. Скажи, Хаут объяснил тебе, почему Повелителя Ненависти так называют?
Кория поднялась с грязного каменного пола:
– Нет. Мне нужно отлить.
– Там сзади есть яма, только осторожнее, а то край осыпается.
– Я не мужчина, глупец.
– Не бойся, дорогуша. Она достаточно большая, так что целиться тебе не придется.
Проходя мимо стола, девушка остановилась, уставившись на разложенные перед яггутом предметы.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Играю в куклы. А что?
– Я их узнаю, – прошептала Кория.
– Конечно. Твой хозяин купил тебе дюжину за неделю до того, как ты оказалась под его опекой. Я сам их делаю.
Почувствовав, как у нее перехватило горло, девушка со слезами на глазах выбежала за дверь.
Стоя под дождем, Кория подняла лицо к небу.
«О богиня, все-таки они не твои дети».
– Он считает тебя своей последней надеждой, – послышался из двери у нее за спиной голос Варандаса.
Девушка покачала головой. В долине внизу сверкали молнии, на фоне дождя слышалось громыхание грома.
– Убийца Кариш, – продолжал яггут, – направил тебя по некоему пути. В том была определенная цель. Он хочет пробудить в нас жизнь, или, по крайней мере, так полагает Хаут. Но не был ли этот путь на самом деле создан для тебя?
– В том нет никакого смысла, – раздраженно бросила она. – Никто про меня ничего не знает.
– Неправда. Ты единственная из тисте, когда-либо жившая среди яггутов. Твое появление вызвало многочисленные споры и предположения не только у яггутов, но и у азатанаев.
Кория повернулась к нему:
– Почему?
– Он создал для тебя магию…
– Кто? Хаут? Он ничего такого не делал. Я его служанка, его кухарка, его рабыня.
– То были уроки смирения. Но нет, я имею в виду вовсе не Хаута. Я говорю про Драконуса.
– Про фаворита? Я с ним даже никогда не встречалась!
– Его дар предназначен не для тебя лично, но для всех тисте. Драконус дал тисте магию Тьмы. Он пересек Лес Ночи и берега самого Хаоса. Магия таится внутри тебя, махибе, и многие наблюдают за твоими успехами.
– Не понимаю. Во мне нет никакой магии.
– К несчастью, – продолжал Варандас, – некоторым из этих наблюдателей свойственны неприязненные мысли и весьма отталкивающие амбиции. Они видели, как распорядился могуществом Властитель Ночи. И над тобой посмеялись, направив тебя по этому пути, здесь, у Скалы. Драконус был чересчур терпелив. Матерь-Тьма – ничто без его дара. Тисте не видят своего собственного могущества.
– Не знала, что приготовление обеда и мытье полов могут пробудить магию, яггут.
– Величайший дар, который дает образование, Кория, – это убежище на те годы, пока ты учишься. Не пытайся сводить обучение лишь к фактам и высказываниям так называемых мудрецов. Большая часть того, что мы постигаем за это время, относится к сфере гармонии, обычаев общества, надлежащему поведению и мыслям. Хаут бы рассказал тебе, что это еще одно с трудом завоеванное достижение цивилизации: наличие времени и безопасного окружения, позволяющего научиться жить. Когда оно разрушено, подорвано или сведено к минимуму, цивилизация в опасности.
– Похоже, у вас, яггутов, это навязчивая идея. И тем не менее вы отвергли цивилизацию!
– Мы были убеждены в изначальном безумии узаконенного неравенства. Любое сотрудничество подразумевает те или иные уступки и принуждение. Но альтернатива, каковой является анархия, сама по себе ничего не стоит. Это лишь оправдание самодовольной агрессии, и любой, кто ищет подобного оправдания, лишен души. Анархисты живут в страхе и мечтают о смерти, поскольку отчаялись увидеть в других те добродетели, которых нет у них самих. И как следствие, они находят удовольствие в том, чтобы сеять разрушения, хотя бы для того, чтобы мир уподобился их превращенной в руины душе. – Варандас шагнул к Кории, нависая над ней своей огромной, расплывающейся в потоках дождя фигурой. – Да, мы отвергли цивилизацию, но тем самым мы также отвергли анархию – за ее мелочную воинственность и слабость провозглашаемых ею мыслей. И, приняв такое решение, мы утратили какую-либо цель.
– Создается впечатление, – заметила девушка, – что отчаяние преследует каждого яггута.
– Так и должно быть, – согласился Варандас. – И так бы оно и было, если бы не Повелитель Ненависти.
– Похоже, он сам же и стал причиной всего этого!
– Да, и в ответ он принял на себя наше отчаяние, назвав его своим покаянием. Он несет бремя нашей ненависти к нему и нашей ненависти к самим себе. Он крепко держит в руках наше отчаяние и смеется нам в лицо, за что мы ненавидим его еще больше.
– Не понимаю я вас, яггутов, – промолвила Кория.
– Потому что ты ищешь сложность там, где ее нет.
– Куда ушел Хаут?
– Он поднялся на крышу башни.
– Зачем?
– Наблюдает за сражением в долине внизу.
– Что? За каким еще сражением? Между кем и кем?
– Мы точно не знаем. Под таким дождем тяжело разглядеть. Но завтра Хаут отведет тебя к Повелителю Ненависти.
– Для чего? Ради еще одного урока смирения?
– Гм… интересная мысль. Думаешь, это возможно?
Кория нахмурилась.
Снова сверкнула молния, и на этот раз раскат грома отдался в земле прямо у нее под ногами. В башне за спиной что-то загрохотало. Девушка промокла, и ей все еще нужно было отлить.
– Думаешь, Хаут может оттуда что-то увидеть?
– Нет, конечно. Боюсь, это я виноват, поскольку утомил его глупой болтовней про новый набор кукол. Они доставляют мне огромное удовольствие, и скоро я отпущу их на волю, чтобы куклы нашли в мире свое собственное место.
– Я заперла своих в сундуке, – сказала Кория.
– С какой целью?
Она пожала плечами:
– Наверное, чтобы куклы охраняли мое детство.
– Достойная задача, – проворчал Варандас. – Неплохо. Но надеюсь, ты заперла их там ненадолго? Мы все должны рано или поздно заслужить свободу.
Девушка вдруг подумала, уж не сумасшедший ли этот яггут-кукольник. И спросила:
– Так когда ты отпустишь на волю свои новые творения?
– Сперва им нужно пробудиться, – ответил хозяин башни.
«Я была права. Он
