Прикажи Заленского привезти в Бахмач2 ко мне во дворец>3.
Орлик отправился в Оленовку. Иезуит удивился, когда увидел, что Орлику известен секрет.
<Я думал, - сказал он, - что ни один дух, ниже сам Вой-
наровский о том не ведает. Так сказывал мне в Жолкве сам
гетман. Я нарочно поспешал в Батурин к празднику, оттого что в
это время съезжаются к гетману все старшины и полковники с
поздравлениями. Со мною универсал короля Станислава, обращенный к целой Украине: я бы мог его всем объявить и словесно
ассекуровать (обеспечить) всякими вольностями и королевским
особливым призрением и милостями>.
Орлик привез иезуита Заленского в Бахмач и поместил во
дворце.Мазепы. Из Бахмача Орлик два раза привозил Заленского
к Мазепе на Гончаровку^, первый раз для аудиенции, второй -
* Ныне село Борзенского уезда при р. Загоровке.
2 Ныне местечко Конотопского уезда при р. Борзне на железной дороге.
3 Двор Мазепы, теперь уже не существующий, находился в хуторе
Поросючке в версте от Бахмача, в лесу.
4 Урочище в полуверсте от Батурина, где был дворец Мазепы, обведенный валом.
591
для прощания с гетманом перед своим отъездом. Заленский
вручил Мазепе универсал Станислава: король расхваливал мужество, храбрость и отвагу войска запорожского, обнадеживал
расширением и умножением прав и вольностей, обещал свои отеческие
попечения всему малороссийскому народу, возбуждал всех
малороссиян прибегать к нему, как к своему наследственному
государю, и вместе с предостойнейшим вождем своим стараться о
низвержении с своих шей московского ига при скорой помощи
непобедимых войск шведских и польских. Отдавши в-руки
гетмана такой универсал, Заленский рассказывал о состоянии
шведских войск, как они многочисленны и хорошо снаряжены, сообщал, что, е одной стороны, король шведский намеревается идти
из Литвы на Москву, а с другой - Станислав пойдет из Польши
к Киеву и к нему присоединится в помощь татарская орда, как
уже дал обещание турецкий посланник. Заленский не привез к
Мазепе никакого частного письма от Станислава, и Мазепа ничего
с ксендзом не писал, а только велел ему неисходно оставаться в
Виннице до получения дальнейшей ведомости.
По известию шведского историка Нордберга, в октябре 1707
года у короля Станислава Лещинского был тайный посланец от
Мазепы. Современник Адлерфельд, а за ним шведский историк
Фриксель говорят, что это был какой-то болгарский или сербский
низложенный архиерей, странствовавший в виде собирателя
милостыни: настоящая цель его поездок известна была только
четырем лицам: двум королям - шведскому и польскому, Мазепе и
еще одному какому-то польскому пану. Этот посланец от имени
Мазепы говорил так:
<Всем известно, что московские ратные люди большие трусы, и хотя хвастают, что с твердостью будут ожидать нападения от
шведов, но всегда разбегаются. Мазепа предлагает королям
шведскому и польскому свое содействие и заранее обещает устроить
мосты для шведского войска, если короли станут
покровительствовать его намерениям. Московское войско, которого будет в
Украине тысяч шесть или семь, все будет истреблено>.
В Польше были уверены, что козаки ничего так не желают, как освободиться от царской власти. Думали и говорили так: московская власть кажется козакам невыносимым бременем, хотя
они сами наложили на себя это бремя. Но ведь то делалось давно: тогда они обольщались надеждами свободы и разных выгод, которыми, однако, не пришлось им пользоваться. Так соображал и
Станислав и не усомнился в искренности малороссийского
гетмана. Он через того же посланца благодарил Мазепу за
сочувствие, уверял, что будет хранить в тайне его предложение, требовал
того же со стороны Мазепы и обещал на будущее время вести с
ним тайные сношения до тех пор, когда козакам можно будет
592
объявить открытый разрыв с Москвою. Шведский король, когда
его известили об этом посольстве, на первый раз не слишком
обрадовался новому союзничеству. Он сказал: <Я заметил по
опыту, что козаки способны оказывать услуги, когда приходится
преследовать бегущего неприятеля, но вообще во время войны на них
нельзя полагаться>.
Таким образом, из шведских источников открывается, что у
Мазепы, кроме сношений с царскими неприятелями через
католических духовных, велись еще сношения и другими путями, остававшиеся неизвестными гетманскому приближенному Орлику и, вероятно, другим лицам, знавшим о его сношениях, отправлявшихся путем, прежде нами указанным. Кажется, гетман и в это
время не пришел еще к полному решению переходить на
шведскую сторону, но постепенно приближался к нему по мере того, как успехи Карла и Станислава Лещинского внушали ему
опасение, что царь не отстоит своего государства, когда победоносный
соперник грянет на его державу с соединенными шведскими и
польскими силами. Это тем казалось вероятнее, что внутри
Русского государства происходили потрясающие волнения. Страшный
гнет, тяготевший над великорусским народом по случаю
напряженной войны, стал невыносим беспрестанными поборами и
доставкою людей в войско и заставил народ массами бежать из
своих жилищ. Притоном беглых стал Дон и прилегавшие к нему
украинные страны Московского государства. На реках: Донце, Гайдаре, Хопре, Бузулуке, Калитве, Медведице и на их притоках
основались городки, наполненные беглыми: жители этих городков
признавали себя козаками, все тянули к донскому козачеству и
стали враждебно относиться к русскому правительству. Явился
смелый предводитель* мятежа, донской атаман Кондратий Була-
вин. Уже летом 1707 года гетман Мазепа из-под Киева, по
царскому указу, должен был посылать отряд в ту сторону для
укрощения бунтов. Царь отправил с отрядом войска князя Юрия
Долгорукого для отыскания в украинных городах беглых и для
возвращения их на прежние места жительства. В октябре 1707
года Булавин разбил и истребил дотла весь посланный царем
отряд, убил самого князя Долгорукого и потом отважно призывал
целый Дон и всю украинную страну к восстанию против царской
власти.
Это восстание находило себе готовый контингент в Запорожье
и в самой Гетманщине. Там козаки и посполитые бегали из своих
жилищ, заводили слободы на юге, на рубежах с запорожским
краем и не хотели подчиняться гетманскому регименту. Так
завелась Вольная Слобода на Самаре, населенная людьми из
Полтавского полка; начальствовавший над ней сотник Лучинченко не
хотел слушать полтавского полковника, отговариваясь, что он под-
593
чинен самарскому воеводе, не слушал, однако, и последнего, ссылаясь на то, что козак должен слушать только своего полковника.
Ни полковник, ни сам гетман не находили легальных способов с
ними справиться. В Полтавском полку разгуливала вольная
разбойничья шайка, которой атаманом был Лебедин: 10 лет сряду
он наводил страх, и только весною 1707 года компанейцы
усмирили его и взяли в плен. Кошевой атаман доносил гетману, что
в Запорожской земле повсюду распространяются своевольные
разбойнические <купы> беглецов.
Сверх того, в разных местах, как и прежде, не переставали
столкновения между великороссийскими ратными людьми и
малороссийскими обывателями; взаимные ссоры кончались нередко
кровавою расправою с обеих сторон. Жалобы на наглость вели-
короссиян посылались по-прежнему гетманом к царю. Царь Петр
сам сознавал, что малороссиянам, как и великороссиянам, становится невыносимо тяжело. Он прислал успокоительную грамоту, обращенную ко всему малороссийскому народу, и приказывал
читать ее во всех полках. В этой грамоте царь сознавал, что народ
терпит от великороссийских военных людей, проходящих по делам
службы через малороссийский край, но указывал, <что по поводу
военного с королем шведским случая без того обойтись
невозможно, что надлежит ради общей государственной пользы сносить
эти неудобства, так как и он сам персоны своей не щадит>. Он
обнадеживал народ явить ему царскую милость по окончании
войны, а до того времени давал обещание приказать войску, проходящему через малороссийский край, и <всем посыльщикам> вести
себя смирно и не чинить обид и разорений малороссийским
