— Нет. И в этом смысле все приказы были обойдены.
Директор Росконцерта Ю. Юровский дополнил С. Стратулата:
— Программа концертов никем не была принята и утверждена. Наши телеграммы в управление культуры Новокузнецка с требованием прекратить незаконную предпринимательскую деятельность остались без ответа.
Так произведена была купля и продажа концертов, которые не принесли ни радости зрителям, ни славы артисту.
Хочется надеяться, что Министерство культуры РСФСР и областной комитет партии дадут необходимую оценку подобной организации концертного обслуживания жителей города Новокузнецка».
Трудно поверить в то, что все вышеперечисленные незаконные операции Высоцкого (нарушение запрета на сольные программы, несколько концертов в день и т. д.) были тайной за семью печатями для вышестоящих инстанций. Естественно, там обо всем прекрасно знали (либо догадывались), но закрывали на это глаза, поскольку подобного рода «коммерческая» деятельность за последние примерно 15 лет приобрела в СССР вполне узаконенные формы (пусть и полулегальные). Все это было следствием капитализации советской системы, которая затронула все стороны жизни общества и была выгодна всем, но в первую очередь людям, кто «стриг» с этого купоны: артистам, администраторам, чиновникам филармоний и даже иной раз и партийному начальству. В заметке М. Шлифера о последнем не было сказано ни слова, но вполне можно предположить, что свой «навар» с концертов Высоцкого мог иметь и местный обком партии. Скажете — преувеличение? Однако в советских СМИ подобные факты иногда озвучивались. Например, в той же «Советской культуре» в первой половине 70-х была статья о «левых» гастролях известного певца Полада Бюль-Бюль оглы по российской глубинке, где черным по белому писалось, что часть «навара» организаторами гастролей передавалась в местный обком.
Возвращаясь к Высоцкому, отметим, что он, видимо, прекрасно понимал, что главным поводом к появлению заметки о его новокузнецких концертах было отнюдь не желание писавшего (и тех, кто за ним стоит) изменить «коммерческую» систему, пустившую глубокие корни в советском искусстве. Все упиралось в политику: то есть дело было в заинтересованности определенных сил лишний раз осложнить его судьбу.
Между тем вскоре после этой публикации в Новокузнецке, на основании приказа начальника областного управления культуры, будет проведена проверка бухгалтерских книг драмтеатра имени Орджоникидзе, где выступал Высоцкий. Однако о том, что выявила эта проверка, я расскажу чуть позже, а пока вернемся к мартовской хронике, в частности, в день 30 марта, когда в «Советской культуре» появилась злополучная статья. Вспоминает актриса Ю. Карева (бывшая жена Станислава Говорухина, чуть позже она сыграет супругу Груздева в телесериале «Место встречи изменить нельзя»):
«Володя позвонил мне в Казань и сказал, что мне обязательно надо посмотреть „Гамлета“. Дескать, понимаю, что у тебя работа, дом, но ничего страшного — вечером прилетишь, посмотришь спектакль, а утром обратно в Казань. За билет, если надо, заплачу сам. Я приехала и, как договорились, позвонила Нине Максимовне, потому что застать его дома было невозможно, а маме он звонил через каждый час. И Нина Максимовна передала, что Володя будет ждать меня у служебного входа за час до спектакля. В шесть часов я была на Таганке. Сказали, что Высоцкого еще нет. Только перед самым началом подъехал шикарный „Мерседес“. Из него вышел Володя. Он был весь желтый. На нем не было лица. Не глядя ни на кого, он направился прямо ко мне:
— Сегодня не ходи. Спектакль будет плохой. В любой другой день — пожалуйста…
Я сквозь слезы стала что-то объяснять ему, что больше у меня не будет возможности вырваться в Москву, что я специально только на «Гамлета» приехала.
— Ну, как хочешь…
Гамлет поразил своей жестокостью, аскетизмом формы. Я другого ожидала, чего-то более привычного, понятного, классического, что ли…
И уходила из театра разочарованная. Вечером позвонила Нина Максимовна, чтоб узнать мое впечатление. Я сказале все, что думала, и она, кажется, обиделась и спросила, читала ли я сегодняшний номер «Советской культуры». Я не читала. А там, оказывается, была напечатана ужасная, разгромная статья о Высоцком. И я поняла, почему он приехал на спектакль в таком подавленном состоянии…»
День 30 марта оказался для Высоцкого только наполовину «черным»: именно тогда ОВИР поставил свое «добро» на его документах для выезда за границу. И хотя впереди еще предстояло утверждение документов в более высокой инстанции — в МГК КПСС, однако один барьер Высоцким был благополучно преодолен. Сам артист был в недоумении от того, как складывалась ситуация, поскольку власть совершала алогичные поступки: печатный орган ЦК долбал его и в хвост и в гриву, грозя судебным преследованием, а ОВИР разрешал выехать за границу. Но повторимся: эти, казалось бы, алогичные события четко укладывались в ту борьбу, которая велась вокруг Высоцкого в высших эшелонах советской элиты, а также в те события, которые происходили далеко за пределами страны.
Алогичность действий властей, на мой взгляд, могла объясняться следующим. Видимо, в верхах до последнего момента шла борьба между либералами и теми людьми, кто не хотел делать Высоцкому такой поблажки — превращать его в выездного. Последние тянули время, а сами между тем готовили идеологическую атаку на певца, имея целью взвинтить его внутреннее состояние до предела. Вполне вероятно, что таким образом они надеялись, проиграв — выиграть: делали расчет на нервный срыв Высоцкого, после которого он мог принять решение остаться на Западе. Ведь это была первая подобная статья о нем: если раньше его обвиняли в том, что он поет «не те песни», то теперь уличали в незаконной гастрольной деятельности, что грозило судебным преследованием. Как мы знаем, эта задумка не удалась — нервы у Высоцкого оказались крепкими.
Тем временем резонанс от статьи в «Советской культуре» вышел далеко за пределы Советского Союза. 2 апреля американский журналист Хедрик Смит в газете «Нью-Йорк таймс» поместил статью под броским названием «Советы порицают исполнителя подпольных песен». Отметим, что эта газета принадлежала еврейскому лобби в США (как и две другие: «Вашингтон пост» и «Уолл-стрит джорнал»). Еще в 1896 году «Нью-Йорк таймс» приобрел выходец из немецких евреев А. Окс, а главным редактором стал А. Розенталь. Последнего потом сменил М. Френкель, а владельцем стал Сульцбергер и т. д. (подобная практика продолжалась на протяжении последующих десятилетий). Так что статья о Высоцком (внушительная по своим размерам) появилась именно в этой газете не случайно, а как попытка лишний раз пропиарить Высоцкого в среде еврейской эмиграции. В публикации сообщалось следующее:
