— Если у него осталось столько выживших.
Септон Селладор осенил себя знаком звезды. Отелл Ярвик заворчал. Боуэн Марш произнес, — Некоторые сочли бы это изменой. Они одичалые. Дикари, налетчики, насильники, скорее звери, чем люди.
— Тормунд не таков, — сказал Джон, — так же как и Манс-разбойник. И даже если бы все, что вы говорите о них было правдой, они все еще люди, Боуэн. Не нежить, а живые люди как и мы с вами. Зима близко, милорды, а когда она наступит, всем живым надо будет объединиться против мертвецов.
— Сноу, — прокричал ворон Лорда Мормонта. — Сноу, Сноу.
Джон не обратил на него внимания. — Мы допросили одичалых, которых привели с собой из рощи.
Некоторые из них рассказали кое-что интересное. О лесной ведьме, которую они зовут Матушка Кротиха.
— Матушка Кротиха? — переспросил Боуэн Марш. — Странное имечко.
— Говорят, она поселилась в норе под полым деревом. Правда это или нет, у нее было видение кораблей, явившихся чтобы унести вольный народ в безопасное место, перевезя их через узкое море. Тысячи бежавших из боя уже достаточно отчаялись, чтобы поверить ей. Матушка Кротиха отвела их в Суровый Дом молиться и ждать спасения с моря.
Отелл Ярвик нахмурился. — Я не рейнджер, но…говорят, что Суровый Дом нечистое место. Проклятое. Даже ваш дядя всегда это повторял, Лорд Сноу. Зачем им идти туда?
Перед Джоном на столе лежала карта. Он повернул ее так, чтобы им было видно.
— Суровый Дом расположен в защищенном заливе с естественной бухтой, дочтаточно глубокой для самых больших кораблей. Поблизости в избытке дерева и камня. Вода кишит рыбой, неподалеку — колонии котиков и морских коров.
— Я не сомневаюсь, что все это правда, — ответил Ярвик, — Но это не то место, где я хотел бы остаться на ночь. Вы знаете историю.
Он знал. Суровый Дом был на полпути к тому, чтобы стать городом, единственным настоящим городом к северу от Стены. До той ночи шесть сотен лет назад, когда ад поглотил его. Его жителей взяли в рабство или забили на мясо, в зависимости от версии истории, в которую вы верили. Их дома и залы горели так ярко и горячо, что дозорные на Стене думали, что солнце встает на севере страны. После этого пепел осыпался на Зачарованный лес и Дрожащее Море еще пол года. Торговцы рассказали о кошмарных разрушениях на том месте, где стоял Суровый Дом. Местность была усеяна обугленными деревьями и сожженными костями, вода задыхалась от разбухших трупов. Леденящие кровь крики доносились из пещер, которые пронизывали утес, маячащий над поселком.
Шесть веков пришло и ушло с той ночи, но Сурового Дома по прежнему избегают. Природа отвоевала пространство, как говорили Джону, однако разведчиков, посещавших разросшиеся руины преследовали упыри, демоны и призраки с нездоровой тягой к крови.
— Это не то убежище, которое я когда-либо бы выбрал, — сказал Джон, — но Мать Кротиха проповедовала, что свободные народы найдут спасение там, где когда-то нашли проклятье.
Септон Селладор поджал губы.
— Спасение можно найти только с помощью Семи. Эта ведьма погубила их всех.
— И, возможно, спасла Стену, — сказал Боуэн Марш. — Мы говорим о врагах. Пусть молятся среди развалин, а если их боги пришлют корабли, чтобы увезти их в лучший мир, тем лучше. В этом мире у меня нет еды, чтобы кормить их.
Джон сжал пальцы правой руки. "Галлеи Коттера Пайка плавают рядом с Суровым Домом иногда. Он говорил мне, что там нет жилья, кроме пещер. Кричащих пещер, как называют их его люди. Мать Кротиха и те, кто последуют за ней погибнут там от холода и голода. Сотни из них. Тысячи."
— Тысячи врагов. Тысячи одичалых.
Тысячи людей, подумал Джон. Мужчин, женщин, детей. В нем закипала ярость, но когда он заговорил, его голос был спокоен и холоден.
— Вы настолько слепы или просто не хотите видеть? Что, вы думаете, произойдет, когда все эти враги будут мертвы?
Ворон над дверью пробормотал:
— Мертвы, мертвы, мертвы.
— Давайте я расскажу вам, что произойдет, — сказал Джон. — Мертвые снова восстанут, сотнями и тысячами. Они восстанут упырями с черными руками и бледными голубыми глазами, и они придут за нами. — Он вскочил на ноги, пальцы правой руки сжимались и разжимались. — Вы свободны.
Септон Селладор поднялся с посеревшим лицом и вспотевший, Отелл Ярвик был холоден, Боуэн Марш — молчалив и бледен.
— Спасибо за уделенное время, лорд Сноу.
Они вышли, не сказав больше ни слова.
ТИРИОН
Нрав у свиньи был легче, чем у некоторых из лошадей, на которых он ездил. Терпеливая и устойчивая, она приняла Тириона слегка взвизгнув, когда он вскарабкался на ее спину и оставалась неподвижной, пока он тянулся за щитом и мечом. Тем не менее, когда он натянул вожжи и стукнул ее ногами по бокам, она сразу тронулась. Ее звали Милашка, сокращенное от Милая-Хрюшка и ее тренировали с седлом и уздой, с тех пор, когда она была поросенком.
Расписные деревянные доспехи загрохотали, когда Претти пустилась через палубу. У Тириона вспотели подмышки и струйка пота стекала вдоль шрама под большим, плохо подогнанным шлемом. Самым абсурдным было то, что он чувствовал себя почти как Джейме, скачущий на турнирном поле с мечем в руке и в сияющих на солнце доспехах.
Мечта развеялась, когда раздался смех. Он ни какой не боец, всего лишь карлик на свинье сжимающий палку, скачущий на потеху нескольким неугомонным пропитанных ромом моряков в надежде развеселить их. Где-то в аду, его отец кипел от ярости, а Джоффри хихикал. Тирион мог чувствовать их холодные мертвые глаза следящие за лицом лицедея, также жадно, как и экипаж "Селаесори Кхоран".
И вот появился его противник. Пенни ехала на большой серой собаке, ее полосатое копье, пьяно дергалось когда животное скакало через палубу. Ее щит и броня были покрашены красной краской, выцветшей и сколотой в некоторых местах; его собственные доспехи были синими. "Не мои. Гроша. Никогда они не станут моими, умоляю."
Тирион поддал шенкелей Милашке для ускорения, когда моряки начали подбадривать его криком и улюлюканьем. Было ли это поощрением или насмешкой, он не мог сказать наверняка, но думал представление им нравилось. "И зачем я позволил вовлечь себя в этот фарс?"
Хотя он знал ответ. Уже двадцать дней корабль стоял на одном месте, застряв в штиле в Заливе Скорби. Настроение экипажа было отвратительным, и, похоже, становилось еще хуже, когда ежедневная порция рома подходила к концу. Им только и оставалось, что посвящать многие часы ремонту парусов, законопачиванию щелей и рыбалке.
Джорах Мормот слышал недовольное бормотание о том, что удача карлика отвернулась от них. Корабельный кок иногда еще потирал голову Тириона в надежде, что это принесет ветер, но остальные лишь бросали на него злобные взгляды всякий раз, когда он встречался у них на пути. Участь Пенни стала еще хуже, с тех пор как кок выдвинул идею, что сжимание грудей карлицы, возможно, именно то, что снова обратит удачу в их сторону. Он тоже принялся звать свинку Милашку Беконом, но из уст Тириона эта шутка звучала куда забавнее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
