непрерывных боев польские войска подняли свой флаг над развалинами монастыря Монте-Кассино. Шестимесячная борьба за взятие Кассино подошла к концу. В финальном сражении погибли 4267 солдат и офицеров союзников; еще 4068 были объявлены «пропавшими без вести»: их тела были так разорваны орудийными снарядами, что их никогда не нашли. На следующий день польский командующий генерал Андерс посетил место сражения. «Повсюду лежат тела польских и немецких солдат, — писал он, — порой сплетенные в смертельных объятиях, воздух наполнен вонью разлагающихся трупов». Идя по полю битвы, Андерс заметил, что «склоны холмов испещряют одна воронка за другой; по ним разбросаны обрывки униформы, стальных шлемов, автоматов Томпсона, немецких пулеметов MG-08 („Шпандау“), „Шмайсеров“ и ручных гранат».
В тот же день из Вашингтона пришли новости о том, что в ходе последней успешной кампании по овладению Адмиралтейскими островами погибли 326 американских и 3820 японских солдат. В плену оказались только семьдесят пять японцев; в большинстве своем они получили слишком тяжелые ранения, чтобы сражаться до конца или покончить с собой. Через два дня, 20 мая, американская оперативно-тактическая группа захватила остров Вадке; все восемьсот его японских защитников были убиты ценой гибели пятидесяти трех американцев.
20 мая, всего за семнадцать дней до высадки в Нормандии, немцы еще не знали, где она состоится. Даже тогда германский флот еще минировал Бискайский залив. Когда Роммель спросил, должен ли он начинать минирование залива Сены, ему ответили отрицательно. Не дали ему и разместить войска таким образом, чтобы они могли прикрыть одновременно Нормандию и Бретань; отказ был вызван, писал он позднее, «опасением возможного воздушного десанта противника в окрестностях Парижа».
Приготовления союзников были в самом разгаре. 21 мая британские и американские самолеты начали операцию «Чаттануга Чу-Чу» — систематические атаки на паровозы и подвижной состав по всей Северной Европе, в том числе в Германии. Эти налеты были столь действенны, что уже через двадцать четыре часа германские муниципалитеты срочно искали подневольных иностранных работников и даже евреев из концлагерей для устранения вызванного бомбардировками ущерба.
Для союзников секретность оставалась ключевым элементом возможности успеха в день высадки в Нормандии — день «Д» на жаргоне военных. 23 мая в Саттон-Колдфилде в Британии американский офицер одной армейской почтовой станции, имевший доступ к некоторым секретам «Бигота», открыл цели 1-й армии США не посвященному в них члену генерал-адъютантской службы. Он был осужден на год каторжных работ в штрафной казарме Соединенных Штатов в Гринхэвене (Нью-Йорк) вслед за увольнением со службы.
Взятие Монтекассино 18 мая открыло дорогу быстрому наступлению союзников на север и сперва к соединению с плацдармом в Анцио, а затем — к движению на Рим. В Анцио 23 мая более 150 000 солдат союзников взломали периметр, в котором они находились четыре месяца. Вдоль берегов оккупированных немцами территорий британские и американские патрульные корабли искали беглых военнопленных, чтобы вернуть их в союзнические армии. Ночью 24 мая в рамках операции «Дарлингтон-2» два корабля, вышедшие из Термоли к устью реки Тенны, спасли 153 беглых военнопленных и летчиков, сумевших избежать плена после крушения; всего к концу ноября подобными средствами были спасены 2156 бежавших пленников.
В тылу в Греции партизаны все сильнее тревожили немецкие войска. 24 мая население деревни Погонион было депортировано в лагерь близ Янины в качестве заложников. Когда вскоре после этого партизаны напали на одну германскую дивизию, все 325 заложников были расстреляны. В оккупированной Югославии 25 мая началась операция «Ход конем» — попытки при помощи парашютистов и десанта на планерах захватить вождя партизан Тито, находившегося в деревне Дрвар. Во время наступления немцев одному партизану пуля попала в голову, и он умер у ног Тито. Сам Тито сбежал; но почти все крестьяне, среди которых он жил, были убиты — женщины и дети наравне с мужчинами.
В Италии войска, прорвавшиеся у Анцио, 25 мая соединились с наступавшими союзническими силами. В этот день американские части вошли в Веллетри менее чем в 40 километрах от центра Рима. В оккупированной Греции молодой офицер разведки Курт Вальдхайм в письме своему начальнику генералу Шмидту-Рихбергу критиковал последние облавы против партизанских отрядов и сопровождавшие их карательные акции. «Карательные меры в ответ на саботаж и засаду, — писал он, — несмотря на свою жестокость, не смогли достичь заметного успеха, так как наши меры были лишь переходными, так что наказанные общины и территории вскоре вновь должны быть оставлены бандам. Напротив, — добавлял Вальдхайм, — преувеличенные карательные меры, предпринятые без более тщательного изучения объективной ситуации, вызвали лишь озлобление и оказались полезны бандам. Можно утверждать, что население широко поддерживает бандитов и снабжает их превосходной информацией».
Размах террора и сопротивления очевиден из каждого немецкого отчета. В тот же день, когда Вальдхайм отправил свое письмо, бригадный генерал СС Эдмунд Веезенмайер сообщил в Министерство иностранных дел в Берлине, что в «пункт назначения» за последние десять дней депортированы 138 870 евреев. Этим пунктом назначения был Освенцим. В самом Освенциме вечером в тот день, когда составлялся отчет Веезенмайера, несколько сотен венгерских евреев вели в одну из двух отдаленных газовых камер в Биркенау; они почувствовали опасность и побежали в соседний лес. Эсэсовцы тут же включили специальные прожекторы, установленные вокруг газовой камеры, и открыли по бегущим огонь. Все они были застрелены. Такая же попытка сопротивления случилась тремя днями ранее и была подавлена подобным же образом.
«Венгрия! — говорил Гитлер своим генералам в Оберзальцберге 26 мая. — Вся страна развращена и разложена, евреи повсюду, евреи и еще раз евреи вплоть до высшего уровня, и вся страна покрыта непрерывной сетью агентов и шпионов, которые ждали момента для того, чтобы нанести удар, но боялись, что преждевременное действие может втянуть нас. Но вмешался я, и эта проблема тоже вскоре разрешится».
Пока на театрах военных действий немцев все сильнее оттесняли назад, в Венгрии и других странах Центральной Европы — Италии, Голландии, Франции и Греции — Гитлер и его подчиненные спешно старались «решить» еврейский вопрос, депортируя всех евреев, которых могли найти, в Освенцим по нескольку тысяч человек в день. В это время западные союзники, которые вот-вот должны были начать вторжение в Северную Европу через Ла-Манш, стояли почти у ворот Рима и безостановочно бомбили германские промышленные центры и военные заводы. Когда исход войны стал очевиден, на кону словно бы оказались две победы: для Германии — победа над евреями, для союзников — над Германией. Германия победить больше не могла, это было ясно. Даже Геббельс в одной газетной статье 24 мая заявил: «Германия должна стать пустыннее Сахары». Нельзя было оставить ничего, что союзники — и особенно страшные «большевики» — могли бы разграбить.
25 мая британская разведка
