Лиза, мимоходом отмечая болтовню сына, убирала посуду. Мысли ушли далеко. С летним отпуском как всегда было трудно. Наслушалась от Гавриловны: «Чумакова! Другого месяца для тебя не существует?! Опять в столицу! Кого это волнует?! Все летом хотят!» Пришлось убеждать, в который раз. Пустить слезу. А что делать?! Она отходчивая, поругает, отчитает и тут же пожалеет. Гавриловна прямая: любит иногда искренне послать на…, чем лицемерно улыбаться. Сама из подъездных уборщиц, при муже алкаше, до начальника ЖЭКа поднялась. Знает не понаслышке, почем фунт лиха и хороших работников умеет ценить. Правда от коллег Лиза за спиной слышала и смешки и бурчание. Чем сильнее ты горишь, тем больший ушат готовят коллеги. «Артистка!!» «Артистка, тоже нашлась!» Но все ее слишком любили, и жалели, чтобы обижаться всерьез.
Лиза подошла к окну. За стеклом смеркалось. Выключили главный фонтан, и зажгли фонари в парке Унеэр. «Андреич командует. Как всегда пунктуален старик!». На Родниках тяжело и надрывно ухали сваезабивочные машины. Строители закладывали новый дом напротив «Горожанки» сравняв при этом стадион, что сделали жильцы для ребятишек. Она вдруг вспомнила, как сын отказался брать бесплатные обеды в школьной столовой. Их давали малообеспеченным семьям, детям матерей-одиночек и это было неплохое подспорье. До третьего класса мальчик ел, а потом выпрягся. Ни в какую! Гордый! Или кто что сказал! Сколько злых языков?! Пришлось пойти навстречу. Лиза договорилась брать в школьном буфете сметану раз в неделю. Повариха – необъятная, но мудрая женщина – пожалела ее. Когда мать приносила банку со сметаной и ставила на стол, глаза сына светились радостью. «Моя – сметанка! Наверно из Простоквашино!?» – облизывался он. Видать тоже переживал и был рад, что таким образом ситуация разрешилась.
– Тебе еще и школьную форму покупать надо? – удрученно промолвила она, слегка отстранившись и рассматривая долговязую фигуру сына. – Видишь, как вытянулся за год?!
– Да фигня, только брюки выпустить немного, там есть запас. Я знаю, так делают, материал еще хороший. И шнурки на ботинках заменить, а то они в некоторых местах нитками пошли.
– А кроссовки?
– Закле-е-еим. – бесшабашно протянул мальчик. – Мы на траве иногда босиком гоняем.
– Как же? Видно будет! Ребятишки засмеют!? Ты же не оборванец, или нищеброд какой?
– А мы аккуратно. И пусть только попробуют!? Все знают, что я сорок раз на турнике подтягиваюсь.
– Сейчас-то уже нет? Что сочиняешь!? – взяла под сомнение его слова Лиза.
– Сейчас нет. Тренироваться надо, а негде. Турник бы сделать. Вот была бы у нас большая кварт… – и Ваня не договорив, осекся, быстро «сверкнул» глазами на мать и перевел разговор в другое русло. Лиза сделала вид, что не расслышала последнюю фразу. Квартирная тема у них тщательно замалчивалась. Это было негласное табу. Сын никогда не водил домой товарищей. И очевидно никто из сверстников не предполагал, в каких условиях они живут. А мама, и сын делали вид, что жилплощадь их вполне устраивает, что девять метров это еще здорово, так как есть колясочные и по семь, как на Плехановском! Правда, в них и проживали одиночки. Но это оставалось за скобками.
В эту крохотную комнатку был втиснут: туалет с китайским душем за занавеской, узкая кухонная плита Лысьва, холодильник, и телевизор. А у окна стоял маленький стол с откидной крышкой. Он одновременно служил и обеденным и письменным для приготовления школьных уроков. Но больше всего места занимала двухэтажная самодельная кровать, которую сделал местный плотник Василь Васильевич из своих материалов и при этом не взял ни гроша.
Единственный, оставшийся не занятым узкий проход, не позволял свободно ходить. Передвигаться приходилось немного бочком, и по очереди, но к этому мать с сыном привыкли. Обычно, сделав уроки, Ваня по навесной лестнице забирался на свой второй этаж, туда же убирал и лестницу, чтобы не мешалась в проходе, и вешал ее на стену под самый потолок. А Лиза напротив, садилась к столу и штудировала азы актерского мастерства. Иногда она декламировала, пела, но не громко, так как соседи начинали стучать по батарее, и приходилось переходить на громкий шепот или сворачивать занятия. Ване нравился этот громкий шепот, так как Лиза не имея возможности взять громкие ноты, старалась вложить в речь больше чувства, энергии и это у нее неплохо получалось.
Иной раз Ваня, пребывая в хорошем расположении духа, шутил, что именно их комнатка сделает и из него в будущем артиста, так как вольно или невольно все Лизины пассажи он усваивал детской прочной памятью и порой даже напоминал ей слово или фразу, которую она забывала.
– А что, может быть! – с готовностью соглашалась мать, мечтательно глядя на сына. Она бы все за это отдала. Деревенской девочке, матери-одиночке, поступить в столичный театральный институт было крайне сложно. Это был предел фантазий, просто надежда на чудо, в которое уже трудно было продолжать верить.
– Не-е нет… – это девчоночьи мечты, – важно разглагольствовал Ваня, отступая назад, – я буду матросом на большой шхуне или, в крайнем случае, коком на корабле и пойду в кругосветное путешествие. Может меня как Робинзона Крузо после кораблекрушения выкинет на необитаемый остров. Вот будет здорово!
Сын любил эту книгу и с упоением зачитывался ей, представляя себя на месте главного героя Даниэля Дефо.
– И бросишь меня одну? – лукаво щурила глаза Лиза.
– К умот инемерв, ьдубин-отч меамудирп, – без запинки отчеканил он.
– Переведи.
– К тому времени, что-нибудь придумаем, – предположил мальчик, и глаза его лучились.
Ваня любил изредка почти без подготовки козырнуть текстом наоборот и поставить собеседника в тупик. Лиза его абракадабру с трудом переводила на нормальный язык. Сын убеждал, что это тренирует внимание. После таких тренировок, чтение и осмысление обычного текста якобы становилось очень легким.
– Мужчины артисты тоже в почете. Но все очень не просто. Это тебе не на необитаемый остров попасть. Ну, подрастешь, поймешь. Пока загадывать рано. – Лиза вдруг вспомнила. – А ты же не так давно футболистом хотел стать, если мне не изменяет память?
– Это я по молодости фотки из журналов вырезал, клеил на стену: Зидана, Бекхэма, Роберто Карлоса.
– По молодости? А сейчас старость наступила? – съязвила Лиза, – А Роналдо?
– И Роналдо конечно! – миролюбиво, не обращая внимания на ее колкость, согласился мальчик. – Сейчас они уже не такие крутые. Теперь новые звезды Серхио Агуэро, Марио Балотелли, но меня они мало волнуют.
– Но все-таки ты разбираешься!?
– С пацанами болтаем, – важничая, заявил он и добавил. – Когда уж наши начнут забивать и играть!?
Этот вопрос повис в воздухе. Они немного помолчали. Свезабивочная машина тоже примолкла.
– У меня есть в копилке немного денег, – серьезно наморщив лоб, вдруг объявил Ваня, – наверно дам тебе в Москву, купишь мне или себе что-нибудь?
– Откуда они у тебя? – насторожилась Лиза.
– Выиграл в «Чику»
– На деньги играть!? Смотри у меня, – с предостережением сказала мать. – Пойдешь по кривой дорожке?!
– Мама! Ну что ты! Это же почти понарошку.
– Понарошку!? … Я и так тебе подарок привезу! Чтобы ты хотел?
– Мас ен юанз, – он улыбнулся. – Сам не знаю. Но ты не траться, обо мне не думай. Лишь бы у тебя получилось.
– Я, конечно, понимаю, что это блажь, – тяжело и протяжно вздохнула Лиза, – но поделать с собой ничего не могу.
– Нет мам! Это не блажь! – утвердительно заявил мальчик очень серьезно. – Ты упорная. А упорных Бог любит. У них все получается. Вот посмотришь!
– Да уж восемь раз смотрела, – задумчиво произнесла Лиза, окунаясь мыслями в прошлое.
– Восемь раз ездила, а в этот год точно повезет.
Лиза с недоверием и робкой улыбкой посмотрела на сына.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю и все! – убежденно, не терпящим возражения голосом, отрезал мальчик. – Чутье! Я ведь раньше тебе этого не говорил?
– Нет вроде.
– Вот! – удовлетворенно подвел он итог. – А теперь говорю. У меня всегда так, в «Чику» играем, … кидаем, кидаем, и я иногда заранее чувствую, что сейчас обязательно попаду в котел и, правда, попадаю! Вот как так?
Ваня любил эту игру, требующую очень верного глаза. И «свинчатка» у него была лучшая во дворе, – вылитая из пластин старых автомобильных аккумуляторов, в баночке из-под импортного сапожного крема. В ладони она помещалась как влитая. Когда ребята расходились, он зачастую оставался и тренировался.
– Да мама! – добавил он убежденно после паузы. – Точно повезет.
– Не знаю, – улыбнулась Лиза.
– И я не знаю, но уже сколько раз замечал. Все верно. И тебе говорю – все получится!!
