– Багряные вели много рабов, чтобы продать на границе, но на них напал отряд мерцающих. Ох и страшная получилась бойня, клянусь золотом Хорима!
При этих словах в таверне стало так тихо. Затем стали ворчать хромлы, жалеющие, что пропустили такое сражение. Люди обступили торговца, предлагая ему угощения, советы и свои варианты развития истории.
Только худощавый старик в углу оставался спокойным, неторопливо прихлёбывая из чаши – никто не увидел, что свободной рукой он нарисовал под столом странный знак, рассыпавшийся серебристыми искрами.
А Ксяо вдруг закашлялся, его глаза затуманились пеленой – и мужчина стал рассказывать историю с самого начала с такими подробностями, словно находился на допросе у Инквизиции.
Старик поморщился, когда торговец, виртуозно размахивавший руками перед впечатлёнными слушателями, стал говорить о дюжине мерцающих, которые «сначала вызвали сотню демонов», а затем «породили из земных недр огромный вулкан, извергающий реки огня и серы».
Зрители слушали с открытыми ртами, многие стали пересаживаться поближе, а самые обеспеченные заняли выгодные места у торговых рядов, делая вид, что присматриваются к товарам.
– Уважаемый господин! Так что же случилось дальше? Мерцающие освободили рабов или багряные сумели прийти в себя? Не томите, рассказывайте!
– Подождите, – Ксяо улыбнулся. – У меня пересохло горло от такой длинной истории, поэтому…
– Лучшего вина торговцу – за мой счёт! – барон Кайенсдорф не глядя высыпал на стол горсть золотых монет, заставив большинство присутствующих замереть от зависти. – Так вы расскажите подробнее? Мне бы хотелось узнать больше о заклинаниях, которые использовали твинклеры – хочу обучить своих волшебников в поместье для охраны замка и владений!
– Ну конечно, могу! – раскосое лицо торговца расплылось от счастья, а глаза превратились в узкие щелочки, в которых поблёскивали хитрые огоньки. – Мерцающие использовали настолько секретную технику заклинаний, что самые таинственные тайны мира побледнели от такой таинственной секретности! Они жгли бандитов белым пламенем так, что глазюки багряных лопались на лбу, а кишки завязывались морскими узлами!
Мечи работорговцев ржавели за секунды и превращались в пыль, которая выжигала их мозги и заставляла бандитов голыми кататься по камням!
– Во дают!
– Ничего подобного никогда не слышал!
– Это лучшая история в моей жизни!
– Да-а! Настоящее сражение! Вы – лучший рассказчик!
– Ну а дальше-то что? Кто победил? Я сейчас не выдержу, если вы не расскажите!
– А дальше, о драгоценные бриллианты моей сокровищницы, – Ксяо сделал паузу, оглядывая потрясённые лица слушателей. – Клерики багряных сотворили настолько злодейское злодейство, что по сравнению с ним самые наизлодейшие злодеянствования показались бы невинностью младенцев! Они создали…
– Извините, почтеннейший, но мне уже надоело слушать про ваши заклинания и фейерверки, которыми можно впечатлить только книжных червей! – вмешался молодой маркиз Асанте. – Я готов купить половину ваших зелий, если вы расскажите о боевой технике мерцающих! Ничего нет почётнее для мужчины, чем владением мечом.
– Не слушайте юношу! – пробасил Кайенсдорф. – Трюками с железными палками можно только развлекать деревенщин на ярмарке. Все знают, за магией – будущее! Даю двойную цену за зелья, которые по ошибке приглядел этот мальчишка, если вы расскажите дальше!
– Не-ет, позвольте! – Асанте побагровел и тряхнул белокурыми кудрями. – Любой мастер знает, что заклинания – обман, а настоящие мужчины предпочитают разговор на мечах! Готов заключить контракт на поставку зелий в мой замок, если вы опишите, как сражались мерцающие!
Таверна превратилась в настоящий ураган, который захватывал всё больше зрителей, пока барон с маркизом повышали ставки.
Когда входная дверь отворилась перед пятерыми незнакомцами, никто даже не повернул головы.
– Эй, трактирщик! Прикажи накормить коней, да поживее! – гаркнул высоченный детина с двумя длинными мечами за спиной. Хозяин, не привыкший к такому обращению, с удивлением посмотрел на посетителя, отмечая диковатые глаза его спутников, длинные мечи в дорогих кожаных ножнах. Значит, не простые разбойники.
Эктор похолодел. Такое оружие могли позволить только наёмники или какие-нибудь сектанты. Но что им понадобилось в его тихом трактире, куда за десять лет не заходили даже местные воры? Святая Веласте, спаси и защити!
– Чего пожелаете, добрые люди?
– Ты оглох, дубина тупоголовая? – серые глаза сверкнули яростью. Мужчина явно не привык повторять дважды.
Понятливость трактирщика заметно улучшилась, когда один из спутников в нетерпении положил ладонь на рукоять кинжала. Хромлы заворчали, но их предводитель дал знак не вмешиваться, заметив татуировку в виде скорпиона, пронзающего хвостом чёрное сердце на голом плече одного из незнакомцев.
Старый хромл, шириной в плечах превосходящий любого из наёмников, нахмурился, но ничего не сказал.
Не успели странные гости присесть у одного из лучших столиков, как на нём оказался жареный поросёнок, бочонок дорогого пива, пять тарелок с ароматнейшим блюдом, названия которого не знали даже постоянные посетители трактира.
– Для меня честь принимать столь высоких гостей, – прошептал Эктор, наклонившись к самому высокому из незнакомцев (хозяин посчитал его главарём наёмников. Жуть – от одного взгляда холодных глаз в животе всё переворачивалось, а сердце замирало, словно подвешенное на верёвке. И откуда берутся такие?).
– Накрой для шестого. И побольше лучшего пива. Живее, – рявкнул здоровяк, даже не повернув головы к хозяину. Затем весьма недвусмысленным жестом поманил девчушку, помогавшую убирать со стола.
Гонтирс побледнел и, наклонившись к мужчине, постарался объяснить, что в уважаемом заведении не принято так вести столь высоким гостям. И тем более не принято с дочерью хозяина трактира – а если благородным господам угодно, недалеко есть бордель, поэтому…
– Заткни пасть! – детина развернулся и отвесил хозяину такую оплеуху, что тот перелетел через соседний стол.
В «Голодном змеекрыле» воцарилась давящая тишина. Люди опустили головы в тарелки, боясь поднять глаза, карлики сгорбились ещё сильнее. Кое-кто из хромлов поднялся, играя скулами на изукрашенном жуткими татуировками лице – но его тут же усадили обратно: старший понял, что с незнакомцами лучше не связываться. Во всяком случае, пока.
Только пламя в камине продолжало весёлый танец, отбрасывая алые, словно кровь, отблески на лица гостей.
Девочка почувствовала, что ещё секунда – и разрыдается, а огонь украдёт её слёзы вместе с жизнями друзей.
– Но… ведь с ними всё будет хорошо? – спросила она.
– Это знает лишь Павший Луч, который поддерживает существование всех миров и жизнь существ, – прошептал Ксано и стал медленно таять, превращаясь в таленга: руки начали бледнеть и вытягиваться, глаза засияли, напоминая причудливые фиолетовые факелы.
– Если Лучик знает, он не может быть злым, – решила Миа. – Поэтому должен помочь, иначе нет никакого толка от знания. Знание должно быть добрым… а злое – это злобизнание уже, это не интересно.
– Воз-мо-жж-ноо, – клерик с грустью посмотрел на девочку. – Луч решает сам, он не зависит от чьей-то воли. Но ты сможешь подружиться с его частью, его отблеском, светлой мыслью, если поймаешь…
Ксано вытянулся, глазищи вспыхнули ярким, ослепительным фиолетовым цветом таленгов, затем он рассыпался десятками живых огней.
– Ой! Мамочка! – только смогла крикнуть Миа. – Прошу тебя, не исчезай! Мне страшно здесь одной!
Огоньки стали таять. Чёрные небеса озарились невероятным светом, от которого слёзы на глазах девочки моментально высохли.
От бледнеющего Луча отделилась алая молния причудливой формы и, подмигнув Миа, будто Кыш-проказник, стрелой понеслась в мрачную даль, где возникали фантомы невероятных существ.
– Куда? Там ведь жуть как опасно! – от одной мысли о том, что с ней может случиться в глубине этого ужасающего Царства Теней, сердце девочки забилось как испуганная птица.
Миа сжала кулачки и, собрав последние остатки храбрости, побежала за стрелой, освещающей путь впереди.
Рядом взвыло какое-то существо, явно потревоженное ярким светом. Девочке показалось, что её сердце разорвётся от этого дикого, безумного рёва, поэтому она помчалась ещё быстрее, заставив себя не оглядываться.
Тем временем деревья перед трактиром опутывала причудливая сеть, напоминая странный живой рисунок. Если бы рядом оказался Лаэрт или другой мерцающий, он, возможно, догадался, что произойдёт дальше, но твинклера не было.
Узоры зашевелились, словно сияющие змеи, и стали вытягиваться, опутывая пространство. Вспыхнуло алым.
