– Надо ж так надымить! Кстати, отличный лозунг – как раз по теме! Как ты можешь тут находится, я не понимаю? Не комната, а газовая камера какая-то!
– Это что, – с гордостью ответила я. – Когда я, дописав свою вторую книжку, открыла окно, оттуда повалил такой дым, что соседи вызвали пожарных… Кстати, а сигарет ты, случайно, не купила?
Катька, не снизойдя до ответа, помотала головой и покрутила пальцем у виска. Потом с интересом осмотрела комнату.
– Извини за бардак, – торопливо сказала я. – Я не знала, что ты придешь, поэтому, сама понимаешь, не убралась.
– Как будто ты к моему приходу убираешься.
Я запрыгала на месте потирая ладонями плечи.
– Убираюсь. Пепельницу вытряхиваю. Слушай, закрой дверь, а? На улице не май, между прочим!
Не обращая внимания на мои телодвижения, Катька сказала:
– Я смотрю, любовная лодка окончательно разбилась о быт…
Я перестала подпрыгивать и спросила:
– Ты о чем?
– О чем, о чем… Тебе никто не звонил? – на слове «никто» Катька сделала ударение. Даже тупица поняла бы, что на самом деле имелся в виду кто-то – причем кто-то вполне конкретный. Я надменно подняла брови:
– А кто мне должен был звонить?
– Наверное, королева Елизавета Вторая! Не надо прикидываться дурой, ладно? Можно подумать, я и так не поняла, что не звонил.
– Ты что, погадала на меня, прежде чем придти? – хмуро поинтересовалась я.
– Зачем мне гадать. Мне вон этого достаточно.
И Катька кивнула в сторону дивана, над которым висела в простенькой деревянной рамочке фотография молодого человека неземной красоты. Молодому человеку – немного больше двадцати, а фотографии – чуть-чуть поменьше. От времени она выцвела и побурела, но красота времени неподвластна. А красоты больше, чем может вынести романтическая девица – особенно, если девице недавно исполнилось двенадцать лет. Мне, конечно, уже давно не двенадцать, но и сейчас сердце мое иногда сладко замирает… Впрочем, бог с ним, с сердцем… А фотографию эту все, конечно, помнят, даже те, у кого при виде молодого человека вместо тахикардии начинались рвотные спазмы. Кто не помнит, тому я подскажу.
Кудри по плечам, на плечах кожаная куртка с погончиками, вся в заклепках, молниях и бахроме, а под курткой – кружевная рубашка, ворот расстегнут и широко распахнут, что позволяет влюбленным глазам многие годы замирать на самых красивых в мире мужских ключицах (фантазия между тем заходит гораздо дальше). Губы прекрасного юноши тронуты легкой усмешкой и сиреневатым перламутром, разноцветные глаза, глядящие в самую душу, подведены черным. Руки скрещены на груди, на безымянном пальце правой – о, горе! о, тоска! – обручальное кольцо. Вообще, надо сказать, для восьмидесятых годов прошлого века все очень скромненько – ни тебе черного лака на ногтях, ни золотых блесток в волосах, ни крестов и английских булавок в ушах, ни бриллиантов в зубах.
– Ну и что, – я пожала плечами. – Эта фотография тут всю жизнь висит. С тех пор, как ты мне ее на день рождения подарила… И не рассказывай мне, пожалуйста, что она стоила пять рублей и что ты ради меня оторвала от сердца сбережения, которые складывала в копилку с первого класса. Я это помню, и моя благодарность до сих пор не знает границ.
– Между прочим, под ней даже пятно на обоях осталось светлое, и кое-кто, когда в первый раз пришел к тебе в гости и увидел это пятно, сказал, что здесь пора делать ремонт, и даже пообещал тебе в этом посодействовать, – и Катька выжидающе посмотрела на меня.
Я выдержала ее взгляд, не дрогнув, но к горлу подкатил комок. Ох, тошно мне стало!
Не дождавшись от меня реплики, Катька сказала:
– Я так понимаю, ремонта не будет. Раз фото Зигфрида вернулось на старое место.
Я подошла к балконной двери и вдохнула полной грудью ледяной воздух. Повернулась к Катьке и ответила:
– Не будет.
Закрыла дверь и пошла на кухню. Катька поскакала за мной:
– Вот урод! Козел! Так я и знала. Поэтому я и пришла!
– Ты настоящий друг, – грустно сказала я. – Давай поедим. Может, мне немного полегче станет.
– Мы поедим, выпьем, а еще тут у меня есть… такое, такое!
Если бы это была не Катька, а кто-нибудь другой, я бы подозрительно спросила: «Надеюсь, не фаллоимитатор?». Но это была Катька, поэтому мой вопрос прозвучал совсем по-другому:
– Ты составила новый рецепт приворотного зелья?
– Лучше! – с громадной убежденностью заверила меня Катька.
Не знаю почему, но мне вдруг страшно захотелось поверить, что на сей раз какое-то чудо наконец случится.
2
К полуночи, когда первая бутылка «Либфраумильха», опустев, отправилась под стол, а окружающие предметы слегка потеряли четкость контуров, Катька, размотав длинную цепь лирических отступлений, досказала невероятную историю своей институтской приятельницы Мишкиной, широко известной в узких кругах под именем Мыжж.
Мыжж никак не могла найти свое счастье и устроить личную жизнь. Сперва она сделала аборт от парня с соседнего потока, потом прогремела на весь институт тайным романом с профессором. Не успело роман всплыть на поверхность, как неутомимая Мыжж оставила профессора с его женой, двумя детьми и тремя внуками, ради доцента – разведенного, но, как впоследствии выяснилось, сильно пьющего. Впрочем, вскоре порвала и с доцентом – разрыв по мощности равнялся полутора тоннам в тротиловом эквиваленте – и тут же намертво завязла в пылких, но странных отношениях со знаменитым на всю страну психологом. Отношения были так сложны, что Катька, собравшись по ходу повествования посвятить меня в детали, быстро сбилась, замахала руками и бросила это бесполезное занятие. Короче говоря, все в жизни Мыжжи шло наперекосяк, пока она не открыла для себя древнюю науку под названием фэн-шуй.
– Тьфу-у-у! – я разочарованно махнула рукой. Чудес не свете не бывает, конечно. Отчего мне вдруг примерещилось, что Катька вдруг достанет из рукава волшебную палочку вместо своих обычных шарлатанских штучек?
– Ничего не «тьфу»! Ты слушай!
Мыжж досконально изучила литературу и рьяно принялась за дело – всю квартиру перекроила в соответствии с мудрым китайским учением. Несмотря на жалобы родителей и угрозы младшего брата навсегда уйти из дома, переклеила обои, передвинула мебель, переставила цветы, перевесила картины и зеркала, в своей комнате устроила даже маленькую перепланировку…
– Правда, я тебе скажу честно, там и раньше был филиал Кащенко, а теперь вообще находиться невозможно. У нее теперь потолок такого ярко-розового цвета! А стены – оранжевые. И она срезала все углы.
– Это как?
– Как! Поставила из гипсокартона перегородки диагональные. Так что теперь комната стала малек поменьше, но зато у нее не четыре угла, а восемь.
Я содрогнулась.
Однако скорбные труды Мыжжи не пропали даром. Вернувшись глухой ночью от возлюбленного-психолога, она кралась к себе в комнату по темному коридору, совершенно забыв о собственноручно проведенной перестановке, споткнулась о горшок с пальмой, упала и сломала ногу.
– Вот это я называю: удача повернулась лицом!
– Да подожди ты!
В больнице Мыжж познакомилась с симпатичным, молодым, холостым, бездетным и непьющим хирургом, и они собираются подать заявление в загс, как только она научится ходить на костылях. Они даже уже отпраздновали помолвку, и он подарил ей новую стиральную машину и кольцо с горным хрусталем.
– Лучше бы он подарил ей кольцо с бриллиантом, – скептически заметила я.
– Вместо того, чтобы придираться, достала бы лучше бутылку из холодильника! И вообще, чем делать такую кислую рожу, взяла бы ручку с бумажкой и записала бы! Классный сюжет для романа, причем я дарю его тебе совершенно безвозмездно. Мыжж, я думаю, тоже возражать не станет.
– Кажется, ты забыла, что я пишу не дамские романы, а детективы, – сказала я, ставя на стол вторую бутылку и старательно протирая ее влажной тряпкой.
– Подумаешь! Всякая любовная история, если над ней хорошенько подумать… э-э-э… может превратиться в детективную. Представь себе, что Мыжж сломала не ногу, а шею. Не дай Бог, конечно, она хоть и дура клиническая, но я ее все-таки люблю… Чем не детектив?
– Несчастный случай, как и самоубийство, – прокряхтела я, закручивая штопор в пробку, – не может быть сюжетом детективного романа. Вот если бы не Мыжж, а какой-нибудь родственник… Или еще лучше психолог… сломал себе шею… и если бы это падение было подстроено, тогда – другое дело.
– Ну вот же! Сюжет и готов! И название можно дать красивое: «Убийство в стиле фен-шуй»!
– Очень красивое название. Главное – оригинальное.
Катька недовольно покачала головой:
– На тебя не угодишь.
– Очень даже угодишь. Только не надо рассказывать мне всякую чушь про Мыжж и фэн-шуй! – выдернув пробку из бутылки, пробурчала я.
Катька надулась:
– Отлично. Про меня ты слушать тоже не желаешь?
