Канатчик, который добрел до дому и дополз до постели, засмеялся, заслышав забавную песню, а каретник и коптильщик наморщили лбы и принялись слушать.
Наш герцог чтит гостей в шелках,Богатых всех зовет на чай.Но тот, кто вечно рван и наг,Пинок покуда получай.
Тем временем горожане окружили менестреля, они хихикали и поощряли певца восхищенными возгласами.
— А оборванец-то дерзкий, ишь ты, поет песенку про герцога! — заметил важный морщинистый старик, возглавлявший толпу. Менестрель тем временем продолжал:
Собаки брешут и скулят,Наш герцог нежно любит кошек:Их внутренности в суп летят,А шкурка так с перчаткой схожа.
Толпа притихла в изумлении и страхе, ведь горожане не забыли, как герцог прикончил одиннадцать рыцарей просто за то, что они слишком пристально смотрели на его руки в бархатных перчатках, сверкающие рубинами и алмазами. Испугавшись, что их застанут в опасной компании отчаянного менестреля, гуляки один за другим улизнули домой, чтобы обсудить там на досуге с женами все происшедшее. Лишь корабельщик, которому показалось, что он уже видел когда-то певца, замешкался, чтобы предостеречь юношу от грозящей ему опасности.
— Я видел тебя сияющим в славных турнирах, — обратился он к Хингу, — а может быть, сражающим рыцарей в страшном сраженье и ловко крошащим их кости. Наверное, ты сын Тристана или Ланселота, а быть может, ты Тайн или Тора?
— Я бродяга-менестрель, я куча хлама и отрепьев, — ответил Хингу и прикусил язык, чтобы не сказать лишнего.
— Даже если ты прославленный Цорн из Цорны, все равно не ускользнешь от мести и ярости герцога. Он располосует тебя от темени до пят, — добавил корабельщик и для пущей ясности прикоснулся к макушке юноши и к его ступне.
— Теперь я хоть знаю, что мне защищать, — вздохнул менестрель. В этот момент мелькнула и исчезла за деревом темная фигура в бархатной маске и плаще с капюшоном.
— Главный шпион герцога, — пояснил корабельщик, — его зовут Виспер. Завтра он умрет.
Менестрель с интересом слушал.
— Умрет он потому, что донося твои слова, расскажет про перчатки. На это слово здесь табу. А я немедленно уйду, покину мрачную страну, иначе смерть свою найду, ведь я нарушил все табу, — и корабельщик печально вздохнул. — А ты, мой бедный менестрель, умрешь ты тоже, мне поверь. И не видать тебе девицы. Гусям на завтрак вместо чечевицы тебя отправит герцог-негодяй. Засим — прости, засим — прощай!
С этими словами корабельщик исчез, исчез мгновенно, как муха между челюстей лягушки, и менестрель остался в одиночестве на темной, таящей опасность улице. Где-то глухо пробили часы, нарушая напряженное молчание ночи. А менестрель вновь запел. Вдруг до его плеча кто-то осторожно дотронулся пальцем. Он обернулся и увидел маленького человечка, лучащегося улыбкой в лучах лунного света. На человечке была нахлобучена неописуемая шляпа, его широко распахнутые глаза глядели на мир удивленно, будто все вокруг он видел в первый раз, завершала его забавный облик чудесная черная борода.
— Если у тебя нет ничего лучше, чем твои песни, тогда у тебя, пожалуй, чуть меньше, чем что-то, но чуть больше, чем ничего, — обратился незнакомец к юноше.
— Я существую и слагаю песни в своем собственном стиле, — ответил Хингу, заиграл на лютне и запел.
Гав, гав, скулят во тьме собаки.Дрожат за ставнями гуляки.С тоскою ждут они лучей привета,Но Виспер больше не увидит света.
Маленький старичок больше не улыбался.
— Кто ты? — спросил менестрель.
— Я Голукс, — с гордостью ответил незнакомец, — единственный в мире Голукс, а не просто какая-то там штучка.
— Да, ты похож на Голукса, а не на простую штучку, так же, как Саралинда похожа на розу, — подтвердил менестрель.
— Я похож только на половину тех вещей, про которые говорю, что я на них не похож, — заметил Голукс, — вторая половина похожа на меня. — Он вздохнул: — Я должен всегда быть рядом, когда кто-то из людей в опасности.
— Моя опасность принадлежит только мне, — возразил менестрель.
— Половина ее принадлежит тебе, а вторая — Саралинде.
— Об этом я не подумал, — ответил Хингу. — Я доверяю тебе и последую за тобой туда, куда ты поведешь меня.
— Не слишком ли поспешно? — заметил Голукс. — Половина тех мест, где я был, никогда не существовали. Я все время выдумываю. Половину тех вещей, присутствие которых я подтверждаю, никто никогда не находит. Когда я был молод, я поведал историю о закопанном в земле золоте. Явилось множество людей из мест, расположенных за многие мили, они перекопали весь лес. Я сам копал.
— Но зачем?
— Потому что полагал, что поведанная повесть может оказаться правдой.
— Ты же сказал, что придумал ее.
— Сначала я знал, что придумал, но потом придумал, что не знал. Я часто многое забываю. В сердце менестреля закралось смутное беспокойство, а Голукс между тем продолжал:
— Я совершаю ошибки, но я светлое создание и служу добру — по счастливой случайности. Когда мне было года два, душа моя дерзала дел дурных. Но в юности, случайно встретив светлячка, сжимаемого сетью страшной паутины, я спас жизнь жертвы.
— Жизнь светлячка? — спросил менестрель.
— Нет, паука. Светящийся светляк сжигал слепящим пламенем паучью сеть и паука в придачу.
Смутное беспокойство менестреля стало сильнее, но едва он собрался улизнуть, из замка донеслись низкие звуки колокола, появилось множество огоньков и послышались голоса, отдающие приказы. Поток полыхающих огней обрушился вниз, на город, нарушая незыблемый ночной покой.
— Ах, герцог песни менестреля услыхал. Ну что ж — вот и финал. Джига исполнена, жир на огне, кости разложены, гусь на столе. И лезет варево из горшка, а кот уж вылез из мешка, — сообщил Голукс.
— Мой час пробил, — заметил менестрель.
Они услышали слабый скрежет, похожий на то, будто стальное лезвие точат о камень.
— Герцог готовится скормить тебя гусям, — пояснил Голукс. — Надо срочно сочинить историю, чтобы остановить его карающую руку.
— Какую историю? — удивился Хингу.
— А такую историю, которая заставит герцога поверить, что сразу после твоей смерти чье-то сердце загорится светом. Герцог ненавидит свет в людских сердцах. Скажи ему, что некие принц и принцесса смогут пожениться не прежде, чем пройдет второй день и наступит вечер после того дня, когда герцог скормит тебя своим гусям.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты продолжал плести повести в подобном роде, — заметил Хингу.
— Вполне правдоподобная повесть, — продолжал Голукс, — и поразительно похожа на колдовские заклинания. А колдовские заклинания внушают герцогу великий ужас. Уверен, что подобная повесть поможет остановить его карающую руку.
А между тем шаги все приближались. Закованные в железо стражники герцога смыкались все теснее. Их фонари светили все сильнее, копья колыхались все ближе, латы лязгали все грознее.
— Стой! — раздался резкий голос, звон металла и стук цепей.
— Не трогайте моего друга! — закричал Хингу.
— Какого такого друга? — зарычал капитан.
Менестрель обернулся, огляделся по сторонам, но не обнаружил никого. Один из стражников захохотал и заметил:
— Может быть, он ищет Голукса.
— Здесь нет никакого Голукса. Я посещал школу и твердо это знаю, — ответил капитан.
Беспокойство Хингу усилилось.
— Встать в строй! — зарычал капитан. — Выровнять линию!
— Ты что, не слышал команды? Ровняй линию! — закричал на Хингу сержант. И они маршевым шагом повели менестреля в подземную тюрьму таинственного замка. Струящийся свет фонарей потек проворно вверх по холму.
Глава 3
Наконец миновала ночь и настало утро. Ледяной герцог выглядывал из окна, пристально приглядываясь к окружающему миру, словно подстерегая цветение цветов или полет птиц. На самом деле он наблюдал, как его слуги скармливали Виспера гусям. Затем он обернулся, прохромал немного вперед и устремил взгляд на менестреля, стоящего со связанными за спиной руками посреди огромного зала.
— О каком принце и о какой принцессе, которую он любит, шла речь в твоих бессмысленны речах? — спросил герцог, но казалось, это произнесли не уста человека, а будто капли раскаленного металла падали, шипя, на бархатную ткань.
— О, это благородный принц и благородная принцесса, — ответил менестрель. — Когда свадьбу они сыграют, сотни сердец от счастья запылают.
Герцог вытащил из ножен меч и внимательно разглядывал его. Он прытко хромал по залу, пристально глядя на пленника и быстро касаясь клинком то темени его, то пят, прерывисто вздыхая и мрачно хмурясь.
— Сейчас мы зададим тебе забавные задачки, — наконец промолвил он. — Не нравятся мне твои трюки и туманные намеки. Не верю я, что на свете существуют принц и принцесса, которые поженятся, если я тебя прикончу, но и обратной уверенности у меня тоже нет. — Герцог усмехнулся и продолжил: — Ничего, сейчас мы придумаем задачку позабавней.
