Такие моменты он любил. Они выдавались редко, в перерывах между заданиями. В последнее время таких моментов покоя становилось меньше. Когда его напарник погиб при исполнении, ему перепоручили львиную долю незаконченных дел. И вот, сейчас, настал долгожданный отпуск. Сколько он продлится — неизвестно. Возможно, уже завтра, ему позвонят и сообщат координаты точки, куда ему необходимо прибыть в течение следующих двенадцати часов. А пока он не хотел терять ни минуты. Но мозг никак не хотел отключаться, не смотря на атмосферу и блондинку, устроившуюся у него между ног.
Ему казалось, что он счастлив: любимая работа, куча бабок, и свобода. Чего еще надо нормальному человеку? Вот именно, чего? Он не мог ответить себе на этот вопрос. Каждую ночь, засыпая в постели, он прокручивал в мыслях сотни вариантов, но разум подсказывал ему, что это всё не то. Не то, что он ищет. Может завести собаку? Нельзя. Ему поручают такие задания, из-за которых он неделями не бывает дома. А кто будет кормить пса? Может съездить домой? И вот опять. У него больше нет дома, точнее того дома, в котором он родился.
На последнем курсе университета к нему подошел мужчина и сделал предложение, от которого Хэнк не смог отказаться. Еще бы. Звучало заманчиво. Куча бабок за то, что он будет выполнять грязную работу, лишь по одному звонку сотового в любое время дня и ночи в любой точке мира. Для молодого парня, у которого впереди вся жизнь, это прозвучало безумно заманчиво. Поддельные документы, новые имена, никаких связей. Все с нуля. Было лишь одно условие: через год после трудоустройства придется инсценировать его смерть, и близкие и друзья его больше не увидят. Эту ниточку было порвать тяжелее всего. Родители так любили своих сыновей, что казалось никогда не оправятся от потери старшего.
Однажды он нарушил приказ и прибыл в свой родной город. Прошелся по родным улицам, сходил на свою могилу. Было жутко. И тоскливо. Тоскливо понимать, что он не нашел, что искал. Тоскливо, что родные его не узнают. Постарался пластический хирург, меняющий его внешность. При нем остался только его высокий рост, около 186 сантиметров, и тело, такое знакомое и чужое одновременно: широкие плечи, узкие бедра, развитая мускулатура. Одним словом, тело наёмного убийцы. С другим лицом, он сам себе казался чужим. Его четко очерченные скулы, волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой — трофей, полученный в драке — все черты остались прежними, но, тем не менее, стали какими-то другими. Чужими. Темный цвет волос, доставшийся ему от матери, остался прежним. Хоть что-то, что помогло ему не потерять себя прежнего. И глаза. Одна из его бывших подружек сказала, что они напоминают небо во время дождя. По его мнению, обычные глаза.
Хэнк был одним из тех, кому не повезло, кому не дали много времени на привыкание. Кинули сразу в самое пекло. Афганистан. Надо было разобраться с главой наркокартеля. Эта операция планировалась около года. Подготовка была колоссальной: разведка, съемки со спутника, лучшие тактики и самые обученные бойцы — все силы были брошены на то, чтобы выполнить задание. Он и еще двенадцать парней работали как единый механизм, как шестеренки в швейцарских часах. Все получилось чисто. Задание выполнили. Но не все вернулись живыми. Он до сих пор просыпался в холодном поту. Снились кошмары. Но это часть работы, от нее никуда не деться. Обратной дороги нет.
— Ты сегодня сам не свой, милый, что-то случилось? — Ее ротик на секунду оторвался от его члена, а он даже этого не заметил. Снова погрузился в раздумья.
— Не обращай внимания. У тебя что, новая прическа, Карли? — Это всегда срабатывало, стоило только обратить внимание на их внешность, они сразу теряли нить беседы.
— Я Кристал. — Блондинка надула губки, но затем на ее лице вновь засияла улыбка. — И да, я покрасила волосы. Тебе нравится?
— Чудно. — Он попытался вновь расслабиться. Закрыл глаза. Отдался ощущениям. Ее рот умело скользил по всей длине его члена, вверх и вниз, но как ни странно, это не приносило возбуждения, или чувства скорого высвобождения. Такого раньше с ним не случалось. Будто она просто делает ему массаж спины. Приятно. И только. Что с ним, черт возьми, такое?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Послушай, детка, я тут вспомнил, мне надо срочно связаться со знакомым, он просил помочь ему в одном дельце, извини. Давай продолжим в другой раз.
У нее хватило ума не спорить. Но по лицу скользнуло разочарование.
— Ты знаешь, где меня искать. Я буду ждать тебя. — Она накинула свое красное платье на голое тело, скользнула в туфли и прошла в сторону выхода. — Только не заставляй ждать долго. Рэндольф уехал по делам сената в командировку. Пока его нет, я вся в твоем распоряжении.
— Я это учту. — Ему нравилась она. Точнее ему нравились они. Жены тугих кошельков. Им не хватало траха, он мог им его дать, без последствий. Они не задавали вопросов. Просто выбирали время и место. И делали все умело и красиво. Надо же было найти применение их силиконовым сиськам, на которые их папики раскошеливались.
— Как надолго ты останешься в городе? — Она стояла в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
— Пока не знаю, я позвоню. Пока. — Он чмокнул ее в губы и выпроводил. Едва дверь за ней закрылась, он выдохнул с облегчением. А теперь в душ. Надо закончить начатое.
Но и душ не принес долгожданного облегчения. Раньше у него никогда не было проблем с этим. Примерно лет в 12, когда он понял для чего ему член, Хэнк не заморачивался на этот счет. Потом школа, колледж, университет. У девушек оставались только хорошие впечатления от встречи с ним. Они всегда уходили от него удовлетворенными. Уж он-то старался. Тогда что же произошло сейчас? Может это отголоски какой-то травмы? Или побочный эффект от обезболивающих препаратов, которые он принимал, из-за последнего ранения.
Зазвонил сотовый.
— Хэнк.
— Где тебя черти носят? Шеф рвет и мечет, пытается с тобой связаться.
— Я передавал ему отчет о последнем задании, что еще он хочет от меня? Какие-то проблемы?
— Не знаю, но лучше тебе прибыть в штаб как можно скорее. — Голос в трубке затих. — Хэнк, говорят ты облажался с одним дельцем: оставил в живых свидетеля, тебе придется несладко.
— Еду. Спасибо, Фици.
Позже он обдумает все. Сейчас в штаб. По пути решит, что сказать шефу.
Дорога не заняла и получаса. И вот он уже поднимается в лифте на двадцать пятый этаж.
В приемной секретарь улыбнулась Хэнку.
— Он ждет тебя. Проходи. — Она уже давно посылала ему недвусмысленные взгляды, но служебные интриги — это его табу.
— Какого черта Аллертон? Что еще за выкрутасы? Оставить в живых свидетеля! Ты еще никогда так не лажал. Что с тобой стряслось?
— Шеф, но ведь это была пятилетняя девочка, к тому же немая, кому она сможет рассказать?
— Теперь это уже не важно. Гарри уладил вопрос. Скажи-ка мне вот что, Хэнк: Нахрена такому агенту как ты проводить отпуск в городе, где находится штаб-квартира М1? Тебе что, некуда больше пристроить свою задницу? — Его шеф был отменным служащим, держащим все под контролем, единственный его грешок — это непомерное использование ругательств. Он мог сквернословить даже на ковре у начальства, тем не менее, его ценили и уважали за преданность делу и боевые заслуги.
— Ну, раз уж ты здесь, то не мог бы выполнить одну мою просьбу. — Его тон сразу стал деловым и сухим. — Неофициально, конечно.
— Что именно?
— Эльконто снова что-то затеял. Говорят после того громкого дела с курьером в аэропорту, он перестал переправлять наркоту из Африки. Но это слухи. Пока у нас нет информации, о его деятельности, но, я думаю, что крот работает из рук вон плохо. Иначе у меня на столе уже давно бы лежал отчет, обо всех незаконных делах картеля.
— Кто работал над этим делом? Гарри или Логан? Кажется они надежные ребята. — Хэнк вспомнил их совместное задание, он обязан жизнью этим двоим. Они для него были своего рода братьями.
— Эти двое сейчас на другом конце света, внедряются в картель, который промышляет торговлей живым товаром. Так что, Аллертон, могу я рассчитывать на тебя?
