подать. Всего две автобусные остановки. Все дети ходят туда пешком и не устают. Наша Наташа тоже охотно топала в садик ножками. Можно идти медленно-медленно и смотреть по сторонам. Интересно!
Но в последнее время мать стала опаздывать из-за нее на работу. Чтобы не опаздывать, она решила возить Наташу в автобусе. Он останавливается у самого садика. Высадит Наташу и, фыркнув, убегает дальше.
Наташе понравилось ездить в автобусе. Ходить здесь вовсе не обязательно. Можно просто сидеть и ехать.
Как бы людно ни было в автобусе, кто-нибудь из пассажиров обязательно уступит Наташе свое место. А одна незнакомая тетя даже подарила ей апельсин. Наташа сосала его всю дорогу. И в садике сосала. Вот какой огромный был апельсин-апельсинище!
Пассажирам в автобусе очень хочется знать, как звать девочку. Наташа отвечает, что зовут ее Наташей.
— Сколько же тебе лет, Наташенька? — спросила тетя, подарившая апельсин.
— Шесть! — гордо ответила Наташа.
— Да ты еще совсем малюсенькая! — воскликнула другая тетя, сидевшая рядом, и стала гладить ее, как малышку, по головке.
— Я уже в старшую группу хожу, — обиделась Наташа и отодвинулась от этой тети подальше.
На следующий день по соседству с Наташей сидела новая тетя. Но и она спросила:
— Сколько же тебе лет, деточка?
Наташа не хотела, чтобы ее гладили по голове и называли деточкой. Поэтому она сказала:
— Семь! Я скоро пойду в школу!
— А я-то думала, что ты уже первоклассница, — тетя стала стягивать с руки перчатку.
Наташа сразу догадалась, зачем она снимает перчатку, и пересела от этой тети подальше, к другой тете.
И на третий день в автобусе ее спросили о том же самом. Наташа не растерялась и храбро ответила:
— Я уже первоклассница! Мы с мамой едем на работу.
Пассажиры как-то странно заулыбались, зашушукались. Не улыбалась одна мать. Она сердито взяла Наташу за руку и вывела ее из автобуса на первой же остановке.
— Отныне, — сказала она, — будем с тобой шагать в садик своими ногами. На автобусе больше не поедем. А то, чего доброго, ты в лгунишку превратишься.
Нос Буратино
Буратино остался без носа. Еще вчера красный нос колышком торчал у него на лице, а сегодня на этом месте дырка. Но Буратино ни капельки не расстроился, что у него пропал нос. Он по-прежнему таращил свои веселые круглые глаза и смеялся губастым ртом. Вот глупый!
Зато Наташа страшно расстроилась. Она искала нос всюду, где можно: и под кроватью, и в шкафу, и у себя в кармане. Заглянула даже в распоротый живот крокодила. Но и там носа не оказалось. Такая жалость!
— Может, его киска съела? — спросила Наташа у матери.
— Не думаю. Нос деревянный. Кошке он не нужен.
— И убежать нос не мог, — добавила Наташа. — Ведь ножки остались у Буратино!
Мать месила тесто, чтобы испечь пироги с капустой. Тесто было густое и тягучее. Из него можно не только пирог с капустой, но и человечков лепить.
— Мама, дай кусочек теста, — попросила Наташа. — Я Буратино нос приделаю.
Нос из теста получился длиннее, чем прежний. Наташа залепила им дырку над красными губами, и Буратино сразу стал забавным-презабавным, будто клоун.
Нос никак не желал сидеть на деревянном лице. Он то отваливался, то сгибался в дугу, то превращался в лепешку, когда Буратино падал. Смешно! Наташа смеялась и хлопала в ладоши.
— Я хочу носатому Буратино пирожков состряпать, — сказала она. — От голода он даже рот раскрыл. Посмотри, мама, какой у него рот — любой пирожок проглотит!
Мать дала Наташе кусок теста — раскатывать в лепешку. Липкое тесто приставало к пальцам. Пришлось посыпать его мукой.
Наташа раскатала одну лепешку, другую. А на третью теста не осталось. Тогда она оторвала у Буратино длинный нос и сделала из него еще одну лепешку. На каждую лепешку положила из тарелки капусты. Получилось три пирожка. Наташа вертела пирожки и так и этак. Не могла налюбоваться: вышло не хуже, чем у матери. Один пирожок, который делался из носа Буратино, получился малюсенький. Второй — так себе, обычный. Зато третий, куда Наташа наложила капусты больше всего, выглядел толстущим-претолстущим богатырем.
— В животе у пирожков лежит капуста, — сказала Наташа. — Теперь самая пора нести их на огонек — пускай погреются.
Мать положила пирожки на сковородку. Синие огоньки пламени жадно лизали дно сковородки. Пирожкам греться понравилось. Они сразу повеселели — запрыгали и зарумянились. Масло тоже обрадовалось — оно надувалось пузырьками, бегало по сковородке и шипело: ши-ши… пши-пши…
Когда пирожки сделались совсем горячими и слегка потемнели, мать сняла сковородку.
— Не притрагивайся, обожжешься, — предупредила она Наташу. — Пусть пирожки немного остынут и отдохнут. А то они наплясались.
Наташа не дала пирогам отдыхать долго. Обжигаясь, она стала пробовать их по очереди. Сначала подносила пирожки ко рту Буратино, а потом уж принималась за них сама. Прежде всего проглотила маленький пирожок, потом средний. Не пирожки, а что-то необыкновенное! Настоящее объедение! Никогда Наташа не пробовала таких вкусных пирожков!
Наконец принялась за румяного богатыря. Откусила кусочек, потом еще, еще и еще. До чего же вкусно!
Вдруг на зубах что-то хрустнуло. Наташа перепугалась и сразу же выплюнула. О чудо! Это оказался кончик носа Буратино.
— Я же нос из теста делала, а тут — деревянный! — воскликнула Наташа.
Мать пожала плечами:
— Откуда он взялся? Непонятно!
Потом заглянула в тарелку с капустой и вынула оттуда красную палочку.
Это был тот самый нос Буратино, который весь день искала Наташа. Но только без кончика.
Самый большой секрет
Наташа и моя жена ведут таинственные переговоры. Они то перемигиваются, то шушукаются, то, закрывшись в темной спальной, хихикают.
Слышу, как они там шепчутся.
— Только, чур, до самого утра не говори папе, — строго предупреждает Наташу мама. — Он ничего не должен знать…
— Вот еще! — отвечает Наташа. — Что я маленькая…
— Запомни — папе ни гу-гу. Это наш самый большой секрет.
— Мы с тобой, мамочка, настоящие секретницы. Как лисички-сестрички! Хи-хи…
— Если он узнает — все пропало…
— Так я ему и сказала! Пусть только попробует
