себе заснуть. Я могу разобраться с дерьмовыми последствиями уведомления о выселении завтра и разработать план действий, но пока не взойдет солнце, здесь только я и Тарзан.
Мой палец зависает над кнопкой включения, и я глубже зарываюсь в подушки, когда Тарзан ложится прямо на мой клитор. Я мягко нажимаю до тех пор, пока первая вибрация не прокатывается по моему телу подобно землетрясению.
— Ммм, черт, — шепчу я в своей затемненной спальне, чувствуя, как восторг и наслаждение пульсируют в моих венах, помогая мне расслабиться.
Все мысли об уведомлениях о выселении и тупых мудаках из бара стираются из моей головы, оставляя лишь мысли о Кхале Дрого, нависшем надо мной. Пока мой палец проводит по изогнутому корпусу Тарзана, увеличивая силу, злобная ухмылка Кхала Дрого расширяется, а его глаза горят обещанием опасной ночи.
Черт, это будет классно. Я это чувствую.
Мое тело вздрагивает от мощных вибраций, когда тихий стон срывается с моих губ. Свободная рукой опускаюсь к своей груди и провожу по коже, вызывая волну мурашек, распространяющихся по телу, отчего покалывает соски. Я откидываю голову назад, стараясь не забывать дышать, пока моя спина отрывается от матраса.
Я прибавляю скорость еще на несколько уровней, и интенсивность шокирует мой организм.
— О, блядь, да, — хриплю я, зажмуривая глаза и погружаясь в себя, пока все мое тело извивается. Мое дыхание становится резким, жестким, но я даже не близка к тому, чтобы кончить. Если мне удастся продержаться до тех пор, пока солнце не заглянет в окно моей спальни, я буду очень счастлива.
"Игра престолов" продолжает играть на заднем плане, и в ней меняются сцены, но к черту Кхала Дрого. Теперь это касается только меня, и только меня.
— О, чеееееерт, — простонала я сквозь стиснутые челюсти, раздвигая ноги пошире и отчаянно желая, перевернуться на колени и почувствовать, как твердый член вонзается глубоко внутрь меня. Конечно, я могла бы отнести это дерьмо в душ и присосать к стене одного из моих многочисленных силиконовых друзей, но это не то же самое. К тому же, если я остановлюсь, чтобы разобраться с этим, то только испорчу то, что у меня сейчас происходит, а я не люблю портить хорошие вещи.
Я чувствую сладкую истому глубоко внутри себя и стону от нарастающей интенсивности. До оргазма осталось недолго, но я хочу, чтобы он длился как можно дольше. Я не готова почувствовать конец этого.
Пальцами касаюсь своих сисек, нежно сжимая их, в то время как Тарзан энергично массирует, дразнит и боготворит мой клитор. Готовая к большему, я включаю Тарзана чуть сильнее и извиваюсь под его безжалостной вибрацией. Распахнув глаза, я смотрю в белый потолок, в то время как рукой тянусь к голове, хватаясь за спинку кровати и сильно сжимая ее. Я впиваюсь ногтями в мягкий материал и тяжело дышу.
— Блядь, блядь, блядь, блядь, — хриплю я, когда неистовая сила Тарзана быстро начинает брать надо мной верх.
Мой оргазм нарастает, усиливаясь с каждой вибрацией, вырывающейся из Тарзана. Внутри меня все сжимается, и я зажмуриваю глаза, готовясь к неизбежному. Так чертовски близко.
— Да, — шиплю я, зная, что это перевернет мой мир. Еще несколько секунд, и я изменю свое имя на миссис Тарзан.
Он подкрадывается все ближе и ближе. Я на гребаном краю, более чем готова к тому, что Тарзан сбросит меня в пропасть.
— О-о-о, черт, — хриплю я, готовая потерять себя. — Черт, черт, черт.
Моя спина выгибается еще чуть-чуть, а подбородок поднимается выше, когда я еще больше откидываю голову на подушку. Мои сиськи жаждут внимания, которого я не могу им дать, так же как моя задница и киска кричат о том, чтобы их хорошенько оттрахали, но сегодня все внимание на Тарзана, и, черт возьми, я знаю, что он справится — он уже справляется.
Я прямо тут, готовая упасть с самого высокого утеса, когда Тарзан начинает дымиться и гореть на моей коже.
— АХ. БЛЯДЬ, — визжу я, отрывая Тарзана от своего клитора и швыряя его через всю комнату. Он врезается в стену, и оргазм стихает до постыдной боли, оставляя мое тело еще более возбужденным, чем это было раньше.
Тарзан вспыхивает на полу моей спальни, и я в панике вскакиваю с кровати и мчусь к нему с бутылкой воды с прикроватного столика.
Вылив на него воду, смотрю на его обугленные останки, чувствуя, как весь мой мир рушится вокруг меня. Неужели я прошу так много — просто кончить, не угрожая сжечь мой клитор прямо внутри моего тела? Ради всего святого. Почему мне так не везет?
Я опускаюсь на колени, ничего так не желая, как заплакать, глядя на то, что когда-то было моим лучшим другом.
— Неееет, — вздыхаю я, пока он дымит, сообщая мне, что мой роман с Тарзаном наконец-то подошел к своему сокрушительному концу, и у меня не осталось ничего, кроме сломанных и использованных игрушек, которые остались в ящике моей кровати. Наверное, я заеду в магазин, чтобы выяснить, какие батарейки им нужны, хотя могу ли я действительно позволить себе новые батарейки, когда у меня просроченная арендная плата, которую необходимо оплатить?
Черт. Я облажалась, и не в хорошем смысле.
Пока я собираю с пола останки Тарзана, раздается тихий звук телевизора. Полагаю, арендодатель просто добавит уничтоженный ковер и следы от пятен на стене к моей растущей сумме долга за эту дыру.
Уверенная, что Тарзан не собирается снова самопроизвольно воспламениться, я выбрасываю его в мусорное ведро и падаю на кровать, уронив голову на руки.
Добро пожаловать в мою гребаную жизнь. Это настоящий шторм дерьма. Всегда что-то идет не так.
Было время, когда у меня все шло действительно хорошо. Не то чтобы я платила аренду на несколько месяцев вперед или что-то в этом роде, но у меня было достаточно сбережений, чтобы позволить себе отдохнуть недельку-другую. Работа по ночам в клубе в центре города — не совсем то, чем я хотела бы заниматься в своей жизни, но чаевые были неплохими — просто недостаточно хорошими. Мне приходилось вкалывать каждую ночь, работая в две смены, чтобы получить лишнюю стопку наличных. У меня было достаточно денег, чтобы дать себе столь необходимый перерыв, когда мой подонок-отец наконец выследил меня и ворвался в мою дверь с решимостью забрать все, что, по его мнению, ему причитается.
Я думала, что здесь я в безопасности. Я оставила его жалкую пьяную задницу валяться в пыли четыре года назад и никогда не оглядывалась назад. Он
