забрал все, что я скопила, мою арендную плату, мою еду, даже мой гребаный телевизор. Мне повезло, что миссис Браун, живущая дальше по коридору, предложила мне свою старую машину в обмен на небольшую помощь в выполнении дел по дому, которые для нее уже не так просты.
Отец оставил меня ни с чем, уставшую и измученную, не имеющую возможности дать ему отпор. Думаю, пройдет еще несколько месяцев, прежде чем этот засранец снова попадет в беду и снова ворвется в мою жизнь. Может быть, уведомление о выселении — это замаскированное благословение. Может, возможность начать все сначала — это именно то, что мне нужно, чтобы больше никогда его не видеть. Но он просто выследит меня, как всегда.
С тех пор я пытаюсь встать на ноги, но у меня не так много двойных смен, которые я могу выдержать, прежде чем усталость овладеет мной. Кроме того, я на собственном опыте убедилась, что чаевые не растут, когда ты практически спишь, прижавшись головой к барной стойке.
С момента визита отца я каждый месяц задерживаю арендную плату, и, хотя я объяснила хозяину свою ситуацию, я не виню его за то, что он хочет выгнать меня отсюда. Черт, если бы ситуация была обратной, я бы, наверное, поступила точно так же.
Я люблю свою квартиру, хотя в ней нет ничего особенного. Дверцы шкафов отваливаются, а на стенах более чем достаточно следов от предыдущих жильцов, но она моя. Я работала ради нее, и в трудные времена, когда я не знала, что будет дальше, она была моим спасением. И теперь у меня есть тридцать дней, прежде чем у меня все это отнимут.
Мой домовладелец — скотина. Черт, может, это несправедливо. Он только тогда скотина, когда его глаза неизбежно начинают блуждать по мне. В большинстве случаев его проверки не так уж плохи. Ухмылка появляется только в конце, когда его работа выполнена. За эти годы было несколько предложений руки и сердца и несколько пьяных визитов с вопросом, готова ли я потрахаться, но он всегда уважал мое личное пространство, когда я просила его уйти. Я знаю, что это действительно не идеальные качества для арендодателя, но могло быть и хуже. Несмотря на уведомление о выселении, я считаю, что мне повезло.
Моя вечеринка жалости только начинается, когда я собираюсь лечь обратно на подушку и погрузиться в ванночку с полурастаявшим мороженым, но пока я пытаюсь забыть о своей ужасной ночи, моя маленькая квартира погружается в полную, абсолютную темноту.
Телевизор выключается, унося с собой Кхала Дрого, а свет над моей кроватью гаснет.
— КАКОГО ЧЕРТА НА ЭТОТ РАЗ? — спрашиваю я.
Я стону, более чем готовая закатить чертову истерику, даже если это означает разбудить моих соседей в соседних квартирах.
Как одному человеку так чертовски не везет? Что я такого сделала, чтобы заслужить это дерьмо?
Вслепую нащупывая прикроватный столик, я кладу тающее мороженое обратно на него. У меня вырывается долгий вздох, когда я опускаю голову на руки, чувствуя, как тяжесть всего мира ложится на мои плечи. Несмотря на то что мой домовладелец обычно исправно платит по счетам за коммунальные услуги, я представляю, как он негодует из-за того, что я ему задолжала. Отключение электричества — это, должно быть, его долбаный способ сказать мне, чтобы я катилась к черту.
Я сдерживаю крик, когда шарю по темной кровати в поисках своих трусиков, и как только я натягиваю их на место, я срываю с себя одеяло и шарю вокруг прикроватной тумбочки в поисках старой резинки для волос. Скрутив свои светло-каштановые волосы в неряшливый пучок и не сумев найти тапочки, я беру баночку с мороженым и тащусь в коридор.
Я чертовски устала. Я бы сделала все, что угодно, лишь бы иметь возможность просто закрыть глаза и забыть, что моя жизнь такая дерьмовая, какой она кажется, но вот я здесь, застрявшая в этом ужасном положении. Взяв телефон в другую руку, я включаю экран и использую его, чтобы видеть дорогу, когда встаю с кровати и бреду обратно на кухню, решив проверить, есть ли электричество у моих соседей или это действительно только у меня.
Прохладный порыв воздуха обдувает мое лицо, когда я с усмешкой запихиваю баночку с мороженым обратно в морозилку. Не уверена, что от этого будет много пользы без электричества, но девушке остается только надеяться.
С трудом пробираясь по темной квартире, я добираюсь до входной двери и отодвигаю три засова, прежде чем открыть ее и выглянуть в коридор. Там царит кромешная тьма, если не считать небольшого свечения фонарика в противоположном конце, исходящего из маленькой квартиры миссис Браун.
— Ты в порядке, Шейн? — спрашивает она старым, скрипучим голосом, который обычно бывает у пожилых людей.
— Я в порядке, — отвечаю я. — Вам что-нибудь нужно? У вас есть свечи?
— Все, что мне нужно, — это приятный рослый молодой человек, который заставит меня снова почувствовать себя женщиной.
— Нам обоим, — бормочу я себе под нос, прежде чем широко улыбнуться ей. — Если я вам понадоблюсь, просто постучите в дверь.
— Спасибо тебе, дорогая. А теперь иди спать. Я уверена, что к утру электричество восстановится.
Она закрывает дверь, и свет ее фонарика исчезает, снова оставляя коридор в полной темноте. Я нажимаю кнопку "Домой" на своем телефоне, и он снова загорается, пока я закрываю свою дверь и задвигаю засовы. Я дважды проверяю все три засова, пока не убеждаюсь, что мой маленький дом в безопасности, и начинаю пробираться обратно в свою комнату.
Индикатор на моем телефоне продолжает гаснуть, и мне приходится несколько раз нажимать кнопку, чтобы увидеть, куда я иду. Я не из тех, кто спит в полной тишине и темноте. Я всегда спала с включенным телевизором, чтобы заглушить шум города за окном, но сегодня мне просто придется это вынести.
Пока я иду по короткому коридору, мое внимание привлекает движение в мягком свете. Я поднимаю голову и вижу темную фигуру в капюшоне, выходящую из моей спальни. Я судорожно хватаю ртом воздух, мои глаза расширяются, а сердце начинает бешено колотиться.
На мгновение я замираю, уверенная, что мой разум играет со мной в темноте. Я трижды моргаю, пытаясь заставить темную тень исчезнуть, но когда маленький коридор наполняется истошным хохотом, я разворачиваюсь на пятках и убегаю, черт побери.
Это не гребаный обман разума. Кто-то в моей квартире.
Громкий пронзительный крик вырывается из моего горла, когда я достигаю конца коридора и оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть большую
