«Приснится же такое», – подумаю я и прикурю сигарету. Потом бесшумно на цыпочках прокрадусь в детскую комнату и буду целовать в пухлые щёчки двух сопящих ни о чём не подозревающих близнецов. Сзади подойдёт жена.
– Ты чего? – спросит заспанным, но до боли приятным голосом.
– Да вот перед работой, зайду, думаю, чмокну своих ненаглядных карапузов! – пытаясь выпутаться, растерянно отвечу я.
– Какой работой? – произнесёт она удивлённо. – Выходной же!
Ах, сколько бы я отдал за то, чтобы это был сон.
Под колпаком
Если верить моим расчётам, наступила двадцать пятая ночь нашего заточения. Мы сидим за небольшим, но довольно увесистым деревянным столом, молчим, и словно загипнотизированные смотрим на огарок свечи. Пламя сбивается, прыгает то вверх, то вниз, когда оно погаснет, нас проглотит чёрная безответная тьма. Мы – это три мужчины и одна женщина. Наш возраст примерно одинаковый, или, по крайней мере, разница не особенно ощутима. Никому из здесь присутствующих я бы не дал более тридцати лет, в том числе и себе. Мы находимся в каком – то непонятном помещении, в нём нет, ни окон, ни дверей, нет даже кроватей и туалета. Оно квадратное и довольно вместительное предположительно восемь на восемь метров. Стены обшиты толстыми не обтёсанными досками, почерневшими от времени. Из потолка свисает конец огромной металлической трубы с лестницей из прочно сваренной арматуры. Однажды мы поднялись по этой лестнице и оказались на воле, но торжество наше длилось не долго. Жилище было полностью погребено под снегом, на поверхности находилась лишь эта самая труба, возвышаясь метра на три – четыре. Сильная снежная пурга не оставила нам ни единого шанса на раздумье, очень скоро мы покорились её воле и спустились вниз. Самое страшное, что мы совершенно не помним как оказались в этом месте. Однажды мы проснулись и выпучили глаза от удивления, вот и всё, что мы помним. Один раз в неделю обязательно в то время когда каждый из нас спит, на столе каким – то необъяснимым образом появляется пища, вода, свеча и коробок спичек. Своих прежних имён мы тоже не помним, и поэтому придумали друг – другу смешные и незатейливые клички. Меня нарекли «Философом», наверное, потому, что говорю обдуманно и надолго ухожу в себя. Я не протестую, мне всё равно, как в прочем и остальным. Второго из мужчин самого болтливого маленького ростом, мы, не задумываясь, назвали «Боб». Третий долговязый и бесформенный получил имя «Винт», а женщину единогласно и безоговорочно мы назвали «Ласка». Она расцвела в улыбке и наградила каждого из нас горячим поцелуем в щёку. Вчера я сконструировал что – то похожее на биотуалет из пустых пластиковых бутылок, которые совершенно фантастическим образом появляются на нашем столе и заслужил ещё один не менее приятный поцелуй. Ласка очень довольна, хотя ей особенно неудобно и должно быть неприятно в душе справляться в изготовленный мною агрегат, я обязательно усовершенствую его, когда снова накоплю бутылок. Мы её очень любим и стараемся хоть как – то скрасить её наверняка незаслуженные страдания в этом проклятом снежном плену. Мы облачены в довольно тёплые одежды, я думаю, что после того как нас усыпили и стёрли память, нас и одели в эти костюмы.
– Совсем погасла, – тихим голосом произнесла Ласка.
– Да, ничего не поделаешь, – отозвался Винт.
– А я люблю ночь, какого чёрта, как вы думаете? Может я сын дьявола? – заливаясь хохотом, выдал Боб.
– Типун тебе на язык, Боб. Как ты смеешь упоминать нечистого? – ответила Ласка.
– В самом деле, Боб. Это очень плохая шутка, – произнёс я, выделяя в голосе ноту негодования.
– Давайте спать, – сказал Винт. – Новая свеча не появится, пока мы бодрствуем, а по моим подсчётам сегодня стоит ожидать и еду.
– Хоть бы что-нибудь горячее, вроде супа или котлет, – глотая слюнки, добавила Ласка.
– Ага, как же, раскатала губу, – промычал Боб. – Ты кстати сегодня к кому прижмёшься? Может снова ко мне, вчера нам было так хорошо! Помнишь Ласка?
– Только через мой труп, – гордо ответил Винт.
– Это не сложно сделать, коротышка.
– Рискни здоровьем!
– А это идея, Винт.
– Ты это нарочно, Боб? Твой юмор унижает меня, – вмешалась Ласка.
– Я шучу, сестрёнка, а что ещё остаётся делать? – возмутился Боб.
– Ещё одна шутка подобного характера и тебя скинут с трубы, – ответила Ласка.
– Да, и кто это сделает? Философ? Винт? А может ты сама, а сестрёнка? – прокряхтел Боб, укладываясь на холодный дощатый пол.
Я почувствовал, как злость начинает вскипать в моих жилах. Ещё немного и я нападу на этого наглеца.
– Уймись, Боб. Ты слишком разошёлся, – выпалил я.
– Ложитесь же спать, – послышался голос Винта.
– Спать так, спать, – прошипел Боб. – А все же к кому прижалась Ласка?
– Ни к кому, успокойся, я сплю одна. Проклятая труба воет как раненый зверь, – полушёпотом ответила Ласка.
– Чёрт возьми, – думал я, уткнувшись лбом в деревянную столешницу. – Чудес не бывает, всё неспроста. Если у нас появляется пища, значит кто – то её приносит. Это не может быть призрак или что – то тому подобное. Этот кто – то, несомненно, человек. Но кто? Если мы сошли с ума и пища на нашем столе иллюзия, задаётся вопрос, как питаясь одной иллюзией, мы живём? Нет. Всё гораздо проще и я добьюсь истины, добьюсь, во что бы то мне ни стало.
Ветер усилился. Труба заревела ещё зловещей. Мысли расплываются, я медленно засыпаю.
Перед моими глазами какая – то чёрная завеса. Я нахожусь в полумраке, мне холодно и страшно. Не знаю почему, но мне кажется, что за этой завесой тепло и светит солнце. Я хочу туда. Я медленно протягиваю руку и касаюсь завесы. Пальцы тонут, а точнее вязнут, словно в разогретой мастике. Я с ужасом отдёргиваю руку назад, на пальцах остаётся вязкая, противная, чёрная масса. Какое – то странное невидимое поле сковывает моё тело, небо гудит и разрывается сотнями ярких вспышек. Раздаётся оглушительный звук взрыва, под ногами исчезает земля, я стремительно несусь вниз. Сон обрывается, я просыпаюсь. Мне чего – то хочется, в горле першит, руки самопроизвольно лазают по карманам. Вдруг до моих ушей доносится какой – то посторонний звук. Что это может быть? Винт и Боб сладко посапывают, Ласка тоже спит, я слышу её дыхание, но что – то ещё совершенно чётко тревожит мои барабанные перепонки. Темнота настолько плотная, что даже привыкшие к ней глаза не способны что – либо уловить. Звук характерен шмыганью носом, кто – то пытается уловить запах, с какой целью, вот вопрос?
Я медленно ощупал стол, надеясь найти свечу, но ничего не нашёл.
Что – то коснулось моей ноги. Очень медленно и бесшумно я опустил руку вниз, пальцы коснулись чего – то волосатого и тёплого. Неопознанное существо вздрогнуло, чуть двинулось вперёд и снова застыло на месте. Из моей памяти удалены моменты, связанные с прошлой жизнью, но в ней осталось ещё очень многое. Я знаю, что такое собака, кошка, я могу отличить медведя от кабана, но кто находится возле моих ног, с уверенностью сказать не решаюсь.
Винт прокашлял и перевернулся на другой бок.
Гостю это явно не понравилось, он рванул в сторону спящего Винта с совершенно бешеной скоростью. Раздался душераздирающий крик Винта, так способен кричать лишь человек угодивший ногою в волчий капкан.
– Твою мать, сука, кто откусил мою ногу?
– Что случилось? – ничего не понимая, спросил Боб.
Послышался визг проснувшейся Ласки. Я вскочил с места настолько неуклюже, что сумел перевернуть стокилограммовый вытесанный из сырой древесины стол. Это было наше спасение. Он грохнулся прямо на незваного гостя, и надёжно придавил его к полу. Звук, который извергло существо, заложил наши уши. Ничего не понимая, я упёрся грудью в кромку стола, стараясь тем самым усилить давление. По непрекращающейся вибрации я сознавал что существо по-прежнему живо и не оставляет попыток вырваться.
– Больно, сука, как больно, – продолжал кричать Винт.
– Давай сюда, Боб, – прокричал я.
– Где ты, Философ, что случилось?
– Сюда Боб, сюда.
Боб ринулся на мой голос, но запнувшись за ножку перевёрнутого стола, с грохотом рухнул на пол.
– Нос, я сломал нос, – истерично завопил Боб.
– Давай, Боб, давай. Хватайся за мою руку.
Я протянул левую руку в сторону Боба. Он понял, что от него требуется. Мы навалились на перевёрнутый стол вместе.
– Что – это? Кто – нибудь, мне скажет, что случилось? – прерывисто спросил Боб.
Что я мог ответить?
– Не знаю. Но что – то серьёзное.
Вдруг я вспомнил, что в моём кармане лежит коробок со спичками, чего—чего, а спичек у нас всегда в достатке. Дрожащею рукою мне удалось нащупать измятый коробок. Задерживая дыхание и пытаясь изо всех сил унять дрожь, я достал спичку и зажёг её. То, что увидели мои глаза, мозг никак не хотел принимать за действительность. Таинственным существом оказалась огромная крыса. Кромка столешницы передавила ей шею, но воздух продолжал попадать в легкие, она отчаянно боролась за жизнь, вырисовывая задними лапами резкие и опасные пируэты. Её когти были остры и невероятно длинны, это посильно чуду, что наши ноги ещё целы и невредимы, если не считать ранение Винта. Таких мутантов не способна создать природа, здесь явно замешен человек.
