• включаемые наряду с общими проблемами в целевые дискуссии вопросы, имеющие непосредственное отношение к проблемам отдельных адресных групп и рабочих полей, например, трудных подростков, наркологически зависимых лиц, бездомных, преступности среди молодежи, семейного консультирования и воспитания в приютах.
• непосредственно не соприкасающиеся друг с другом дискуссионные линии и последующие исследования, связанные с различными рабочими группами и рабочими полями, которые соотносятся с разными научными системами: политэкономии, теории государства, криминологией, психологией, психоанализа, педагогическими науками, социологией и т.д. Однако в своих подходах к другим социальным и прикладными наукам они не редко теряют свои специфические черты и растворяются в них.
Такая широта подходов позволяет вычленить, наиболее актуальные для исследования социальной работы проблемы:
• бедности (противоречия между обогащением и обнищанием населения; социальная ответственность бизнеса; стратификация населения и т.п.);
• духовности, социокультурной трансформации;
• влияние криминальной среды и криминальной субкультуры на массовое сознание населения;
• профилактики старения общества и обеспечение здоровой и активной старости;
• трансформации поло ролевых норм и стереотипов;
• национальной политики, межэтнических конфликтов, конфликтов вер и исповеданий и т.д.
1.2. ЧТО ТАКОЕ «ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛЬНАЯ НАУКА»?
По аналогии с другими отраслями человековедческого знания некоторые исследователи вводят сегодня понятие «гуманистическая социальная наука» (гуманистическая теория социальной работы). Разрешение проблем, отягощающих социальную ситуацию индивидуального или группового клиента социальной работы, в гуманистической социальной науке обусловлено активизацией личности индивидов, их эмоциально–волевым потенциалом, стимулирование которого вовлекает процесс реализации социально–позитивных технологий поистине неисчерпаемые внутренние ресурсы. Практика преобразований, осуществляемых без привлечения этого внутреннего ресурса, через «не хочу», показывает, что в таком случае использование даже значительных средств будет не эффективным.[13].
Социальная работа содействует выживанию клиента и поддерживанию стабильности его социального функционирования. В обществе, в котором потенциально возможно полное устранение голода и минимизация катастроф, в обществе, которое современные теоретики характеризуют как «постматериалистическое», с одной стороны, и «основанное на знании», с другой, в пафос борьбы за выживание уходит из центра социальных интересов. Сам факт превращения такой деятельности вид экстремального туризма, средства приобретения щекочущих мер ощущения за большие деньги, свидетельствует о том, что в современном социуме на смену опасностям и трудностям материального плана приходят опасности и трудности духовно–психологического плана.
Центральными проблемными узлами в этом аспекте можно считать постоянно воспроизводящиеся противоречия между безграничностью личностного самоосуществления индивида, права на которое признается за ним не только социальные социальной теорией, но и социальным законодательством, и потребностью в принадлежности, поиском микро и мезосоциальной обусловленности его бытия. В то же время индивиды в современном постиндустриальном обществе остро ощущают опасность утраты своей личностной и социальной идентичности. Российское общество с некоторыми комментариями можно отнести именно к такой стадиональной модели устройства, не упуская из виду что постиндустриализация, к сожалению, пока в ряде случаев выступает у нас как деиндустриализация.
Однако сознание людей, во всяком случае, интеллектуально передовых групп общества, уже усвоило ментальные достижения и идеологические установки именно такого, продвинутого этапа развития, соприкоснулась с парадигмами и реалиями информационного века. Поэтому выдвижение на первый план проблематики личностного самоосуществления как мощного ресурса не только индивидуального развития, но и совершенствования общества в целом, позитивного переструктирирования на этой основе его институтов и отношений, также актуально для нашей страны.
Между тем, в существующей иерархии социально-гуманитарных отраслей знания подобны парадигмальный акцент всегда находится «на стыке наук», в силу чего нередко отвергается и даже табуируется ведомственно организованной наукой или ведомственно мыслящими представителями указанной науки. Как представляется, именно традиции дисциплинарно–ведомственного размежевания поля научного знания на отдельном участке и делянки затрудняет осознания того непреложного факта, что на наших глазах формируется интегративная отрасль знания, имеющая свои предметом смысловой стержень человеческой сущности, человека в конкретике, его социальных связей и отношений.
В силу этого социальные науки выдвигаются сегодня в центр всей системы наук о человеке, методологии и методике познания индивида, группы и общества, снимая тем самым концептуально–методологический дефицит отдельных отраслей знания. Их предметный фокус и прикладное значение всегда характеризуется взаимопроникновением связей и закономерностей, затрагивающих различные стороны, аспекты, элементы личности человека и его социальной ситуации.
Представление о высокой роли индивида характерно вообще для демократической традиции человеческой мысли. Однако конец XX– начало XXI вв. сделали очевидной еще одну тенденцию: творчески созидательная личность структурирует социальные процессы, способствует их устойчивому развитию, пробуждает скрытые силы человеческой природы самого высшего порядка. Конечно, творческий потенциал личности может быть направлен на деструктивные цели, и даже наступивший век дает этому примеры – но именно креативная социально–ориентированная личность во всем богатстве своих проявлений способна выступить из сковывающих рамок как обыденного существования, так и эмпирического познания.
Приземленный позитивизм по–прежнему может создавать добротные основания для решения ряда стереотипных социальных задач. Различные отрасли социально–гуманитарного знания расширяют арсенал конкретных исследовательских методик, которые позволяют выявить достаточно тонкие и малозаметные возмущения однородности «социального поля». Но только на уровне методологического прорыва, даже концептуального эксперимента, возможно постижение общественных реалий в момент перелома, на бифуркационном отрезке их развития, в изучении нелинейных, циклических процессов, в соединении методов социальных наук с методами творческой деятельности. Методологический и конкретно– научный тезаурус в такие периоды обогащается значительными инновациями, однако потребность в обновлении исследовательского инструментария по–прежнему велика.
Подобная закономерность может быть прослежена не только на уровне общества и его групп, но и на уровне человека как индивида. Привычные представления о химико–энергетических процессах, обеспечивающих его физическую жизнедеятельность и, в конечном счете, социальное функционирование, в последние годы все более взрываются открытием новых способностей человека, неизвестных (или не признанных прежде) физических взаимодействий. Эти открытия обусловлены не только повышением точности и достоверности исследовательских методов естественных наук, которые сегодня могут зафиксировать, измерить и воспроизвести подобные феномены. Но также и тем, что в области антропологии, как и в социальных науках, переломные моменты пробуждают, если воспользоваться формулировкой академика Н.Н.Моисеева, «чувствительность к слабым сигналам» – и то, что прежде априори отвергалось, сегодня становится предметом изучения. В такие периоды размывается абсолютизм барьеров пространства и времени, и понятие безграничности Вселенной находит свое отражение в микрокосме человека.
Известный парадокс о том, что наука выступает способом удовлетворять свое любопытство за государственный счет, в меньшей мере относится именно к наукам о человеке и обществе. Не отрицая внутриличностной мотивации исследователя, следует указать, что социальные науки в современном обществе имеют два прагматических направления – в качестве информационного ресурса для принятия государством политических и организационно–управленческих решений и в качестве интеллектуального ресурса для принятия обществом каких– то взглядов, представлений, целевых установок.
Социальная наука всем корпусом своих достижений обосновывает суждение, более всего характерное именно для российского менталитета, и как ни странно, объективно истинное именное для современных условий: подлинный престиж в обществе достигается не личным богатством, а личным достоинством человека, его интеллектуальным и духовным богатством, его стремлением и умением обращать свой ментальный ресурс на пользу обществу в челом, каждому отдельному человеку. Характерно, что западная интеллектуальная традиция, четыре столетия концентрировавшаяся на идее мирского успеха и земного богатства как высшей ценности, также приходит к пониманию лишь относительной значимости богатства и наличия целой совокупности человеческих ценностей, которые не укладываются в систему материальных стимулов и не сводятся к ней.
