Казалось бы, для социальных работников, у которых практическая деятельность занимает особое место, отмеченная прикладная направленность не может быть недостатком. Однако акцент на «практическую вооруженность и готовность» вступает в противоречие с традициями субкультур, с ценностями гуманизма. Технологические практические навыки и знания нередко показывают свою беспомощность в условиях радикальной субъективации реально действующих структур и институтов. Да и собственно социальная работа многократно указывает на имеющуюся диалектическую взаимосвязь между знанием и его социальной основой. Для обсуждаемого вопроса это означает, что «практические навыки и технологии» не могут быть вечными и повсеместными.
Общеизвестно, что в наше время во всем мире растет спрос и увеличивается число людей, претендующих на государственное социальное обеспечение. Власть реагирует на это следующим образом:
• увеличением налогов;
• сокращением услуг, некоторые из них стали платными;
• увеличением сбора денег с населения (используя иные сферы);
• расширением общественного сектора для удовлетворения нужд населения.
Но единой социальной реальности не существует, реальностей много поэтому вопрос о том, кому помогать в первую очередь (кого считать бедным и угнетенным), сегодня крайне актуален не только с практических позиций, но и с собственно научных точек зрения. Общеизвестно, что в социальной работе не существует некой «иерархической лестницы категорий нуждающихся».
Социальные работники, как никто другой, знают, что современной культуре явно не хватает милосердия; данные знания они получают через практику, через научные и управленческие сферы. Однако и здесь реальность не всегда последовательна. И. Хейзинга отмечает, что « по мере того, как все больший размах приобретает преступность, возникает и терпимость, нередко граничащая с восхищением.
Еще одно препятствие, стоящее перед развитием социальной работы как науки связано с целым рядом моделей социальной защиты населения. Основная проблема состоит в том, что в России сегодня в реальности нет модели социальной защиты, эффективность которой определялось бы целенаправленной деятельностью. Основная задача ученых – не в том, чтобы предлагать те или иные конструкции, а в том, чтобы найти их в постоянно изменяющейся исторической системе. Данный научный поиск должен все в большей мере основываться на понимании того, что антиномичность и амбивалентность социальной деятельности становятся все более заметными характеристиками.
В современных российских условиях, когда одни вознесены, а другие подвергаются социальному исключению, и одним трудно быть справедливыми по причине того, что у них есть все, а другим – по причине того, что у них нет необходимого, – вести серьезные научные дискуссии о моделях социальной помощи – малопродуктивное занятие. Но в этот период необходимо достойно пережить, при этом не потеряв изначально заложенное социальное зерно, состоящее из антропо– и эгоцентризма. Социальные работники ратуют, безусловно, за приоритет личности, за реализацию индивидуального потенциала, но при наличии необходимых условий для всех. В какой–то степени данные противоречия снимают быстро растущие группы взаимопомощи и иные общественные организации, занимающиеся благотворительностью, однако слабо верится, что их деятельность будет сущностно рациональной и вокруг них могут собраться духовно здоровые структуры.
Когда мы говорим о том, что настало время взглянуть на социальную работу с иных позиций, когда мы полагаем, что она будет способствовать на данном историческом промежутке объединению всех общественных наук и они примут метод сущностной рациональности, который в большей степени, по сравнению с другими методами, отвечает современным исследовательским требованиям обществоведения в целом, – все это в совокупности указывает на нашу уверенность в том, что имеющиеся возможности социальной работы гораздо богаче, чем ее проявления. Преодолеть данное противоречие, создать условия для того, чтобы имеющиеся возможности получили статус «наличествующих» – одна из актуальнейших задач современной науки.
Необходимость объединения наук – не вымысел, а одни из ответов на требования времен. Многие ученые предупреждали об утрате культурой объединяющих ее идей и сил. П.А. Сорокин писал о наступлении Века неуверенности, М. Хайдеггер – об утрате ускоренности современного человека, К. Ясперс – о расширении человеком своего существования, при котором он должен жертвовать своим бытием. В условиях оторванности от себя, от культуры и природы человек ищет и эмерджентные функции, направленные на объединение. «Сила субъектов коренится в почти всеобщем отчаянном стремлении людей «принадлежат целому».
Социальная работа, выполняя посреднические функции на практическом поприще своей деятельности, уже имеет опыт объединения разных сфер и институтов. Она может стать одной из основ единения наук. Импульсы и мотивы, интересы и потребности, направленные на создание целостности общественных наук, имеются в самой культуре в целом, а также и в самой науке в целом. Ученые и в этом вопросе не должны забывать, что основным свойством материи является ее самоорганизация. Социальные работники, как и исследователи других наук, знают и другие свойства материального и духовного мира, которые своим образом свидетельствуют о единстве мира в целом, и науки в частности. Социальную работу в наше время можно отнести числу редких наук о человеке, где положительно оценивается попытка преодолеть изъян абстрактного человека.
Социальным работникам хорошо известно, что возможности преодоления социального зла и его последствий заложены в самой культуре, в совершенствовании ее возможностей. Процесс данного совершенствования идет одновременно как в целом по антропоцентрическому пути, так и индивидуально по эгоцентрическому пути. Понятно, что профессионал обладает свои ресурсом для участия в вечном человеческом процессе, где «всякая душа испытуема и утешена», однако опытный социальный работник, повидавший многое в жизни, имеет здесь и свои преимущества. В «Белых ночах» Ф.М, Достоевский писал: «когда мы несчастны – мы сильнее чувствуем несчастье других: чувство не разбивается, а сосредотачивается». Совершенствование возможностей социальной работы в России накладывает на благоприятное историческое нравственное поле; общеизвестный факт, что русские всегда обладали обостренным чувством справедливости, а их общинная жизнедеятельность способствовала распространению чувств равенства.
Сфера человеческих взаимоотношений наполнена нравственными оценками, и здесь линия этики роста однозначно уже не действует. Рост возможностей может быть не только добром, но и злом. Все соткано из противоречий, мы должны совершенствоваться не в стороне от того, что нам не нравится, а вопреки этому. Социальные работники (ученые, преподаватели, практики, управленцы) должны воспитывать в себе более острую чувствительность и к любви, и к ненависти. В России реальное повышение возможностей социальной работы связано не только с ее многоструктурным ростом; необходимо строить великое общество с реальной, мощной экономикой, без ложного социального мифотворчества, нужно найти свой путь в мировом многообразии и постоянно его совершенствовать.
ТЕМЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ:
1. Общее и особенное отечественной и западной парадигм социальной работы.
2. Основная проблематика научных исследований в области социальной работы.
3. Стратегические задачи современной теории и практики социальной работы.
4. Особенности генезиса понятийного становления отечественной теории социальной работы.
5. Сущностно-функциональная характеристика «социальной гуманистической науки».
РАЗДЕЛ 2. СОЦИАЛЬНАЯ РАБОТА КАК НАУЧНАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
2.1. СОДЕРЖАНИЕ И ПРИНЦИПЫ СОЦИАЛЬНОЙ РАБОТЫ
Каждое общество вырабатывает собственные варианты социальной поддержки, причем виды и формы их зависят от стадии социального развития, социально–культурных особенностей общества и этнических традиций населения.[26] Подобная деятельность исторически строилась на морально–религиозных основаниях и осуществлялась теми способами, которые были доступны людям в каждый конкретный момент. На смену «раздаточно–дележным отношениям» первобытного общества пришли милостыня, благотворительность (конфессиональная, государственная и индивидуальная), общинно–традиционное и государственно–регламентированное призрение слабых, увечных и нищих.
Принципы помощи в традиционном обществе были достаточно определены. Отметим ограниченность объекта: содействие оказывалось своим» – по религии, национальности, сословию, корпорации, но не чужим. В ряде случаев насильственно–жестокие способы регулирования судьбы бедняков: депортация, наказание кнутом, членовредительство, виселица (некоторые варианты законодательства о бедных получили в истории титул «кровавых»). Связь между «дающим» и «берущим» рассматривалась как органическая, отношения стоились не на базе закона, а на базе обычая, традиции. Те, кому оказывалась помощь, находились в позиции слабых, ущербных, зависимых. Они должны были принимать даяния и испытывать благодарность дающим. Важно указать также на произвольность и волюнтаризм в этой сфере: раздающие милостыню, организующие благотворительность действовали исключительно по собственному выбору в определении того, кому следует оказать помощь, чьими нуждами пренебречь.
