На следующий день непокоренные московиты закрепились в Чертолье. Территория, которую они занимали, напоминала треугольник, образовываемый большой стеной Белого города; внутри этого треугольника насчитывалось до тысячи стрельцов, к тому же Чертолье не пострадало от пожара. Московитяне – это еще одно прозвище, которое дали им иноземцы, – ожидали штурма Чертолья с лобовой стороны. Но капитан иноземных ратников, французский офицер Жак Мажерет, служивший ранее телохранителем у Бориса Годунова и Лжедмитрия I, перехитрил чертольских сидельцев. Он вывел своих мушкетеров через кремлевские Водяные ворота по льду и ударил в тыл московским стрельцам.
Поляки жестоко расправились с чертольцами, перебив многих защитников древнего урочища. Иноземные захватчики сожгли все дотла, сровняв с землей дома москвичей. Так в течение двух дней Москва обратилась в грязь и пепел, нетронутым остался лишь Кремль с частью Белого города.
Несмотря на невообразимое разорение, москвичи не подверглись унынию, а продолжали донимать осажденных иноземцев и уже к маю 1611 г. заняли часть Белого города. Интересно документальное свидетельство одного из осажденных – польского дворянина Махоцкого Николая-Скибора, служившего на этот раз уже другому самозванцу – Лжедмитрию II (благом для наемников всех мастей было то, что аферистов на Руси всегда хватало), прозванному в народе Тушинским вором: «Опасаясь, чтобы они (москвичи) не захватили все Белые стены вокруг нас, мы овладели меньшей их частью по ту сторону Неглинной, а именно – четырьмя воротами: Никитскими, Арбатскими, Чертольскими и Водяными…»
В описываемое время – XVII в. – в Чертолье жили дворовые люди, а уже через сто лет, в XVIII в., эта местность была густо заселена дворянами. Близость к Кремлю (даже в те времена, когда Москва уже не была столицей) определяла важное значение самого факта проживания на Волхонке. Неудивительно, что Чертолье всегда привлекало к себе повышенное внимание именитых и знатных поселенцев. До нашего времени дошли сведения о стоявших здесь усадьбах многих родовитых семейств – Вяземских, Волконских, Румянцевых, Лопухиных, Голицыных, Романовых и других.
Подземные ходы Чертолья
Многолетняя эпопея поисков библиотеки Ивана Грозного, известной как либерея, не обошла стороной и Чертолье, благодаря чему мы имеем возможность ознакомиться с интереснейшими сведениями о подземных ходах, ведущих из Кремля в центр современной Москвы.
В 1932 г. при разборе церкви Старой Троицы (или, как ее еще называли, Похвалы Пресвятой Богородицы, что в Башмачках) был найден подземный каменный склеп, а в склепе – плита с надписью, что под ней покоится небезызвестный Малюта Скуратов, убитый в 1570 г. во время Ливонской войны. Деревянная церковь на этом месте известна с 1475 г. В ней находилась чудотворная икона святого Николая. Церковь сгорела в 1629 г. На ее месте в 1694 г. был заложен новый каменный храм, построенный на деньги, завещанные в 1689 г. подьячим А. Шандиным. Церковь называлась также Старая проща, что указывало на наличие в ней чудотворной иконы. Человека, исцелившегося от чудотворной иконы, называли «прощеник», то есть прощенный Богом. Всего таких церквей, в которых находились чудотворные иконы, в Москве было три: Похвалы Пресвятой Богородицы (икона святого Николая), Николы Явленного на Арбате (икона Николы) и Параскевы Пятницы на Пятницкой улице (икона святой Параскевы).
Главный иконостас церкви Похвалы Богородицы принадлежал эпохе московского барокко. Иконы были написаны Кириллом Улановым. Москвичи очень почитали Николая Угодника, и в том числе и по этой причине «немцы», то есть иностранцы, называли московитян еще и николаитами.
Что касается сведений о захоронении в церкви Малюты Скуратова, одного из приближенных Ивана Грозного, то это не подтверждено документально, так как официальным местом его захоронения считается Иосифо-Волоколамский монастырь. Но легенда занятная.
На Ваганьковском холме, где ныне стоит Пашков дом, стоял двор Ивана Грозного. По древней легенде, между ним и подворьем Скуратова в Чертолье существовал подземный ход, остатки которого были обнаружены в 1980-х гг. археологической разведкой Музея истории Москвы. Древнее Чертолье славилось своими подземными ходами, по одному из них в сентябре 1812 г. пытался бежать из Кремля в Петровский дворец Наполеон.
Храм Похвалы Пресвятой Богородицы, что в Башмачках, 1880-е гг.
В начале 1930-х гг. инженер А.Ф. Иванов, разбирая чертежи храма Христа Спасителя, обнаружил в них интересную деталь – восточная часть храма имела на чертеже дверной проем, обозначенный пунктиром. Исследуя оставшиеся после взрыва цокольные стены храма, инженер пришел к выводу, что под каменной кладкой стены находится дверь. Разобрав кладку, Иванов действительно обнаружил под ней железную дверь, которая вела в мрачное подземелье в сторону Москвы-реки. Уходящие вниз ступени привели к туннелю в человеческий рост. Вскоре впереди появилось разветвление – левый рукав подземелья вел в сторону улицы Ленивки, правый – в противоположном направлении, к Соймоновскому проезду.
Интересно, что мощнейший взрыв, стерший с лица земли храм Христа Спасителя, не повредил подземный ход, что позволило двинуться дальше по левому туннелю, ширина которого стала уже меньше – около 70 сантиметров. Примерно под Всехсвятским проездом обнаружилась ниша – человеческие кости с остатками ржавых цепей. Видимо, здесь и находилась подземная тюрьма опричников. Судя по тому, как располагались скелеты, узники подземелья свои последние дни провели прикованными цепями к стенам туннеля.
Где-то в районе Ленивки вновь возникла железная дверь, она и вела в Кремль, к палатам Ивана Грозного. Подземный ход не заканчивался обнаруженной дверью, от нее шло еще одно ответвление – видимо, это и был подземный путь к Ваганьковскому холму от Чертольского подворья Малюты Скуратова.
К сожалению, пройти до конца подземного туннеля и удостовериться в правдивости древних преданий исследователю не удалось. Что же касается правого туннеля, то он в конце концов привел к Москве-реке, где и заканчивался. Подобное строение подземного хода позволяло проникнуть через Чертолье в Кремль по водному пути. Особенно ценным этот подземный ход являлся в зимнее время, когда Москва-река покрывалась льдом и не составляло большого труда незаметно подобраться к Чертолью.
На этом наш краткий исторический очерк о Чертолье заканчивается, и мы переходим к подробному описанию улиц этого древнего района Москвы.
Улица Волхонка
Волхонке повезло: в отличие от многих старых московских улиц ей удалось избежать переименований, и на протяжении прошлого века она сохраняла историческое название. До 1658 г. улица называлась Чертольской по урочищу Чертолье. Затем по указу царя Алексея Михайловича стала называться Пречистенской как часть дороги из Кремля к иконе Пречистой Смоленской Божией Матери, находившейся в Новодевичьем монастыре. Таким образом царь пытался стереть любое упоминание нечистой силы на карте Москвы. В XVIII в. восточная часть улицы получила название Ленивка. В то же время оставшийся отрезок улицы начинает называться Волхонкой. К середине XIX в. уже за всей улицей окончательно закрепляется имя Волхонка, вытесняя все прежние.
Кабак «Волхонка». Как пили в Москве
Укоренившееся название возникло по находившемуся здесь кабаку «Волхонка», расположенному в доме князя Волконского у Пречистенских ворот. Пречистенские ворота Белого города стояли на месте нынешней станции метро «Кропоткинская». В кабаке «Волхонка» часто любили бывать студенты расположенного неподалеку Московского университета, хотя посещение ими питейных заведений не приветствовалось. Кабак этот был известен в Москве как весьма буйный, известный драками и боями между принявшими на грудь посетителями.
Удивительно ли, что кабак дал название улице? Для старой Москвы – нет. Каких только кабаков не было в Первопрестольной… Одни названия чего стоят – «Истерия», «Карунин», «Хива», «Лупихин», «Варгуниха», «Крутой яр», «Денисов», «Наливки», «Ленивка», «Девкины бани», «Агашка», «Заверняйка», «Красилка», «Облупа», «Щипунец», «Феколка», «Татьянка», «Плющиха». Москвичи любили посещать питейные заведения, и не только мужчины.
Московский бытописатель Иван Кондратьев, сам большой любитель заложить за воротник, взялся и написал в 1893 г. об истории кабацкой Москвы:
«Любопытно хоть коротко проследить исторически, как наш народ шел к милой для него теперь отраве. До 1389 г. всякая питейная продажа в России была вольная, так же как и всякие харчевные припасы; но в упомянутом году ханы татарские, обладавшие Россиею, продажу и употребление крепких напитков строго запретили, что продолжалось до времен царя Иоанна Васильевича Грозного.
