— Как не будем? Никогда?..
— Никогда. На работу пора, и сон дурной снился.
— Сон — ерунда. А лучшее лекарство от кошмаров — интим.
— Мы же договорились.
— Ну да! Я не ревную вас. Как и вы меня. Свободная любовь! Так учили Клара Цеткин и Коллонтай (известные деятели мирового революционного движения, любительницы крылатого эроса. — прим. авт.).
Горчаков подскочил! Сердито бросил:
— Я просил. приказывал никогда не вспоминать эти фамилии.
— Почем-у? — пропела Лена.
— Ты с какого года?
— С семнадцатого.
— А я с десятого. Я прекрасно помню Цеткиных, Коллонтай и иных марксистов. Кстати, а откуда ты про них знаешь?
— Водопроводчик Витя рассказывал. Еще он сказал, что и вы марксист.
— С какого боку?
— Вы тоже сторонник свободной любви. Сколько женщин нашего города побывало в ваших объятиях!
— Лена, женщины и марксизм — вещи разные. Твой водопроводчик — осел. И. приготовь-ка мне лучше завтрак.
За завтраком Горчаков всегда просматривал газеты. Нет, нет, читать он ненавидел, собратья по перу раздражали его. Но он должен знать: не наступит ли катастрофа в ближайшем будущем? Что тогда? Где и как спасаться? Вот и сейчас, пробегая глазами первую полосу, пестрящую калейдоскопом мировых событий, Александр невольно отмечал: Гитлер грозит, Советы укрепляются! Добром это не закончится.
Опять перед глазами замелькали картинки его детства и чудовищные события Гражданской войны. Пьяная орда заваливается в их уютный дом в Петрограде и заявляет, что все имущество подлежит конфискации. Когда отец Александра начинает возмущаться, его избивают.
Хорошо, что не расстреляли! Некоторое время они обитали у родственников, надеялись, что прежний порядок восстановиться. Но наступил период, когда оставаться в столице стало опасно, над отцом уже витал слушок-приговор: «контрреволюционер». Поэтому однажды ночью родители и маленький Саша по чужим документам отправились на Юг. Тогда в поезде Александр и увидел карлика в кожаной куртке.
Потом был Ростов, смерть матери от тифа. Постоянное ожидание очередной пьяной своры. Недавно отошедший в мир иной отец Александра говорил: «Благоразумие не оставило наших генералов». И действительно, кто знает, что случилось бы, не объединись вовремя Колчак и Деникин, не двинь Колчак свои войска из Сибири на Юг, не перевези он сюда золотой запас. В результате и был создан нерушимый Южный бастион. Юденич и Врангель проиграли, а Колчак с Деникиным нет!
В 1920 году по инициативе обеих сторон изматывающая Гражданская война закончилась. Большевики так и не могли укрепиться на всей территории России. Но большая ее часть — Север с обеими столицами, Поволжье, Урал, Сибирь осталась под их контролем. Потом еще к ней присоединились населенная горцами часть Кавказа, все Закавказье и Средняя Азия. Красные отказались от самого слова «Россия», заменив его на «СССР». Другая же часть страны — Екатеринодар, Ставрополь, Ростов, Воронеж, Курск, Белгород, дальше на запад — Малороссия и Белая Русь образовали свое государство со старым названием «Российская Империя». Правда, никакой Империи не было и в помине. О царе остались лишь воспоминания, железный вождь Колчак уже почти два года как сложил свои диктаторские полномочия; теперь здесь господствовала демократия западного типа.
-. Так когда, Александр Николаевич? — не унималась Лена.
— Что когда?
— Спинку потереть?
— Успокойся, Лена, слишком частый интим вреден.
— Неправда!
— Правда. Ого, около Курска опять поймали перебежчиков.
— И что с ними будет?
— Поймали не наши. Так что ничего хорошего.
К северу от Курска проходила граница между двумя государствами; в последнее время участились попытки пересечь ее со стороны Советов. Видимо, число желающих жить в условиях коллективизации, голода, тотального террора все уменьшалось. Не так давно советским пограничникам был дан приказ: по всем перебежчикам открывать огонь на поражение. Гуманизм высшей пробы!
— Курск — совсем рядом с нами, — глубокомысленно заявила Лена.
Александр не ответил, его мысли прервал телефонный звонок. Он поднялся, снял трубку висевшего на стене большого черного аппарата. Женский голос возмущенно изрек:
— Он еще дома!
— Да, обдумываю тут разное. По работе, конечно!
— Может, уволишься? Я с удовольствием приму твое заявление. Будешь спокойно обдумывать все, что захочешь.
— Обманываешь. Без удовольствия.
— Негодяй!
— Скучаю, дорогая.
— Значит так, ваше сиятельство, отправляйся срочно на Ямскую.
— Зачем? — поинтересовался Александр у владелицы газеты и по совместительству главного редактора Алевтины Черкасовой.
— Убийство.
— Неужели в Старом Осколе кого-то убивают?
— Не просто «кого-то», а Зинаиду Федоровскую.
— Нашу ведущую актрису?!..
— С ней ты не спал?
— Я невинен, как младенец. Кто убийца?
— Тебе и предстоит выяснить. Будешь вести от газеты официальное расследование.
— А полиция? Как она меня воспримет?
— Твоя забота, — ответила Черкасова и положила трубку.
Недавно земское управление города решило поменять статус Старого Оскола, превратив его из небольшого сельскохозяйственного центра в новый Монте-Карло. Уже построили казино, крупный развлекательный центр, несколько небоскребов. Целый район выделили под этот проект, где и осуществлялось строительство, название ему дали Новый город. Но в Старом городе — даже машины редкость. Поэтому Горчаков поймал извозчика, и вскоре уже оказался на месте. Большой двухэтажный дом был оцеплен полицией. На известного в городе журналиста стражи порядка смотрели не слишком дружелюбно, он изрядно надоел им своими «саркастическими» статьями. Однако Александра это не смутило, он тут же завязал разговор с коренастым сержантом:
— Где случилось? В самом доме?
— Ага, — нехотя ответил тот.
— Мне бы пройти, посмотреть.
— Не положено.
— Я представитель прессы. Мы ведь не на Севере у коммунистов живем, чтобы оставаться в полном неведении.
— Не положено, — повторил сержант.
— Что ж, придется обратиться к Ивану Афанасьевичу. Имя городского головы никак не подействовало на коренастого полицейского. Он лишь скривился:
— У нас один начальник — Корхов Анатолий Михайлович. Даст добро — пройдете.
— Где его найти?
— Да вон он. Сам к вам идет.
Начальнику полиции Старого Оскола было немногим за пятьдесят, а выглядел едва ли не на семьдесят. Грузный, страдающий одышкой, он едва переступал больными ногами. Заметив надоедливого журналиста из «Оскольских вестей», развернулся было в другую сторону, однако проскользнуть мимо Александра не удалось.
— Ну? — недовольно буркнул Корхов.
— Здравствуйте, Анатолий Михайлович. Вы вроде не рады встрече?
— А чему радоваться? Я ведь не одна из ваших красоток, господин Дон Жуан.
Александр пропустил мимо ушей колкость начальника полиции и продолжал гнуть свою линию:
— Народ желает знать.
— Народу это безразлично, — окончательно рассвирепел Корхов. — Все вы, пресса.
— Как же вы нас ненавидите.
— А за что любить?
— Вы бы отлично смотрелись на соответствующей должности в коммунистической Москве или Ленинграде, — усмехнулся Горчаков.
— Почему?
— Там тоже не жалуют прессу.
Корхов посопел, слыть ненавистником прессы ему явно не хотелось. Поэтому следующую фразу он хоть и с трудом, но выдавил из себя:
— Что интересует?
— Кто убил? Какова цель преступления?
— Я не всезнайка.
— Версии есть?
— Версия — это только версия, — философски изрек Корхов.
— А можно мне пройти вовнутрь?
— Зачем?
— Но ведь убийство произошло в доме.
Корхов помолчал, посопел, затем махнул рукой: мол, что с вами писаками поделаешь. И отдал распоряжение пропустить Горчакова в дом убитой актрисы. Несмотря на внешнюю суровость, начальник полиции Старого Оскола слыл человеком душевным и сговорчивым. Некоторые даже задавались вопросом: как он вообще стал полицейским?
Федоровская занимала приличный каменный особняк с большим двором, садом и несколькими пристройками. Запертая в будке собака бешено лаяла и рвалась наружу. По лестницам и в прихожей сновали хмурые лакеи и плачущие служанки. Один из полицейских вызвался проводить Горчакова к конкретному месту убийства, сообщив по пути новые подробности дела.
Актрису убили в ее же спальне. Спать легла она поздно, попросила слуг не беспокоить. Никто и не заходил к ней. А тут рано утром депеша из Белгорода, передать велено в собственные руки. Личный секретарь Федоровской Наташа постучала к хозяйке. Ответа не последовало, тогда Наташа решилась зайти и увидела, что Зинаида Петровна мертва, преступник перерезал ей горло. Естественно — крики, паника, обмороки.
