5
Я говорил тебе о Боге,
Я говорил тебе о Боге,Непостижимое вещалИ об украшенном чертогеС тобою вместе тосковал.
Я тосковал о райских кринах,О берегах иной земли,Где в светло-дремлющих заливахБлуждают сонно корабли.
Плывут преставленные душиВ незатемненный далью путь,К Материку желанной сушиОт бурных странствий отдохнуть.
С тобой впервые разгадалиМы очертанья кораблей,В тумане сумеречной дали,За гранью слившихся морей.
И стали чутки к откровеньюНезримо веющих сирен,Всегда готовы к выступленьюИз Лабиринта бренных стен.
Но иногда мы чуем обаОшибки чувства и ума:О неужель за дверью гробаНас ждет неволя и тюрьма?
Все так же будет вихрь попутныйКрутить метельные снега,Синеть чертою недоступнойВдали родные берега?Свирелью плачущей сиреныТомить пугливые сердца,И океан лохмотья пеныШвырять на камни без конца?
(1908)
6. ПАХАРЬ
Вы на себя плетете петлиИ навостряете мечи.Ищу вотще: меж вами нет лиРассвета алчущих в ночи?
На мне убогая сермяга,Худая обувь на ногах,Но сколько радости и благаСквозит в поруганных чертах.
В мой хлеб мешаете вы пепел,Отраву горькую в вино,Но я как небо мудро-светел,И не разгадан как оно.
Вы обошли моря и сушу,К созвездьям взвили корабли,И лишь меня — мирскую душу,Как жалкий сор пренебрегли.
Работник Господа свободныйНа ниве жизни и труда,Могу ль я вас, как терн негодный,Не вырвать с корнем навсегда?
7
Я был прекрасен и крылат
Я был прекрасен и крылатВ Богоотеческом жилище,И райских кринов ароматМне был усладою и пищей.
Блаженной родины лишенИ человеком ставший ныне,Люблю я сосен перезвон,Молитвословящий пустыне.
Лишь одного недостаетДуше в подветренной юдоли,Чтоб нив просторы, лоно водНе оглашались стоном боли,
Чтоб не стремил на брата братВраждою вспыхнувшие взгляды,И ширь полей как вертоградЦвела для мира и отрады,
И чтоб похитить человекВенец Создателя не тщился,За что, отверженный навек,Я песнокрылия лишился.
8. ГОЛОС ИЗ НАРОДА
Вы — отгул глухой, гремучей,Обессилевшей волны,Мы — предутренние тучи,Зори росные весны.
Ваши помыслы — ненастье,Дрожь и тени вечеров,Наши — мирное согласьеТяжких времени шагов.
Прозревается лишь в книгеВами мудрости конец, —В каждом облике и мигеНаш взыскующий Отец.
Ласка матери-природыВас забвеньем не дарит, —Чародейны наши водыИ огонь многоочит.
За слиянье нет поруки,Перевал скалист и крут,Но бесплодно ваши стукиВ лабиринте не замрут.
Мы как рек подземных струиК вам незримо притечем,И в безбрежном поцелуеДуши братские сольем.
9
Просинь — море, туча — кит,
Просинь — море, туча — кит,А туман — лодейный парус.За окнищем мороситНе то сырь, не то стеклярус.
Двор — совиное крыло —Весь в глазастом узорочьи.Судомойня — не село,Брань — не щекоты сорочьи.
В городище, как во сне,Люди — тля, а избы — горы.Примерещилися мнеБеломорские просторы
Гомон чаек, плеск весла,Вольный промысел ловецкий:На потух заря пошла,Чуден остров Соловецкий.
Водяник прядет кудель,Что волна, то пасмо пряжи…На извозчичью артельЯ готовлю харч говяжий.
Повернет небесный китХвост к теплу и водополью…Я как невод, что лежитНа мели, изьеден солью.
Не придет за ним помор —Пододонный полонянник…Правят сумерки дозор,Как ночлег бездомный странник.
(1911)
10
Осенюсь могильною иконкой
Осенюсь могильною иконкой,Накормлю малиновок кутьей,И с клюкой, с дорожною котомкойЗакачусь в туман вечеровой.
На распутьях дальнего скитанья,Как пчела медвяную росу,Соберу певучие сказаньяИ к тебе, родимый, принесу.
В глубине народной не забытымТы живешь, кровавый и святой…Опаленным, сгибнувшим, убитым,Всем покой за дверью гробовой.
11
В морозной мгле, как око сычье,
В морозной мгле, как око сычье,Луна-дозорщица глядит;Какое светлое величьеВ природе мертвенной сквозит.
Как будто в поле, мглой объятом,Для правых подвигов и сил,Под сребротканным снежным платомПрекрасный витязь опочил.
О кто ты, родина? Старуха?Иль властноокая жена?Для песнотворческого духаТы полнозвучна и ясна.
Твои черты январь-волшебникТуманит вьюгой снеговой,И схимник-бор читает требник,Как над умершею тобой.
Но ты вовек неуязвимаДля смерти яростных зубов.Как мать, как женщина любимаСемьей отверженных сынов.
На их любовь в плену угрюмом,На воли пламенный недугТы отвечаешь бора шумом,Мерцаньем звезд да свистом вьюг.
О изреки: какие боли,Ярмо какое изнести,Чтоб в тайники твоих раздолийОткрылись торные пути?
Чтоб, неизбывная доселе,Родная сгинула тоскаИ легкозвоннее метелиСлетела песня с языка?
12
Сердцу сердца говорю:
Сердцу сердца говорю:Близки межи роковые,Скоро вынесет ладьюНа просторы голубые.
Не кручинься и не плачь.Необъятно и бездумно,Одиночка и палач —Все так ново и безумно.
Не того в отшедшем жаль,Что надеждам изменило,Жаль, что родины печальЖизни море не вместило.
Что до дна заметеноЗарубежных вьюг снегами,Рокоча как встарь, оноНе заспорит с берегами.
13
Холодное как смерть, равниной бездыханной
Холодное как смерть, равниной бездыханнойБолото мертвое раскинулось кругом,Пугая робкий взор безбрежностью туманной,Зловещее в своем молчаньи ледяном.
Болото курится как дымное кадило,Безгласное как труп, как камень мостовой.Дитя моей любви, не для тебя ль могилуГотовит здесь судьба незримою рукой!
Избушка ветхая на выселке угрюмомТебя изгнанницу святую приютит,И старый бор печально-строгим шумомВ глухую ночь невольно усыпит.
Но чуть рассвет затеплится над бором,Прокрякает чирок в надводном тростнике,Болото мертвое немерянным просторомТебе напомнит вновь о смерти и тоске.
14
Ты все келейнее и строже,
Ты все келейнее и строже,Непостижимее на взгляд…О кто же, милостивый Боже,В твоей печали виноват?
И косы пепельные глаже,Чем раньше, стягиваешь ты,Глухая мать сидит за пряжейНа поминальные холсты.
Она нездешнее постигла,Как ты, молитвенно-строга…Блуждают солнечные иглыПо колесу от очага.
Зимы предчувствием объяты,Рыдают сосны на бору;Опять глухие казематыТебе приснятся ввечеру.
Лишь станут сумерки синее,Туман окутает реку, —Отец, с веревкою на шее,Придет и сядет к камельку.
Жених с простреленною грудью,Сестра, погибшая в бою, —Все по вечернему безлюдьюСойдутся в хижину твою.
А Смерть останется за дверью,Как ночь, загадочно темна.И до рассвета суеверьюТы будешь слепо предана.
15
