Доктор поставил на пол посреди кабинета какой-то ящик и нажал на кнопку с надписью «РАЗОГРЕВ».
– Когда зажжется зеленая лампочка, суньте ногу вон в ту дырку, что на крышке. Я дам вам руку.
– На что мне ваша рука, мне нужна нога! – завопил Билл. Но тут зажглась зеленая лампочка, Кромсайт вцепился ему в ногу и затолкал ступню в дыру.
– Это просто небольшая профессиональная шутка, – усмехнулся доктор. – Мы, врачи, несмотря на внешнюю невозмутимость и хладнокровие, на самом деле иногда не прочь пошутить.
Наперекор всякой логике Билл почувствовал, что ему будет жаль расставаться со старой ступней. Лишние пальцы на ней были совсем недурны. А когда она превратилась в камень, ей стало очень удобно припирать двери, чтобы не закрывались, и отшвыривать с дороги всякие мелкие предметы.
– И когда начнется операция? – спросил Билл, заранее скрипнув зубами в предвидении долгой, сложной и наверняка мучительно болезненной процедуры.
– А она уже окончена, – гордо объявил Кромсайт. – Взгляните!
Билл вытащил ногу из дыры. Ему сразу бросилось в глаза, что ступни у него теперь вообще нет.
– Вы кретин, а не доктор! – завопил он, размахивая в воздухе культей. – Где моя ступня?
– Да ведь вы же и хотели от нее избавиться, разве нет?
– Но я хотел, чтобы мне ее на что-нибудь заменили! А теперь там ничего нет! – со слезами в голосе воскликнул Билл.
– Теперь там регенерирующая ножная почка военного образца системы «Марк-1». Посмотрите получше, рядовой!
И действительно, на конце культи сидела крохотная розовая почка, размером и формой больше всего похожая на вареную фасолину.
– Неплохо сработано, согласитесь! – Доктор стоял надутый от гордости, его красный нос болтался в воздухе, как спелый помидор на кусте. – Можно, я оставлю себе вашу старую ступню? Из нее получится отличное пресс-папье.
Билл выпучив глаза смотрел на крохотную почку. Она по-прежнему была больше всего похожа на вареную фасолину.
– Конечно, вы не должны наступать на эту почку, пока ступня не отрастет, – предупредил Кромсайт, протягивая ему костыли. – Мне очень жаль, но не могу же я вернуть вас в строй в мгновение ока. Придется вам потерпеть, пока она будет расти.
– И долго? – радостно ухмыльнулся Билл, примеряя костыли, которые оказались сильно помятыми и размеров на двенадцать меньше, чем надо.
– Боюсь, что довольно долго. Нельзя торопить матушку-природу.
– Это ужасно, – слукавил Билл, живо представив себе многие недели освобождения от службы, целые месяцы безделья, долгие годы окончательного выздоровления. – Я очень огорчен, что не смогу сразу же пойти в бой. Наверно, меня теперь навсегда спишут в нестроевые?
– Это дело командора Кука, – отвечал доктор. – Отнесите ему вот эту записку и не забудьте сказать, что мне нужна новая дверь.
Покидая кабинет доктора Кромсайта, Билл чувствовал, что стал килограммов на пятнадцать легче. Но не прошел он и полпути к апартаментам командора Кука, как у него началась нестерпимая боль в спине: костыли были уж слишком коротки.
Командор стоял у окна, сложив за спиной руки, и глядел вдаль. Билл попытался было отдать честь, но запутался в костылях и рухнул навзничь, как жук, перевернутый на спину. Командор выпучил глаза на это отвратительное зрелище, но потом решил сделать вид, что ничего не заметил.
– Вольно, рядовой, – скомандовал он. Как обычно, на нем была полная парадная форма, включая саблю, ружье, шарфы, аксельбанты, кнут и медали, которые раскрывались наподобие медальонов – внутри хранились презервативы. Все это венчала пышно расшитая золотом треуголка.
Командор отвернулся от барахтавшегося на полу рядового и вздохнул.
– Каким одиноким чувствуешь себя на вершине власти, – пробормотал он. – Взгляните в окно, рядовой. Что вы видите?
– Звезды, сэр, – отвечал Билл. – Из этой дыры больше ничего и не увидишь.
– Звезды, говорите? Что ж, такому близорукому тупице, как вы, наверное, и не дано видеть ничего, кроме звезд. Но я вижу там славу! Да, славу – и борьбу! Великое противостояние человечества и чинджеров. Жестокие битвы, изобилующие славными подвигами и героическим самопожертвованием. Каждый день смотреть в глаза смерти, выполнять свой долг, подвергать испытанию свое мужество – ведь верно?
– Так точно, сэр, – отвечал Билл, от души надеясь, что ничего подобного ему не предстоит.
– Превращать мальчиков в мужчин, девушек в женщин, трусов в героев, кошек в собак. Только перед лицом смерти ощущаешь всю полноту жизни. Конечно, кое-кому в силу обстоятельств приходится оставаться в тылу, чтобы обслуживать тех, кто сражается на передовой. Без нас, интендантов, нашим доблестным воинам не устоять перед противником. Возьмите хоть туалетную бумагу – вы, рядовой, когда-нибудь задумывались о том, какое стратегическое значение она имеет?
– Никак нет, сэр, – отвечал Билл, и ему уже не в первый раз пришла в голову мысль: а все ли дома у командора?
– Завезем слишком много туалетной бумаги – и им придется выбрасывать за борт боеприпасы или топливо, чтобы освободить для нее место. Завезем слишком мало – и они вместо того, чтобы драться, будут тратить все свое время на поиски заменителей. Из-за туалетной бумаги мы можем проиграть войну. Подумайте, мой сын, – целая грандиозная операция может кончиться неудачей из-за того, что им пришлось освобождать место для туалетной бумаги!
Билл подумал и решил, что у командора, должно быть, и впрямь не хватает шариков.
– Принимая решение об отгрузке туалетной бумаги, командир берет на себя огромную ответственность. Стоит чинджерам подсунуть нам хоть одно подложное требование на нее, и дело может кончиться истреблением всей нашей армии.
Билл кивнул, уже твердо убежденный, что у командора на чердаке не все ладно.
– Подумайте, какое значение имеет каждый десятичный знак. Стоит поставить не туда запятую… Послушайте, что у вас с ногой? Это не вы тот идиот, который постоянно здесь у меня что-нибудь ломает?
– Доктору Кромсайту нужна новая дверь, – поспешно сказал Билл. – И еще он велел передать вам вот это.
Командор Кук взял записку и принялся читать ее, сокрушенно качая головой и недовольно шевеля губами, когда ему попадалось трудное слово.
– Меня, наверное, нужно числить больным, – продолжал Билл, не теряя времени даром. – Лучше всего мне отлежаться как следует, пока ступня не отрастет снова, а на это, к сожалению, может понадобиться изрядное время.
Командор нахмурился.
– В моей части нет места солдатам-инвалидам. Чего доброго, вы будете думать только о своей почке и отгрузите слишком много туалетной бумаги нашим частям, которые мужественно сражаются на передовой, а из-за этого презренные чинджеры, того и гляди, возьмут верх.
– Да, мне лучше всего отлежаться, – вкрадчиво подтвердил Билл с искренней надеждой. – Это, конечно, для меня большая жертва – не участвовать в боевых действиях бок о бок с товарищами, но я заставлю себя лежать спокойно, стисну зубы и как-нибудь удержусь.
– Что-то мне не нравятся эти разговоры о том, чтобы лежать спокойно. Есть в них что-то подрывное. Попробуйте предложить что-нибудь еще, – сказал командор. – Что-нибудь более подходящее для честолюбивого идиота вроде вас.
– Я мог бы сидеть и пересчитывать коробки, когда их будут грузить, – тут же нашелся Билл. – Я здорово считаю.
– Нет. Пожалуй, я переведу вас в ВП.
– Куда-куда? – переспросил Билл.
– В военную полицию, кретин, – сказал командор. – Завтра в спасательную операцию отправляется «Баунти» с командой из отъявленных уголовников. Им нужен военный полицейский. Вы официально объявлены Героем Галактики – это как раз то, что нужно, чтобы держать их в руках.
– Прошу прощения, сэр, но я думаю, что особой необходимости во мне там не будет. Двигатель Блотера позволяет прибыть на место мгновенно. Мне просто нечего будет делать.
– Как раз наоборот. «Баунти» – это вам не какая-нибудь последняя новинка. По правде сказать, это тихоход, космическая «Мария Челеста» – всего лишь примитивная ремонтная баржа с приспособленным к ней фазовым двигателем. Корабль отправляется в район беты Дракона, где наши героические войска недавно вели тяжелые бои. Там повсюду дрейфует множество железного лома и покалеченных космолетов, которые надо подлатать и снова пустить в дело.
– А зачем посылать туда уголовников? И меня?
– В этом-то вся прелесть. Сразу решается множество проблем. Отправив туда всех заключенных, я освобождаю гауптвахту и избавляюсь от лишнего балласта. На фазовом двигателе большую скорость не разовьешь, так что, пока вы доберетесь до беты Дракона, у них кончатся сроки заключения, и они смогут сразу приступить к работе. А у вас тем временем отрастет ступня, и вы будете готовы вернуться в строй.
Командор отвернулся к окну.
– Я вам завидую, – произнес он голосом, полным лицемерия. – Может быть, вам даже доведется побывать под огнем. Конечно, вооружение на ремонтной барже не ахти какое, так что если вы все-таки доберетесь туда и вступите в бой с противником, шансов у вас будет немного. Какая героическая гибель! Как я вам завидую!
