...
– Это будет чертовски занимательное зрелище, – усмехнулся Новичок, пригубив свое любимое вино.
Первый город – Номии.
Глава 1. Ряд счастливых неудач.
Дорога перед трактиром. Кондар Двойной Удар, временно безработный.
Кондар медленно, пошатываясь, шел по улице. Он был пьян, расстроен и взбешен, а мелкий, противный дождь раздражал еще сильнее. Какого хорга! Он, демоны всех побери, сам Кондар Двойной Удар, первый человек, сумевший в рукопашную победить Алавара! Он силач, он знаменитость да он просто чертовски крутой мен! Да сам граф Розонти когда-то не побрезговал разделить с ним чашу вина! Так какого же хэша эти демоновы трактирщики смеют вести себя так с ним?! С ним! С самим Кондаром Двойной Удар!
– Гнилые стервятники, – раздраженно шипел благородный пьяница заплетающимся языком. – Всего то и попросил пару кувшинов вина в долг, а уж как развопились, как развопились! Я ж не задарма, я ж отдам. Когда-нибудь... может быть... Ну и что, что уже должен? Всего то пару тришей*! Не так это и страшно! Ненавижу!
С каждым словом, каждым нетвердым шагом мужчина распалялся все больше и больше. К тому же, скрытая за пеленами туч приближавшаяся к полнолунию луна делали из, в общем, довольно безобидного человека дикого зверя. Тщательно подавляемые в другое время кровожадные инстинкты вырывались из-под контроля. Хотелось рвать и метать. Ну, или просто набить кому-нибудь морду. Именно поэтому, словно из земли выросшая фигура огромного незнакомца воспринялась Кондаром подарком богов. С негромким рычанием, дико звучавшим в устах человека, он бросился вперед.
Взгляд со стороны.
Трактир, общий зал. Борн, трактирщик.
Борн привычно стоял за стойкой и лениво полировал очередной кинжал. Но когда его взгляд останавливался на впечатляющей фигуре одного из посетителей, тяжело вздыхал. Борн был очень совестливым негодяем. Эта пакость – совесть – мучила каждый раз, когда он, по своему обыкновению, совершал что-нибудь подленькое. Иногда, когда особенно страдал от укусов стражницы его порядком обветшавшей морали (почему-то зачастую это случалось с похмелья), даже подумывал о том, чтобы стать добропорядочным гражданином, держателем добропорядочного трактира. Но деньги! Деньги, чтоб их. Эти милые сердцу кусочки желтого металла, что согревают душу и один вид которых заставляет утихнуть голос совести. Вот и в этот раз, предав очередного друга, Борн страдал при виде его массивной фигуры, по традиции, заседающей именно в его трактире. Он даже подумывал о том, чтобы запретить Джавду приходить в его заведение, дабы тот своим видом не провоцировал излишнюю активность поганки. Однако сделать так, значит лишиться постоянного клиента. И дохода! Пусть маленького, зато стабильного. Нет, на это Борн пойти никак не мог! Потому предпочитал молча страдать, втайне даже гордясь своей выдержкой.
“К тому же, – успокаивал себя, – он сам виноват. И он, и его жена. В конце концов, женился бы как все, по расчету, а не любви, и не было бы проблем. Или коли б Элен научилась придерживать свой острый язычок, помня, что теперь она не дочь купца, а жена Джавда – ничего бы не произошло. Так что моя вина тут маленькая!”.
Однако совесть такие жалкие аргументы не устраивали, и она пилили, кусала, визжала и царапалась. Вредная часть души!
“Ушел бы он скорей!”, – тоскливо проныл про себя Борн.
Тут, прерывая его унылое самобичевание, неожиданно открылась входная дверь. “Кого это несет? Кому в такую мерзкую ночь дома не сидится?”, – удивился мужчина, поднимая взгляд на вошедшего. И испуганно замер.
Такого посетителя он не ожидал и не жаждал, даже если тот озолотит его с ног до головы: высокий, худой парень, абсолютно голый, если не считать белую повязку на бедрах, с мокрыми черными волосами, оттеняющими нереальную белизну кожи, странно-красивым лицом и алыми глазами. “Демон, – ужаснулся Борн. – По мою душу?!”.
Странный посетитель остановился на пороге с равнодушно-высокомерным выражением на лице, и окинул зал презрительным взглядом. “Убьет!”, – мысленно же ахнул Борн, не в силах даже закричать – так испугался.
– Ты кто такой будешь? Чего разгуливаешь посреди ночи в подобном виде? – услышал трактирщик грозный голос того, о ком только что размышлял. “Куда?! Хотя... Это же Джавд. Он нас точно спасет! Давай, прогони его!!!”. Люди в трактире, почувствовав поддержку знаменитого Джавда, немного расслабились и стали смотреть уже не столько испуганно, сколько угрожающе.
“Демон” перевел свой страшный взгляд на того, кто осмелился с ним так разговаривать и... неожиданно улыбнулся, помахав правой рукой. А в руке той... Борн даже глазам своим не поверил. “Он что, самоубийца?! Демон ли он или Темный бог – Джавду все равно, он подобного не простит. Но Красноглазый то шустр!”. Борн поймал себя на том, что чувствует восхищение пополам с немалой толикой зависти. В свое время он тоже пытался оказывать Элен знаки внимания, однако напрасно. А этот удостоился, значит. “Как она с ним не испугалась то?”.
Его предсказание сбылось быстро – с яростным рыком Джавд сорвался с места, бросившись на обидчика. Правда тот данного момента дожидаться не стал, заранее проворно скрывшись за дверью. “Все равно трындец тебе, паря”, – даже с каким-то удовлетворением констатировал Борн, и тут увидел, что сбежавшей то был не так прост. Вместо того чтоб запереть дверь и драпать со всех ног, он открыл её прямо перед Джавдом. Тот подобного не ожидая, вылетел на улицу на всей скорости. Дверь захлопнулась.
Это стало первым звоночком.
Второго, правда, не последовало. Вместо него зазвучал набат, когда через пяток минут в трактир зашел здоровый и невредимый (хотя и грязный) чужак. Постояв немного на пороге, он насмешливо посмотрел вокруг и, не соизволив сказать и слова, величественно проследовал на второй этаж. Ошалевший от такого поворота событий и подобной наглости Борн в полной прострации остался стоять внизу.
Пришел в себя далеко не сразу, да и то благодаря помощи со стороны: хлопнувшая за ушедшим посетителем дверь заставила вздрогнуть и очнуться. Пару минут он наблюдал за вытекавшим из трактира людским ручейком, а потом не выдержал и тоже рванул – было ужасно любопытно узнать, что же случилось с далеко не самым последним бойцом их города.
“Лучше б я этого не видел”, – тоскливо подумал Борн. Джавд, конечно, не считался лучшим, тот же Хромой Гиз его вполне уделывал. Но ведь и слабаком далеко не был! И чтобы его с такой легкостью, за такое время и до такой степени!
“С этим демоном лучше не связываться”, – только и успел сделать вывод из увиденной картины мужчина, как один из самых нетрезвых посетителей предложил отомстить чужаку за старину Джавда. Остальные, также не отличающиеся особой здравостью мысли, крик поддержали. А Борна, как хозяина, назначали предводителем священного похода. На его робкие возражения следовало неизменное: “Наше дело правое, нас больше и мы победим!”. Против пьяной толпы не попрешь – это трактирщик уяснил давно. Потому, как не был против, пришлось возвращаться в трактир и неохотно топать на второй этаж. Там, углядев полуоткрытую дверь и страстно надеясь, что ему повезет, и чужак или сбежал, или находится в другой комнате, Борн решительно постучал.
Трактир, общий зал. Джавд, средневековый бизнесмен.
Джавд любил свою жену. Конечно, в этом не было ничего необычного, не он первый испытывал столь возвышенное чувство ко второй половинке и не он последний. Но существовал ряд примечательных особенностей, которые делали Джавда объектом беззлобных и безобидных (во избежание потери важных частей тела) шуток. Джавд не просто любил, он боготворил и обожал свою жену. И столь трепетное отношение этого огромного, грубого, изукрашенного многочисленными шрамами (полученными не во всегда благородных драках) и не страдающего особо добрым нравом малого к милой малышке выглядело действительно примечательно. Рядом с этой невысокой, стройной, хрупкой красавицей высоченный, похожий на дикого зверя мужик вел себя будто малый ребенок перед строгой мамашей. Но самым примечательным в их паре было то, что и Элен была влюблена в своего мужа. В этом факте не сомневался никто. Даже он сам. А что еще, как не любовь, могли заставить молодую, славящуюся на весь города своей красотой девушку, дочь богатого и преуспевающего купца пойти против воли отца и выйти замуж за голодранца и разбойника? Нет, остепенившись, он бросил свое недостойное занятие. Он занялся честной работой, он из кожи вон лез, продвигаясь к вершинам в желании дать своей ненаглядной ту жизнь, к которой она привыкла. И пусть он был еще на середине пути, но для него и это был немалый подвиг. Их брак был идеалом, мечтой для многих, сидящих в этом трактире неподалеку от Джавда или за одним столом с ним. Ему завидовали и... сочувствовали. В бочке меда их счастливого супружества была разлита большая ложка дегтя. Джавд бешено, неистово ревновал свою красавицу жену. Ревновал к каждому мало-мальски привлекательному мужчине, находившемуся около неё в пределах видимости.
