ты выпей, — подает мысль Лидия. — Хотя, впрочем, ты и так пьешь.
— Мам, прекрати, — укоряет ее Марианна, старшая из двоюродных сестер Зои. — Рождество же.
— Так и я о том же, — откликается Лидия.
— Мам, тебе там помочь на кухне? — спрашивает Зоя. Страсти в комнате накаляются, причем не самым приятным образом. Ей очень хочется что-нибудь порубить, построгать.
— Понятное дело, — отвечает Джуди. — Лидия, за гостиную отвечаешь ты.
Судя по тону, она совсем не уверена, что Лидия справится. Когда Ларри только начал ухаживать за Джуди, Лидия высказывала неудовольствие тем, что братец ее спутался с женщиной без профессиональных амбиций и феминистских убеждений. Минуло почти полвека, но Джуди по-прежнему пылает тихим негодованием.
Стук в дверь. Зоя встает.
— Я открою. А потом прямо к тебе, мам. Отворяет Заку.
— Вернулся, — говорит она. — Я бы на твоем месте еще подумала, стоит ли.
— Как Ричард? — спрашивает Зак, снимая куртку.
— Нормально. Ужинает у двоюродных.
— Ты же сказала, что у матери.
— Они вместе поехали к двоюродным.
— Ты бы определилась с сюжетом.
— Ты бы не лез не в свое дело.
— А может, я хочу.
Зоя вытягивает руку, чтобы крепко ущипнуть своего противного младшего братика, он в ответ щиплет ее еще сильнее.
— Ай, — пищит она.
— Я теперь спортом занимаюсь. Нашел себе такой новый наркотик.
— Молодец, Зак. Просто молодчина. — Пауза. — А пишешь?
Нужно ли спрашивать? Стоит ли?
— Смотря что ты имеешь в виду под «писать», — отвечает Зак.
Зое остается надеяться, что в поисках вдохновения он не роется в семейном альбоме. Зак — до определенной степени знаменитость в телевизионном мире, автор сценария к расхваленному критикой психологическому сериалу «После революции»: он шел три сезона, неуклонно теряя популярность. А начиналось все весело, бодро, а также — по мнению всех представителей семейства Хеннесси — с недостаточно завуалированными отсылками к Лидии и ее детям.
Зоя хорошо помнила, как первое же искушение затмило весь здравый смысл Зака, и без того некрепкий. Лидия — типичная феминистка. За спиной у нее — демонстрации, выступления, отсидки во всех значимых местах. Ее лицо красуется на значках, плакатах и телеэкранах. Притягательный персонаж — что с несколько избыточным успехом продемонстрировал в своем сценарии Зак. Жизнь Зака изменилась в одночасье: он ваял пилотники в своей убогой квартирке — и вдруг шагнул в круг знаменитостей, а они ему навстречу. Последовали номинации, роскошные отпуска, подружка из селебрити, легкие наркотики. А потом — ряд отказов, расставание с подружкой, попавшее во все таблоиды, лечение в каком-то реабилитационном центре и возвращение в родительский дом с обещанием вновь завоевать их доверие и восстановить родственные и дружеские отношения.
— Ты говорил, у тебя появилась мысль по поводу нового пилотника? Про студентов-искусствоведов? Или киноведов?
— Выкинул в мусор. Старье.
— Если подумать, все старье. Талант в том, чтобы рассказать старую историю свежим образом.
— Я сам уже несвежий, — отмечает Зак. — Из глубокой заморозки.
Зоя протирает глаза, чтобы их не закатывать. Миллениальные терзания Зака ее сильно раздражают. Ему тридцать три, долго ожидавшееся золотое дитя, рожденное через девять лет после Зои, — иногда поколенческие различия слишком уж заметны.
— Будет мне кто с ужином помогать? — орет Джуди из кухни.
— Это она тебе, — поясняет Зак.
Зоя ему не противоречит — чего зря трудиться. Приготовление яств для праздничного стола — это мученичество, которому в их семействе подвергают только женщин. У отца, по крайней мере, есть своя разновидность мученичества: Ларри случалось стричь газон в жаркий июльский полдень, а еще он не раз увечил, калечил и распинал самого себя, ремонтируя в доме то, что человеку его возраста и умений ремонтировать не стоило бы. У Джуди, в зависимости от времени года, то спад самопожертвования, то подъем, все это достигает пика в праздники, когда нужно готовить, особенно если предполагается слишком много гостей и слишком много блюд. Понятное дело, терпеть эти муки в одиночестве не след: лучше с кем-то еще, в идеале — с дочкой.
— Мы еще не договорили, — предупреждает Зоя брата.
— Есть предложение: сосредоточься на собственных проблемах, — советует Зак. — А кроме того, выпей. Я б и сам выпил, если б не пытался «сохранять ясность сознания».
Зак после краткого пребывания на реабилитации постоянно сыплет такими обрывками мантр. У Зои мелькает мысль: не свидетельствует ли это о том, что слоган не обеспечивает достаточную вовлеченность таргетной аудитории? Впрочем, волноваться за Зака ей на сегодня надоело. Сделает она себе такой рождественский подарок. Да и маме давно пора помочь.
— Как там дела? — интересуется Зоя, вступая в материнское святилище.
— Если мы успеем подать на стол горячее до девяти, так только чудом, — сообщает Джуди. — Только чудом!
— Как раз время чудес.
Мать бросает на нее свирепый взгляд.
— Я тут с семи утра колочусь, а полезной помощи ни от кого ни на йоту. Доделывай салат — с того места, где Лидия бросила.
— Лидия и Марианна готовы помочь по первому сигналу, — докладывает Ларри, проходя мимо — принести еще льда с заднего крыльца. — И я, кстати, тоже предлагал свою помощь, много раз. Ты всех гонишь. Вежливым образом, разумеется.
Он походя чмокает жену в щеку.
— Лидия, может, и попала на первую полосу «Нью-Йорк таймс», — говорит Джуди, не потрудившись понизить голос, — но не соорудит и бутерброда, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. А Марианна занята детьми. А тебя, милый, я люблю больше всех на свете, но ты все-таки иди дальше.
— Слушаюсь и повинуюсь, — отвечает Ларри.
Зоя пытается вдохнуть жизнь в огурцы, изувеченные Лидией.
— Лидия у нас, конечно, особый случай. Но папа-то неплохой помощник.
— Твой отец всю жизнь работал как проклятый. Уж хотя бы вкусный рождественский ужин я ему за это да приготовлю.
Такой разговор с матерью происходит у Зои каждый год. Своего рода пролог к Рождеству.
— На Заке-то и сейчас пахать можно, — говорит Зоя, следуя давно расписанному сценарию.
— Зак столько месяцев работал на износ. Ему нужны мир и покой.
— Он же только с реабилитации.
— Из санатория для поправки здоровья. И зачем поднимать эту тему в Рождество?
— В Рождество, что ли, объявляется мораторий на правду?
— Я всего лишь прошу, чтоб на Рождество нам не портили настроение.
«Хорошее настроение», по определению Джуди Хеннесси, — это период времени, когда все семейство закрывает глаза на реальность и делает вид, что все у всех в порядке — так, как оно выглядит в рассказах Джуди знакомым. Зоя начинает гадать, чего там у матери на уме. А может, они с Заком действительно прилагают недостаточно усилий к
