неспешно отправился на "камчатку". Там, за задними рядами парт, по негласному правилу, ученики ставили сушиться свои мокрые зонты.
Громкий хлопок, раскрывающегося чуда японских технологий, заставил учительницу замолкнуть посреди фразы, а весь класс (включая чёртову Еремееву!) обернуться и насладиться моим триумфом! Небрежно подброшенный дорогущий японский зонт, плавно спланировал на своих "беспонтовых" собратьев…
Впрочем, в той жизни я про "понты" даже не догадывался. В "этой" я всё про них уже знал.
В конце концов, никто не пострадает, если я начну готовить себя к роли "иконы стиля"! Тем более, что всё уже придумано за меня…
Ну, а "иконка-то", вполне ничего себе, получилась! Даже Альдона чуть дернула уголками губ, увидев "явление хача народу", и комментировать мой внешний вид никак не стала. Что уже можно было смело счесть за комплимент! А Татьяна Геннадьевна — Верина мама, и одновременно наш "ВИА-шный" педагог по вокалу, так и вовсе, разулыбавшись, вынесла вердикт:
— Витя, какой же ты красивый! И совсем взрослый уже…
На что Верин взгляд, за миг до этого бывший нежным и многообещающим, завилял и уткнулся в потолок!
От полного погружения в образ "очеловеченного хача" меня отличали только продолжающие светлеть волосы. Перед этой поездкой я умучил парикмахершу своими "странностями", но теперь по бокам волосы были выстрижены коротко, а по центру зачесаны вверх и косо. Правда, не без помощи лака для волос "Прелесть"!
Увидев мой "креатив будущего" мама неопределенно хмыкнула и вынесла оценку:
— А… Ну-ну… Живенько так получилось… С лаком что ли?‥
Так или иначе, вне зависимости от того, понравился я Зацепину или нет, работа в студии кипела и через неделю у нас на руках были полностью сведенные и аранжированные "Феличита", "Дорога жизни", "Боевым награждается орденом", "Карусель", "02" и комсомольская "Только так победим"!
Кроме того, под аккомпанемент Клаймича на пианино, Татьяна Геннадьевна за полчаса напела на запись "Ягоду-Малину" и "Подорожник-трава".
Естественно, мама никогда не разрешила бы мне целую неделю торчать в Москве, прогуливая школу. А потому, прикрываясь "творческим авралом", удалось выцыганить только два раза "с субботы по понедельник. Но я не особо расстраивался… Свои партии, имея в голове заученный оригинал, я записал очень быстро, и все выходные мы с Лехой гуляли и ездили по Москве. А по вечерам, уже полным составом, сидели в ресторанах и даже сходили в кино на "Конец императора тайги" и французские "Четыре мушкетера".
"Император" случился от нечего делать — Вера допоздна задержалась в редакции, дописывая статью про выставку молодых художников, прошедшую в ЦДХ. А "на французов" нам даже пришлось отстоять длинную очередь в кассу! Советский народ французское кино любил, да и изобилием иностранного кинематографа избалован не был.
— А стариик Дюмаа измельчаал… — с совершенно серьезным выражением лица заявила Альдона, когда мы вышли из зала, после просмотра "киношедевра страны лягушатников".
Все захихикали…
Фильм был, скорее, про приключения умных слуг четырех тупых мушкетеров, а от Дюма в сценарии осталось только само слово "мушкетеры".
"Даже в фильме с Боярским Дюма больше! Впрочем еще увидите… Под Новый год…".
— Да, полный трэш, — не особо задумываясь, согласился я с оценкой просмотренного фильма.
Мдя… Надо не забывать следить за языком! Перевести английский "трэш", как "мусор", девчонки, естественно, смогли, а вот само выражение оказалось внове, и привлекло ненужное внимание…
Кстати, совместные работа и отдых весьма благотворно сказались на взаимоотношениях девушек. Незлобивый и легкий характер Лады, её высокая работоспособность и отсутствие каких-либо претензий на лидерство, заметно примирили наших девиц с её существованием!
Единственное обстоятельство, которое немного удивляло всех, кто его замечал — Лада меня побаивалась. Все остальные "напрягались" с Альдоной, а Лада выбрала объектом своих опасений, почему-то, меня.
«Да, и пофиг… Боится — значит уважает! Будем льстить себе так…»
Кстати, Верины посиделки со статьей о молодых художниках имели неожиданное продолжение.
Когда мы, в очередной раз, валялись в постели после бурной "возни", эта тема всплыла в нашем разговоре.
— Ну, кому отдашь… это же "моя" тематика. Молодежное творчество… книги, стихи, живопись… — Вера, прикрывшись большим махровым полотенцем, лежала поверх смятого нами белья.
Хотя, казалось, чего ей стесняться… спортивное тело идеально… грудь изумительна… Вопрос с интимной стрижкой мы полностью(!) уладили, и теперь никаких недостатков найти было невозможно, даже при желании.
— А песни? — "хитро" прищурился я.
— Разве что самодеятельность и бардовские… — засмеялась Вера, — других прецедентов пока не было! Ты хочешь, чтобы я о тебе еще раз написала?
Я неопределенно пожал плечами. Через некоторое время советская пресса и так про меня будет писать. А с собственной инициативой рядовой журналистке лучше не выступать. Обязательно поднимут вопрос о личной заинтересованности. Ну, его к лешему…
Так Вере и объяснил.
— У нас теперь, на повестке дня, литературное творчество масс… — Вера сладко потянулась, выгнувшись всем телом, поймала мой заинтересованный взгляд и покраснела.
— Что за литературное творчество? — без особого интереса спросил я, потихоньку отбирая у Веры полотенце.
— Ну, там… рассказы, повести… самих читателей… Вить! Время уже позднее… Мама и так догадывается, что у меня кто-то появился…
— Вот будет сюрприз, когда она узнает кто именно! — я улыбнулся во всю пасть.
Тут же, с громким хлопком, прилетело Вериной ладошкой по моему пузу. Хотя, если быть объктивным, скорее уж по "прокачанному прессу с шестью четкими кубиками"!
— Даже не шути так… — Вера крепко зажмурилась от ужаса подобной перспективы и решительно замоталась в отвоеванное полотенце.
— Зая, не бери в голову…
«Не-е, ну что я говорю?! Бери! И чаще…»
— Чему ты улыбаешься? — подозрительно заинтересовалась"Зая".
Нежелательность честного ответа для меня была очевидна и я, в очередной раз, толкнул тезис на тему "не пойманный — не вор".
— Даже у милиции восемьдесят процентов всех раскрытых пр… э… дел — это чистосердечные признания. Никогда не сознавайся, стой на своем до конца, что бы там ни было!
Вера послушно кивнула на многократно обсуждавшуюся нами тему и перевела разговор на свою работу в газете:
— Вот написал бы какой-нибудь рассказ для газеты… И я могла бы приехать в Ленинград, в командировку… Для работы с автором!
Мы одновременно представили себе эту "работу" и дружно засмеялись.
— Так если рассказ уже опубликуют, то какая еще может быть "работа" с автором? — спросил я, отсмеявшись.
— А ты напиши длинный рассказ, — не сдавалась, смеющаяся Вера, — чтобы продолжение было! Несколько продолжений!…
