Да я не про это "продолжение"… Вить! Вить!!… Виииит…я…
В понедельник мы с Клаймичем снова были на Огарева 6…
Я бы, конечно, предпочел встретиться с самим Щелоковым, но того не было в Москве, поэтому о проделанной работе отчитывались Чурбанову.
Впрочем, всё проходило "лучше, чем хорошо". Юрий Михайлович прослушал "02" и "Боевой орден" и остался впечатлен! Когда же мы прокрутили ему новую "Феличиту" (я, женское трио и вылизанная аранжировка), то замминистра демонстративно-удивленно развел руки:
— Ну, братцы! Это как другая песня… Лучше! Гораздо лучше!
"Братцы" — а особенно Григорий Давыдович, который неделю пробатрачил в студии Зацепина, остались весьма довольны такой оценкой.
— Юрий Михайлович! — я решил ковать железо, пока оно горячо, — надо бы новый вариант передать итальянцам, только как?
И захлопал глазами.
Чурбанов отмахнулся от несуществующей проблемы и повернулся к селектору:
— Борис, свяжись с итальянским посольством… Там от него культурный атташе к нам ходил, как его там… Не помню… пригласи-ка его ко мне…. Только вежливо!
— Есть, Юрий Михайлович, — коротко хрипнул динамик.
Чурбанов развернулся обратно к нам и Клаймич принялся, горячо расхваливая деловые качества и оперативность генерала Калинина, рассказывать о проблемах со студией.
Чурбанов снова связывается по селектору. В кабинет приходит Калинин и дальше следует долгое и малоинтересное обсуждение бюрократических и юридических препон на пути к заветной студии.
В итоге, Чурбанов берется помочь лично, но по количеству перечисленных проблем, я понимаю, что так же просто, как с итальянским посольством, вопрос со студией не решится.
Чтобы произвести на Калинина впечатление и не оставить осадка, что мы приходили на него жаловаться, я подал голос:
— Юрий Михайлович, а можно попросить Виктора Андреевича еще минут на пять задержаться?
Чурбанов вздернул брови, но жестом усадил, вставшего было генерала, обратно на стул.
— Мы, с Григорием Давыдовичем, тут песню записали ко Дню комсомола… Послушайте вдвоем… как она вам?…
Клаймич немного поколдовал над здоровенным катушечным магнитофоном, который мы притащили с собой, и кабинет заполнили первые сочные аккорды.
Начальный куплет исполнял Завадский, следом я и потом Клаймич, а в последнем припеве и скандировании к нам уже присоединились солистки, Роберт и Татьяна Геннадьевна. И все это в двойном наложении — как полноценный хор!
Песня закончилась. Наступила тишина.
Чурбанов встал.
— А, сильно… — он сделал несколько энергичных шагов по кабинету, — Начал с гимна милиции, а теперь получился гимн комсомола?!
Зять генсека, усмехнувшись, остановился напротив меня.
— Очень хорошая получилась песня… — поддержал замминистра Калинин, — а главное правильная! А что за "гимн милиции"?
Пришлось прокручивать "02", теперь персонально, для "милицейского завхоза".
Но… не пожалели! Не только мы с Клаймичем, но и хозяин кабинета смогли понаблюдать за тем, какое впечатление производит песня.
Калинин был в абсолютном восторге! Под конец, он даже стал вслух подпевать.
— Действительно! — ерзал на стуле, переполненный эмоциями генерал, — Юрий Михайлович это же получилось, как настоящий гимн! Наш гимн!
Клаймич сидел рядом с Калининым, поэтому пожимание рук, обнимание за плечи и дружеские потряхивания достались, именно, ему. Ну, да я не в претензии…
Довольный Чурбанов "пованговал":
— А теперь может и комсомольский гимн получиться!‥
Я "смущенно" потупился и начал "оправдываться":
— Да, меня… неделю назад… в ВЛКСМ приняли… А тут День рождения Комсомола… вот и навеяло…
«Ага!… — Это вы только что сказали "еб твою мать? — Вы с ума сошли, мы же в консерватории! — А, ну значит музыкой навеяло!‥ Гы!»
Оба генерала понимающе закивали и поздравили со вступлением.
— Вот бы на Праздничных концертах их и исполнить… У комсомольцев в октябре, а в ноябре уже и у нас годовщина! — продолжал эмоционировать Калинин.
«Дядя, как же удачно ты озвучил эту архиправильную идею!»
И я, буквально впервые, посмотрел на щёлковского хозяйственника без внутренней неприязни.
Клаймич воспрял, как боевой конь, услышавший сигнал горниста. И предоставившийся шанс упущен не был!
Присутствующие горячо принялись обсуждать тему "вот сама судьба велела, раз так случайно(!) всё совпало", "здесь бы голос Виктора хорошо бы прозвучал между Кобзоном и Лещенко", и тут Григорий Давыдович доверительно и осторожно высказал опасение, что возможно такой успешный "музыкальный старт юного дарования" на Праздничных концертах, вызовет недовольство маститых коллег по цеху и начнут возникать некоторые проблемы.
Упс… Мне, впервые, довелось увидеть "другого Чурбанова". Губы замминистра искривились в презрительной усмешке, глаза зло сузились, а пальцы правой руки стали выбивать по полировке стола заседаний какой-то нервно-рваный ритм:
— "Маститые коллеги"?‥ — прошипел он.
Клаймич поперхнулся посреди фразы, а расслабившийся было Калинин, подскочил на стуле и принялся "поедать" начальство преданным взглядом.
— Только мне сразу скажите… И "маститые коллеги" станут желанными гостями в сельских клубах и отдаленных гарнизонах нашей необъятной Родины… — голос Чурбанова, буквально, сочился презрением и высокомерием, — …или, вообще, я неожиданно поинтересуюсь законностью их доходов от гастролей…
Замминистра со значение посмотрел на Клаймича и Григорий Давыдович понимающе склонил голову, с трудом выдавив кривую улыбку.
В кабинете повисла гнетущая тишина.
Пришлось подать голос:
— Григорий Давыдович! Ну, о чем вы говорите?‥ Если с нами сам Юрий Михайлович, то кто нам может устроить неприятности?! У меня вон случай недавно был… — и я принялся, в красках, живописать "разборку" в райкоме комсомола. Впрочем, слегка подкорректированную:
— …так вот Юрий Михайлович ни разу не позволил себе ни грубости, ни хамства, так кто он и кто вы, гражданин Мякусин?!
Калинин ободрительно кивал на каждое мое слово, а Клаймич усиленно делал вид, что уже слышал этот рассказ и тоже полностью солидарен с позицией "завхоза"!
Сам же Чурбанов порозовел, неожиданная пугающая злость пропала, а намек на улыбку показывал, что буря миновала.
"Во у мужика "крышу рвет"! С полпинка… Кстати, кого-то напоминает! Нет?! Скажем так… у меня, во многом, "рвало" из-за невозможности реализации мужского начала. И вряд ли наши, с генерал-лейтенантом, проблемы сильно разнятся! То что можно дочери генсека, то нельзя его зятю… Поэтому Галина пьет, гуляет и трахается с кем попало, а всесильный замминистра МВД — молодой привлекательный мужик, не то что трахаться и гулять не может, он даже напиться не может! Ну, как же — дорогой Леонид Ильич не любит алкашей и очень страдает, что единственная дочка злоупотребляет "зеленым змием". Тяжел ты, неравный брак! Впрочем Юрий Михайлович, ты сам виноват, раз женился на пиздaнутой бабе, на десять лет старше себя…".
Я встретился глазами с Чурбановым и он
