мне дружелюбно подмигнул…
5
Странная штука время. В детстве каждый день — маленькая жизнь, он тянется бесконечным приключением, в котором тебя качает на качелях судьбы от открытий к неудачам, от дружбы к ненависти, от несправедливости к любви… И каждый день детства разительно непохож на предыдущий. Ты совершаешь открытия и ошибки, упускаешь и обретаешь. Но ты не делаешь одного: ты не скучаешь и не убиваешь время. И ты никак не можешь понять странные фразы этих взрослых, "Как быстро взрослеют дети!", "Как быстро летит время!"…
"Что за странная чушь?!…" — искренне недоумеваешь ты…
А потом ты взрослеешь. Взрослеешь настолько, что дни становятся однообразной лентой похожих кадров. Взрослеешь настолько, что приходит ОСОЗНАНИЕ тех странных фраз…
В какой-то непонятный момент ты теряешь способность совершать открытия и наслаждаться каждым проживаемым днем.
Но иногда насмешливая девчонка Фортуна хочет себя развлечь и течение, толкавшее тебя в грудь, вдруг становится попутным, удача неожиданно возносит тебя на гребень успеха и несет, несет, несет… Твоя жизнь снова расцветает всеми красками калейдоскопа! Одно событие, в миг, сменяется другим… Ты летишь от победы к победе и каждый день вновь становится незабываемым и бесценным!
До поры… Пока не разочаруешь Фортуну своей черной неблагодарностью: "Ну, вот… очередной дурачок поверил, что это он сам!", девочка-богиня разочаровано хмыкает и поворачивается к тебе спиной.
И ты снова бултыхаешься в киселе однообразных дней и лет, теряя силы и забывая то пьянящее чувство полета на крыльях удачи, которое когда-то испытал.
В моей второй жизни "время летит" с ужасной скоростью. В первом детстве не было и тысячной доли тех событий, которые произошли в "этом", но вместо того, чтобы наслаждаться ими и смаковать, я постоянно чувствую, как время утекает меж пальцев.
Много ли я добился за прошедшие восемь месяцев? Объективно, да… НО, в то же время, пока НИЧЕГО.
НИЧЕГО, ЧТО МОГЛО БЫ ПОВЛИЯТЬ…
А время неумолимо… оно уходит… оно с каждой прожитой секундой приближает мою страну и мой народ к катастрофе.
Тик-так… тик-так… тик-так…
Но "девочка", все-таки, ко мне повернулась! Легкая улыбка Фортуны, и вечерний звонок Клаймича на мой домашний телефон сообщает, что события встали на крыло удачи…
На следующий день, после моего отъезда из Москвы, помощник Чурбанова затребовал у Клаймича магнитофонную запись песни "Ленин. Партия. Комсомол.".
А ещё через день, Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР "дорогой Леонид Ильич Брежнев" произнес со своими характерными причмокиваниями:
— Это ж какая хорошая и правильная песня… Молодец, Витюша… помню его… ты, Юра, ему помоги… Такие песни нужны нашей молодежи!‥
Как небольшой камешек срывает с горных круч неудержимую лавину, так и шепелявое брежневское "хорошая песня… помоги ему…", смело с нашего пути все препоны и проблемы!
«Сакраментальное советское выражение "есть мнение" всесильно — а уж если это "мнение" Генерального секретаря и передает его любимый зять товарища Брежнева, то сила этого "мнения" превосходит все горные лавины планеты Земля!»
Именно эта мысль крутилась в моей голове, пока я рассматривал нашу новую студию звукозаписи.
Восхищенный Завадский поочередно и трепетно прикасается руками к различной аппаратуре и счастливо вздыхает.
Роберт во главе пятерых, четверть часа назад представленных мне, музыкантов осваивал новые инструменты. Рассыпающаяся дробь на барабанах, щедро сдобренная звоном "тарелок" победными звуками заполнила собой все здание.
Да-да, именно, здание! НАШЕ ЗДАНИЕ. Улица Селезневская, дом 11, корпус 2, бывшая Студия художников МВД СССР. Бывшая!‥ Потому что теперь здесь находится "Музыкальная студия МВД СССР". Большая красная вывеска с гербом Советского Союза у входной двери.
Само здание внешне выглядит не так помпезно, как вывеска. Небольшое двухэтажное, с облупившейся местами штукатуркой. Внутри всё гораздо цивильнее, но полноценный ремонт лишь вопрос времени. Главное в другом. Теперь у нас есть СВОЁ здание. В Москве!
Я бросил взгляд на единоличного вдохновителя и организатора данного ТРОФЕЯ.
Безмерно гордый собой Клаймич, с видом Наполеона при Аустерлице, стоит, прислонившись к стене и, скрестив руки на груди, практически, отеческим взглядом поглядывает то на счастливого Завадского, то на удивленно крутящих головами солисток, то на подмигивающего меня.
А всего лишь одна фраза Григория Давыдовича — "придётся работать по ночам, для студии нужна тишина и отсутствие вибраций, а на Лубянке транспорт и репетиции ансамбля песни и пляски…", привела к такому удивительнейшему результату!
Щелоков с Калининым что-то вполголоса обсуждали и прикидывали (Клаймич признался: "Я даже заскучать успел"), а кончилось все решением о переезде Студии художников на Лубянку, и нашим заселением в собственное здание.
А ещё через два дня, осторожные внимательные, а главное трезвые(!) грузчики, в аккуратных синих комбинезонах, бережно выгружали из фуры "Совтрансавто" и заносили в дом большие деревянные ящики с аппаратурой для студии звукозаписи.
Всё!
Теперь у нас было все, что требовалось для результата.
И либо РЕЗУЛЬТАТ будет, либо я и глазом не успею моргнуть, как из любимчика "сильных мира сего", стану тем, про что "сильные" вспоминать не любят — их о ш и б к о й.
***
По возвращению домой, состоялся тяжелый разговор с мамой.
Готовился я к нему давно и долго: подбирал аргументы, находил нужные слова, прикидывал допустимые компромиссы и определял позиции, которые нельзя было сдавать ни в коем случае. Но…
Но всё пошло, естественно, не так, как планировалось.
— Да… Закрутились дела… — мама была задумчива и даже слегка подавлена. Мы сидели в традиционном месте всех семейных советов — на кухне. Она подперла щеку рукой и грустно рассматривала меня.
— Мам… — осторожно начал я, — ну, чего ты?‥ Все, ведь, в порядке… Для комсомола и милиции песни уже есть… Всем нравятся и обе уже одобрены "наверху"… С Италией, конечно пока не понятно, но я уверен в успехе. А Романов, когда вчера слушал "блокадную", даже прослезился… Я же тебе рассказывал в подробностях!
Мама согласно закивала, но озабоченность на лице и тревога в глазах никуда не делись.
— Ма… — я приступил к самому главному, — теперь важно не снижать темп и не "опускать планку"… Новые песни уже написаны, с группой надо репетировать… И… и в Москву пора переезжать.
Мама молча рассматривала дверной косяк за моей спиной.
— Мам?‥
— Все так ужасно… быстро, — она нервно сцепила пальцы рук, — а если ты не справишься? В какой момент ты так вырос? Я даже не поняла… — голос дрогнул и на глазах выступили слезы.
Через секунду я стоял около мамы,
