Войдя в эту комнату, Хоксблад не собирался пить с Уорриком, но сейчас взял кружку. Вновь воцарилось молчание.
Сам Хоксблад был очень сдержанным человеком, и это свойство стало для него неотъемлемым с самого рождения. Он редко говорил о себе, но тут почему-то решился:
— Я жил во дворце почти до семи лет и знал, что принцесса моя мать, хотя это держалось в строжайшей тайне. Перед тем как вторично выйти замуж, мать, спасая мою жизнь, переправила меня в Иерусалим и поручила заботам рыцарей ордена Госпитальеров.
Он помедлил, словно припоминая что-то:
— В ту ночь она назвала мне твое имя. Меня посвятили в Мистический Орден, а с десяти лет рыцари-норманны начали обучать меня военному искусству.
Это сказало Уоррику все. И ничего.
— Мистический Орден Золотой Зари, тайный орден Тамплиеров[22]? — зачарованно переспросил он.
— Мистический Орден сохранился благодаря его секретности, — бесстрастно пояснил Кристиан.
— Откуда у тебя это имя — Хоксблад? Странно, могущественный граф расспрашивает его с таким видом, словно ему все это было небезразлично.
— Мне было велено отправиться одному без оружия в Рабаль-Хали, Пустынный Квартал.
— Обиталище джиннов, демонов и злых духов, — кивнул граф.
— Я выжил только потому, что убивал и ел ястребов.
— Каким образом? — недоверчиво осведомился Уоррик.
Кристиан молча вытянул руки ладонями вверх простым, но красноречивым жестом. Уоррик понял, что сын сможет выжить в любых условиях, даже не имея при себе ни меча, ни копья. Значит, вот он какой, его первенец. Его законный сын.
Принцесса согласилась на церемонию венчания по христианскому обряду. Уоррик не чувствовал угрызений совести за то, что обманул английскую леди, считавшую себя его настоящей женой. Она так и умерла в счастливом неведении. Но сейчас граф испытывал жгучее чувство вины за то, что признанный всеми наследник, Роберт, окажется теперь всего-навсего его побочным сыном.
— Ты имеешь право носить имя Хоксблад. Но имеешь право и на имя Бошем.
Это прозвучало как безоговорочный приказ. Уоррик не спрашивал, согласен ли сын носить, его фамилию, и Хоксблад был рад этому, потому что сам еще не знал определенного ответа. Возможно, так и будет… если титул и имя смогут послужить определенной цели.
— Ты никогда больше не видел мать?
— В шестнадцать лет я стал янычаром, и время от времени мог видеться с ней. Ее отец, турецкий султан, и ее муж к тому времени умерли, а братья разделили владения отца и создали отборные корпуса янычаров, большей частью состоявшие из христиан.
Даже Уоррик почувствовал гордость, что сын служил в таких войсках. Янычары, как всем было известно, никогда не проигрывали сражений и именно они завоевали Византию.
— Почему ты покинул Турцию?
Снова наступила тишина. Если Кристиан скажет правду, отец будет знать его слабое место. Но будь что будет.
— Потому что мы обращали в рабов всех, кого покоряли.
На этот раз промолчал Уоррик, боясь выказать свою ранимость.
— Как поживает принцесса Шарон?
«Моя Роза Шарон», — прошептало его сердце.
— Она здорова и весела. И, кажется, снова собирается обручиться.
— Обручиться? — взревел Уоррик, словно разъяренный бык.
— Она необыкновенно красива, — злорадно заметил Хоксблад, без зазрения совести посыпая солью открытую только что рану.
— Как давно это было?
— Я оставил Аравию три года назад, мой меч кормил меня, я продавал его тому, кто больше заплатит, пока не прибыл во Францию. Мне нужно было принять чью-то сторону, когда разразится война. Я выбрал Англию.
Уоррик удовлетворенно кивнул.
— Ты приехал как раз к началу турнира.
Только сейчас Кристиан Хоксблад позволил себе повысить голос:
— Турнир?! Боже Всемогущий, неужели вам больше не о чем заботиться? Филипп Валуа собрал флот из ста пятидесяти кораблей.
— Это — слухи. Слухи… ничем не подтвержденные.
— Подтвержденные. Я сам видел корабли, — спокойно объявил Кристиан.
Уоррик побелел как смерть. Аквамариновые глаза зловеще блеснули.
— Пойдем со мной.
Они могли не любить друг друга, эти два воина, но в их отношениях взаимное уважение так или иначе уже присутствовало. И Караульный и Приемный залы дворца были пусты.
— Где король? — требовательно спросил Уоррик одного из стражников.
— Отправился в парк проверить, все ли готово для турнира, милорд.
— Найди его и скажи, что у меня для него новости. Передай, что дело не терпит отлагательства.
Взглянув в лицо Уоррика, оруженосец съежился от страха и пустился бежать.
Кристиан оглядел окружавшую его роскошь.
— Я ожидал увидеть спартанскую обстановку. Правда, говорят, что король должен банкирскому дому Барди почти миллион за прошлую кампанию.
— Верно, — усмехнулся Уоррик. — Король Эдуард оптимист и, если даже проиграет войну, не высохнет от расстройства, а попросту начнет новую.
— Но как он может столько тратить, ни в чем себе не отказывая?
— Делает долги. Он легко может повысить налоги, но не хочет и поэтому так популярен в народе. Король берет лишь десятую часть, причитающуюся ему по праву, но этого, конечно, не хватает, поэтому он занимает деньги, где только возможно. Когда он придет сюда, увидишь собственными глазами и многое поймешь.
Хоксблад молча гадал, откликнется ли король на зов Уоррика. Возможно, Эдуард просто марионетка в руках своих баронов?
Ждать долго не пришлось. В зал решительными шагами вошли двое. Одежда короля отвечала последней французской моде — облегающие штаны-трико и короткий, доходящий до бедер, дублет цвета яркой лазури с золотом. Его спутник был как две капли воды похож на Эдуарда, если не считать черной как ночь одежды. Только когда они подошли ближе, разница между ними стала очевидной: человек в черном оказался гораздо моложе и не мог быть никем иным, как принцем Уэльским.
Проницательные глаза короля впились в Кристиана.
— Клянусь святым Распятием, — громко воскликнул он. — От него ты не сможешь отказаться, хоть он и темнее обликом!
— Но, сир, я и не собираюсь отрекаться. Это мой старший сын Хоксблад де Бошем.
Синие глаза Плантагенета пристально всматривались в смуглого рыцаря. Наконец король кивнул.
— Бошем, это мой наследник, принц Уэльский. Хоксблад поклонился обоим.
— Ваше Величество, ваше высочество.
Молодые люди, не таясь, рассматривали друг друга. Оба были сложены почти одинаково — тот же рост, длинные ноги и руки, превосходно развитая мускулатура. Между ними сразу же возникло нечто, похожее на взаимную приязнь.
